1 часть (1/1)

Мы не одно и то же, пусть и ходим под одной маской, живём в одном теле. Ты вовсе считаешь, что у нас нет и не может быть ничего общего. Весьма наивно. Я неотъемлемая часть тебя, пора уже признаться. Часть, которую ты сам создал.Ты живой человек, по крайней мере, когда-то им был. Ты можешь радоваться и грустить, раздражаться и беспокоиться. Вот только твоя сила хорошо откликается на эмоции, в том числе и негативные. Ты не желал бед другим людям, пусть и давно забывшим тебя, вот и начал глушишь непрошеные чувства, обращая их внутрь себя. Но там они не сгорели, не утихли под напором ежедневных забот. Просто ушли вглубь, потихоньку накапливались, пока на свет не появился я.Сначала я был просто немым наблюдателем. Не имел влияния на что бы то ни было. А мне очень хотелось перехватить управление, очень. Сделать то, на что у тебя никогда не хватало духа. Но время шло, а ты не хотел ко мне прислушиваться, даже когда я обрёл голос. Мои желания с каждым разом всё больше росли. Однажды вместо того, чтобы обругать в ответ на упрёки, пусть и справедливые, тебе захотелось свернуть другу шею. В тот момент ты по-настоящему испугался. Жестокость никогда не была для тебя характерна, ты так считал. Ошибался. Тогда ты впервые решился послушать меня.Каждый раз, когда ты пытаешься наладить контакт, я играю по твоим правилам. Говорю, подбираю аргументы, анализирую. Вот только результаты наших умозаключений никогда не совпадают. Ты говоришь об ужасающих последствиях, которые принесут твои действия, я?— о пьянящей радости в процессе. Мне хочется жечь мосты, ты меня удерживаешь, говоря, что рубить новые слишком долго, а на этот берег нам нужно будет вернуться. У тебя тысяча ограничений: моральные нормы, совесть и любовь. Я же миллион раз видел, как эти искусственные ?стены? разносятся в прах. Иногда твоими-же друзьями, кстати. А сам я не прочь повторить. Мы слишком по-разному смотрим на мир и не хотим принять точку зрения другого.Однажды мне удалось подчинить тебя. Ты всё-таки устаёшь меня сдерживать, особенно когда один из твоих друзей орёт, что в октябре для снега не время, а другой считает иначе, а ты с ним всегда соглашаешься. Это было восхитительно! Двигать руками и ногами своего тела?— как же это здорово. Впервые у меня была такая свобода действий. За те двадцать четыре часа, что ты был в отключке, я успел сделать столько всего. Исходил вдоль и поперёк несколько городов, избил до полусмерти каких-то придурков, приставших ко мне в тёмном переулке, даже напился. К сожалению, на утро следующего дня меня заперло в твоём подсознании, сразу показавшемся мне тюрьмой. А ты пришёл в себя, получив от меня сомнительный подарок в виде похмелья, насморка и гудящих ног.После этого случая ты пытался меня уничтожить, выжечь, искоренить. Вот только в борьбе с тобой у меня появились новые союзники. Тревога грызла тебя, апатия подтачивала силы. Однажды они так тебя заели, что ты сам пришёл ко мне и попросил помощи. Я согласился привнести в твою жизнь ?немного огня?, как ты выразился. Планы у меня были большие, тебе бы они точно не понравились, вот только сообщать о них тебе я не собирался. Глупо полагать, что утаить что-либо от себя невозможно. Ха!Мне нравится причинять боль, это чувство?— одна из моих составляющих. И меня не особо заботят последствия, о чём можно бы догадаться. Одно дело драться с незнакомцами, другое?— отыгрываться на твоих близких. Маленькая месть за годы безмолвия. За столько лет жизни ты их возненавидел, и это чувство, от которого ты решительно открещиваешься, досталось мне по наследству. Только страсть как хочу узнать, что ты в них находишь, чтобы продолжать их любить, несмотря на недостатки. С которыми они если и борются, то слабо и неэффективно. Но у тебя получилось меня остановить чуть ли не в самом начале, я ещё даже не начал развлекаться. Твои друзья оказались той самой верёвкой, карабкаясь по которой, ты выбрался из пропасти. Не будь их, кто знает, быть может, не так уж и сильно мы бы различались?Вскоре ты сделал то, на что, как я считал, смелости тебе никогда не хватило бы. Я тоже, оказывается, могу ошибаться. Ты решился рассказать всё друзьям: о том, что тебе тоже бывает плохо, больно и обидно, просто ты стараешься этого не показывать. Обо мне, как последствии подавления отрицательных эмоций. И они смогли тебя принять. Я убеждён: у них просто не было другого выбора. Если бы они отказались от тебя, то потеряли бы того, кто может выслушать и поддержать их самих. Вас таких всего четверо, вас связывает гораздо большее, чем происхождение или способности. Местоимение нас в данном случае допустимо или нет? Чувство вины, к тому же. Уверен, что они знали о твоей способности принимать всё близко к сердцу, но всё-равно использовали тебя как контейнер для эмоциональных отходов. Я травил тебя сделанными выводами, раз за разом напоминал тебе о случившемся. Но когда тебе это осточертело, ты послал меня куда подальше. Я стоял, выпучив глаза как рыба. Пожалуй, это было одно из желаний, от исполнения которого становится только хуже. Ты же развернулся и пошёл прочь. Больше не возвращался.Я вынужден молчать, как и в период своего ?детства?. Ты лишил меня притока пищи. Огонь злости заливаешь водой, гуляя по ночным улицам в дождь без зонта. Мокрая одежда, лужи на полу и риск простудиться?— небольшая плата за внутреннее спокойствие. Переживаниями делишься с лучшим другом, учиться жить с совершёнными ошибками. Но я ещё не исчез, хотя эти методы, надо признать, эффективнее отрицания моего существования и попыток глушить отрицательные эмоции положительными.Знаешь, недавно я задумался: а зачем я вообще появился? На ум пришла бредовая мысль о том, что ты меня создал в помощь себе. Нет, не создавать дожди или устраивать заморозки, не так прозаично. Помочь тебе принять себя, научить не пренебрегать собственными интересами. Если размышлять таким образом, то я свою цель выполнил. Пусть ты и твои близкие пострадали в процессе. Хотя, чушь всё это. Помощник я, мягко скажем, не очень. Я результат твоего многократного неверного выбора, только и всего. Считать себя кем-то более значимым чересчур самоуверенно.Я не хочу умирать. Не знаю, можно ли назвать мою жизнь?— жизнью, но лишаться её я не намерен. Мне тяжелее с каждым днём, я гасну и чахну. Я просто надеюсь, что придёт момент, когда ты вновь затолкаешь гнев, страх и тревогу внутрь себя. Вечно следовать правилам невозможно, пусть даже они полезны и придуманы тобой. А тогда, клянусь, каждая минута моей не-жизни будет наполнена острым, совершенно неправильным счастьем. Я буду гореть, не сгорая.