тревога и выебоны в лас-вегасе. (1/1)

Алишер задерживается перед калиткой буквально на мгновение. Слишком давно он здесь не был, и ряды деревьев выглядят недружелюбно. Он встаёт на отмеченную линию и даёт отсканировать свой чип, вводит на открывшейся панели плюс одно создание. Калитка бесшумно отворяется; она закроется сразу, как только Лёха пройдёт через неё. Он наизусть знает место назначения, но всё равно читает голографические мерцающие надписи у каждого дерева. Их стало гораздо больше, совсем небольших. С тростью ходить странно и непривычно, зато она оправдывает медлительность. Чеканные тяжёлые шаги Лёхи за спиной давят на сознание. Алишер не находит повода начать разговор, но тяготит не молчание между ними, а место. Алишер останавливается, даже не взглянув на голографию. Свет падает на траву и него самого через промежутки между клиновидных тонких листьев. Он чувствует лёгкий болезненный укол глубоко внутри себя и отворачивается, нажимая в кармане куртки круглую кнопку внутри футляра, который они забрали у Азиза. Никаких бессмысленных разговоров с мёртвыми. В двух метрах от ясеневого дерева панель, прикрытая пластом земли с травой, уходит вниз и вбок. -Ну вот, тайное снова стало явным, - с кривой улыбкой говорит он. - Если чо, теперь знаешь, где меня хоронить. Лёха смотрит на него через прорезь в шлеме до неуютного долгие мгновения, прежде чем заглянуть внутрь. Алишер подходит к прямоугольной яме и присаживается перед ней, уперевшись коленом больной ноги в траву, чтобы засунуть в неё руку и приложить раскрытую ладонь с растопыренными пальцами к экрану на второй панели, стряхнув с неё земляную крошку. После долгой вибрации в ответ на это действие, Алишер убирает руку. Из открывшегося контейнера он достаёт лежащий сверху чёрный кейс. -Нихуёвый у тебя тут тайничок. Алишер поднимает голову и смотрит на Лёху. Нечитаемый для равнодушного к другим Алишера взгляд его белёсых глаз кажется чересчур внимательным. Он не находит в себе сил пошутить. -Слово тайна больше неактуально, не находишь? Алишер своим отпечатком закрывает панель обратно и жмёт вторую кнопку внутри футляра. Он поднимается на ноги, тяжело навалившись на трость и чужую руку, и без промедления разворачивается, чтобы вернуться обратно. -Даже не задержишься? Он оборачивается. Лёха стоит, не шелохнувшись, засунув руки в карманы форменных штанов, только голову поворачивает к нему. Он мотает головой в сторону дерева. -Это же твоя мать. Улыбка Алишера вздрагивает. Он отворачивается обратно. Ну да. -Это дерево с ее биоматериалом, чувак. Её здесь давно уже нет. Он больше не задерживается, и все незнакомые имена стираются из его памяти. На выходе его чип снова сканируется, калитка снова закрывается за спиной Лёхи. Алишер достаёт купленный по дороге айкос. Они вдвоём молча стоят, пока он курит. -Смотри-ка, только встретились, а я тебя уже с семьёй познакомил, - хмыкает Алишер, когда тишина становится невыносимой, и в голову начинает лезть всякое, чего он там видеть не хочет. Лёха странно стреляет по нему глазами. -Мне взять на себя ответственность и подбросить тебя до дома? - В его приглушённом голосе слышна улыбка. Алишер коротко хохочет. -ГосУбер, пожалуйста. Поездка на мотоцикле немного проветривает мозг. От ворота куртки Лёхи пахнет сигаретным дымом, и Алишер чувствует его даже будучи в шлеме. Держась за его талию, Алишер чувствует себя не так уёбищно, как мог бы. На прощание они пожимают друг другу руки, хотя Алишеру хочется снять с Лёхи шлем и поцеловать его. На крайний случай обнять. Глупость какая. Пока они ездят, клининговая компания убирает весь устроенный противогазоголовыми ублюдками бардак, и дом перестаёт напоминать свалку. Вместо Азиза его ожидает замена из агентства, но Алишер надеется, что это ненадолго. Он отправляет по его медицинскому счёту больше, чем нужно, хоть и знает, что Азиз и сам в состоянии всё оплатить. Это просто порыв сделать хоть что-то. Бессильное чувство после поездок в "парк" выматывает и бесит. Первой точкой на следующий день Алишер назначает стоматологическую клинику. Ночью Алишер просыпается несколько раз, в холодном поту, в его ушах стоит один-единственный выстрел. Он мрачно думает о том, что придётся восстанавливать всё, что у него отобрала эта увеселительная поездочка, и бездумно просматривает варианты тачек, список которых ему накидал Егор. На заднем сиденье белого мерседеса уже непривычно и даже невыносимо. Тачка того времени, когда его клетка была просторнее и не приходилось через других покупать себе место в "парке", чтобы хоть что-то осталось приватным. Впрочем уже нет, да и похуй. Ему приходится напомнить себе в очередной раз о том, что это исключительно его собственный выбор. Внутри горит желание что-нибудь разбить. Алишер бездумно трогает языком импланты и по привычке пересылает Азизу всё, что прислал Егор, к которому он направляется сразу после. Тем не менее, через полчаса Азиз отвечает ни в коем случае не брать ещё один кадиллак, если он не определил для себя следующую цель. Егор, обросший волосами по самое не балуй, но со всё той же стильной бородой а-ля трёхдневная щетина, ждёт его в своей студии после записи. -Нихуя ты красавец, - ржёт он над шиной на носу Алишера. -Ты не видел, как меня, окровавленного и обоссанного, горячий мужик в форме на закорках нёс, - отвечает Алишер с теми же смешливыми интонациями и подмигивает. Тоскливое ощущение не покидает его, даже когда он уезжает после встречи, хоть и не даёт о себе знать, пока она пролетает. Закидываться чем-либо в этом состоянии опасно, и это бесит. Внутри пустого трэп-хауса, где нет даже Азиза, Алишер злится. Всё это хуйня какая-то. Его посещает мысль о Лёхе, как хоть о ком-то, выбивающемся из привычного строя. Не вымуштрованный до потери личности, весь из себя саркастичный и едкий, но тем не менее, со званием. Он доёбывается до старого знакомого Андрея, с которым они когда-то жили здесь, с абсолютно неизящной, максимально прозаичной просьбой пропалить для него личное дело. Составив по памяти тридэ модельку лица Лёхи, Алишер отправляет её вместе с именем, даже не дождавшись, пока Андрей перестанет ломаться. Тот звонит ему. -Ты ёбнулся? - крайне вежливо интересуется Андрей. Алишер в этот момент занимается тем, что валяется на диване на кухне тире зоне отдыха вниз головой и кидает остывший поп-корн в кружку на столе под подборку рекомендаций на спотифае. Определённо, в вопросе есть смысл. -Да вроде с крышей никогда в дёсна не лобызался, а чо? Или ты про Лёху? Чо, он важная птица? А то с ним я лобызался - глумливо думает он, но вслух не говорит. Он слышит мучительный вздох в телефоне. -Не знаю, братан, насколько капитан специальной оперативной группы, напрямую подчиняющейся сам понимаешь кому, важная птица? Ты во что-то влип?Алишер присвистывает и переворачивается с кряхтением, потому что кровь слишком очевидно приливает к голове. Дерьмо, в которое он наступил, уже отлипло от него, оставив душок, но распространяться об этом чревато последствиями. Даже Андрею. Если так подумать, то этот хер свои печати где попало не ставит, а ему и звания капитана должно было быть достаточно, чтобы подобраться. Бля, если тот, о ком он в любое время даже думать не хочет, узнает, что Алишер сосался с его офицером, у него будут проблемы. Алишер нервно облизывает губы, чувствуя, как внутри разгорается азарт. Ой, а что будет, если он в штаны к нему залезет? Его давно тянет насрать на ковёр этому уёбку, но толку кусать кормящую руку. Ага-ага. -Я так, для друга спрашиваю, - со смешком говорит он. - Оставим моё любопытство между нами, ладно? Пожалуй, единственное, что остаётся в его жизни приватным, это линия связи с Андреем. Он вскакивает с дивана и, хромая, начинает ходить туда-сюда, ощущая себя чрезвычайно взбудораженным. Так этот ходячий тестостерон светит нарушением ебаной затянувшейся стабильности, к которой он с фанатичностью стремился? -Блять, надо было у него тоже телефончик стрельнуть. Он смеется над противоречивостью своих мыслей и слов. Ему не смешно, когда он снова просыпается ночью. Алишер садится на кровати и смотрит слишком осознанным взглядом на полки с липовыми регалиями напротив кровати. Холодный свет фонаря освещает комнату через незашторенное окно. Алишер трёт руками лицо. Как всё пришло к этому? Хуй бы с тратами, он постоянно проёбывает бабки на всякое дерьмо. Он понимает, что ему надо просто отпустить всю ситуацию, чтобы это закончилось. Наверное. Что именно его так напугало? Смерть? Или кто именно умер? Каким образом это случилось? -Ну и хуйня, - говорит Алишер сам себе и включает свет. На часах три ночи. Он спускается в студию, кивнув молчаливой тени уже более привычного охранника, иногда обеспечивавшего Азиза выходными. Он без особого расчёта на ответ отправляет сообщение Славе с какой-то тупой шуткой. Он переслушивает пару десятков звуков выстрелов, прежде чем выбирает самые близкие к тому самому. -Бэнь-бэнь-бэнь, батя в здании, - без особого веселья смеётся он, сам не зная, над чем, и погружается в создание бита. В семь утра приходит ответ от Славы с вопросом о лунатизме. Алишер фоткает стол с монитором с открытой программой и закинутыми на столешницу ногами, постаравшись, чтобы в кадр попала рука с часами и айкосом, и отправляет ему. "Красуешься цацками?"Алишер гыгыкает. "Я же рэпер, мне положено" После непродолжительной переписки со Славой Алишер чувствует, как расслабляется. Он оттягивает резинку своих штанов и заглядывает внутрь. Даже дрочить лень. Вызывать кого-то и трахать, тем более. Но чувство неудовлетворённости копится внутри него. Алишер откидывается на спинку офисного кресла и отметает мелькнувшую в голове шальную мысль. К крошечному Славику не хочется подкатывать даже в шутку. Юмор про "не в моём вкусе" он вроде не оценил. Кашу из мыслей в своей голове он оценивает на сто из возможных десяти. А через три часа надо своё тело нести на очередное шоу. По-хорошему, ему бы отменить всё расписание, но по факту перспектива валяться дома и вариться в своих мыслях не прельщает от слова совсем. Он напоминает себе, что и сколько раз должен упомянуть, и после недолгих сборов включает трансляцию. Надо распиздеться перед съёмками. Про нос он сразу отшучивается тем, что тот стал слишком длинным, и его пришлось подрезать. Пока он пиздит обо всём и ни о чём, то наискосок просматривает быстро бегущий вниз блок комментариев. Взгляд цепляется за "что скажешь по поводу отмены моратория на смертную казнь?" и последующие за ним спор:"откуда ему вообще об этом знать?""да, конечно, он не знает, ага" "это всё утка, а вы и рады поверить в любой бред в интернете" Алишер вскидывает брови. -Хуй вообще знает, о чём вы там говорите, - хмыкает он. - У нас, может, всё не идеально, но никто в своём уме не станет вносить такие коррективы. Вы даже без пруфов вон как распизделись, чо будет, если реально такую хуйню выдвинуть как проект? "Да мы только и можем, что пиздеть, нас в хуй не ставит правительство""Чувак выше вообще понимает, кому это пишет? Этот коробкоголовый сам никого в хуй не ставит и у правительства на подсосе" "Что ты у него на трансляции тогда забыл?"Алишер уже про себя забивает хуй на срач в комментах и переводит тему. Конечно, его "всё не идеально" - крайне обтекаемая формулировка, но справедливости ради, даже в их давно ушедшем от демократии строе не стали бы такой хуйнёй заниматься. Смертная казнь это слишком серьёзная и старая история. Зачем им что-то узаконивать? Все и без того боятся теней. Он заканчивает трансляцию, когда охранник заглядывает к нему и стучит пальцем по наручным часам. Когда он уже настраивается на рабочий лад в машине, ему в директ инстаграма приходит сообщение с аккаунта Егора. Текст "ты сказал, что пруфов нет, но можешь сам заценить" и ссылка. Алишер хмуро смотрит в экран. Ломать акк его друга, конечно, умный ход с учётом того, что кто попало написать ему не может. Он думает просто кинуть репорт, но любопытство берёт верх. По ссылке что-то, похожее на облако для хранения данных вне устройства, но интерфейс не похож ни на одно из знакомых ему. Алишер пролистывает фотографии, в основном смазанные, но несколько достаточно чётких. На одном протокол заседания, на другом титульный лист проекта. Внутри шевелится червячок сомнений, потому что на заднем фоне знакомые элементы определённого кабинета. Он сам поражается своей наивности в век таких технологий как сейчас. Алишер хмыкает и сворачивает облако, возвращаясь обратно в диалог с Егором. Сообщения нет. Оно просто исчезает. Алишер тупым взглядом смотрит на их переписку с Егором. Он сомневается в своей вменяется пару секунд, но для надёжности пишет Андрею с просьбой по возможности чекнуть эту хуйню. На съёмках ему постоянно приходится отвлекать от вопросов про случившееся шутками про третью ногу. После них он едет к Егору в бар в центре, чтобы расслабиться и проветрить голову от тревожного звона после утреннего инцидента. Он смотрит в чат со Славиком и гадает, чего б ему написать такого, чтобы тот охуел. Шальная мысль отправить ему дикпик всё ещё сидит в голове, но он спрашивает у себя, нахуй оно надо, и не находит ни одной причины для положительного ответа. Надо просто потрахаться, а не заёбывать хорошеньких гениев. -Давно у тебя проблемы с тем, чтобы потрахаться? - хмыкает Егор. Алишер подпирает голову рукой и выпячивает нижнюю губу, постукивая пальцем по столу. Перед ним ряд пустых шотов, и по телу разливается тепло. -Хочу конкретного чела, - собрав мысли в кучу, говорит он, - но я тупанул и не взял у него телефончик. Можно спросить у Славика, конечно, но ему охота хотя бы сделать вид, что он пасует перед сильными мира сего. -Ого, - только и отвечает Егор. -Ага, - вторит Алишер. Это случайность. Возможно. Алишер выходит на улицу, потому что курить айкос в такой духоте - сомнительная идея. Мотоциклист невдалеке привлекает его внимание сильнее, чем до недавних событий. Алишер смотрит на него поверх голов своих спутников, и время как будто замедляется, как будто они в кино, и монтажёр решил добавить драматичности. Значит, уже начало действовать. Мотоциклист приподнимает забрало шлема, и в прорези мелькают два белых пятна, прежде чем она закрывается. Алишер не может точно сказать, что вызывает внутри него такое волнение. Ему хочется распихать полузнакомых созданий, преградой стоящих между ними. Его останавливает знание о галлюциногенном эффекте препарата, растворившегося в его стакане. Когда охранник забирает его из клуба спустя неизвестный отрезок времени, Алишер ищет глазами фигуру на байке и в шлеме, но среди звенящих и бренчащих кислотных пятен нет ничего похожего. Дома он пересчитывает лбом все косяки и наёбывается на лестнице. Он лежит на ступеньках и смотрит в потолок, пока охранник не находит его в этом положении и не доводит до комнаты. Ему не снится ничего, и он не просыпается ночью. Прекрасно. -Отвратительно, - говорит он в телефон в ответ на вопрос о делах и опускает зад на край ванны. - Джакузи вышло из чата. Андрей ржёт на другом конце секретного провода. Алишер поднимается, не в состоянии сидеть на одном месте, но не уходит далеко и останавливается перед раковинами. Их на кой-то хуй две ("В одной руки мыть, а в другую ссать" - пошутил один из его знакомых), и он уверен, что если наклонится к одной их них, то его стошнит. В большом зеркале над ними Алишер без особой радости наблюдает своё осунувшееся ебло, на котором ясно написано, как он себя чувствует. Краем уха он слышит что-то вроде "мне б твои проблемы". -Да приезжай и забирай, йопт, - хмыкает Алишер и морщится, обнаружив, что проебал повязки с двух пальцев левой руки. - По лестнице ещё прокатись по дороге, а то я, по ходу, катался. Они разговаривают какое-то время, пока Алишера не начинает подташнивать. Прежде чем попрощаться, он напоминает, что жить в трэп-хаусе вместе было пиздато, прекрасно понимая, что если Андрей вернётся, то единственная форточка его клетки захлопнется навсегда, и у них будут только проблемы. Тот только отшучивается. Алишер не решается сказать, что ему хуёво одному. Он щёлкает пальцами и указывает указательным на свою помятую рожу в отражении. -Я не один. У меня есть бабки. И Азиз скоро вернётся. Только после этого он идёт блевать. Больше не смешивать, ну нахуй. На периферии сознания проскальзывает мысль о том, что Андрей не затронул тему сообщения, по поводу которого он писал. Когда Алишер приводит себя в более-менее приличное состояние, то часы показывают время съёбывать. Он смотрит на свою левую руку и снова кривится. Да он отбросит копыта раньше, чем его когти отрастут. Так что естественные процессы организма в очередной раз идут прямо нахуй. Ему обещают немного болезненные ощущения, так что он закидывается таблеткой, чтобы было веселее. И чтобы выгнать из головы ассоциации. Он раскачивается на стуле в студии внутри трэп-хауса. Возможно. Возможно, он никогда не покидает трэп-хаус. Он фыркает своим мыслям и включает аппаратуру. Через несколько часов в чат со Славой падает аудиофайл, и Алишер надеется, что он заценит как гений гения. "Круто качает""Можно нескромный вопрос?" Алишер весь подбирается и отправляет согласие, естественно. Нескромный вопрос от скромняшки, это интересно. "Ты взял выстрелы как сэмпл" "Это связано с контекстом нашего знакомства?"Алишер хмурится. Вот уж точно нескромный вопрос. Особенно, потому что ответ положительный. Он кусает ноготь на большом пальце правой руки, потому что левая невыносимо ноет. Хули он разнервничался?"Лучше бы "нескромный" подразумевало другой подтекст""Ха-ха""Какой, например?""Да хоть фотку члена""Упс, мне твой член не интересен""Тебе пришлю всё, чо захочешь, бро"Смартфон начинает вибрировать, на экране отображается контакт Славика. Алишер прикусывает кончик языка, чтобы немного привести себя в чувства, и принимает вызов. -Здарова, сладкий, - сдерживая смех, говорит он. Из динамика слышится странный звук, как будто Слава подавился чем-то. -Алишер, - тоном строгой учительницы говорит Слава, - если ты ко мне подкатываешь, давай сразу обговорим тот факт, что я не заинтересован. Алишер давит разочарованный вздох. Не очень-то и хотелось, но быть желанным таки круто. Он отталкивается от стола и отъезжает на кресле назад. -Блин, чел, не воспринимай меня всерьёз, я просто долбоёб, которому скучно. Да и лень мне так издалека заходить, чтобы подкатить. Он смотрит на обитую звукоизоляцией стену и думает, что будет, если прыгнуть на неё; его отфутболит назад, наверное? Алишер беззвучно хихикает, представив квадратный футбольный мяч. -Предлагая фотку своего члена, ты правда думаешь, что заходишь издалека? - с недоверием уточняет Слава и возвращает витающего где-то далеко Алишера обратно в студию, где он оправдывается. Алишер смешливо мычит и забирается в жалобно скрипнувшее кресло с ногами. -Если я хочу потрахаться, то я так и говорю: давай потрахаемся, - говорит он, деловито цокнув языком. - Если ты что и возбуждаешь, так это мои мозговые клетки, а я хуй знает, как до тебя интеллектуально доебаться, так что делаю как умею. Звиняй, если перегнул палку. В ответ молчание. Алишер отнимает телефон от уха и смотрит на загоревшийся экран; Слава не сбрасывает, и на том спасибо. Слава на том конце прочищает горло. -Больше не предлагай мне дикпики, ок? Алишер фыркает. -Говно вопрос, буду сразу их присылать. -Алишер, нет. Алишер гаденько хихикает, раскачиваясь в кресле. Даже пока он стебётся над Славой, и его ощущения в левой руке ничем не лучше тех, что были, пока ему вырывали ногти, он чувствует странное умиротворение. -Уговорил. Судя по звонку, ты не занят? Попиздишь со мной о том, о сём? Слава цыкает в ответ. Алишер слышит на заднем фоне вибрирующий шум и скрип. -Ты разве не занят? Алишер перестаёт раскачиваться и спускает ноги на пол, чтобы подкатить обратно к столу. -Типа того, разговором с тобой. Как там твой папочка поживает? Слава негромко смеётся, на заднем плане раздаются чьи-то голоса. Алишеру кажется, что у одного из них знакомый тембр. -Алексей, что ли? Алексей, вы как поживаете? - Последнее явно обращено в сторону. Кажется, Слава даже убирает микрофон от рта. Алишер мгновенно собирается, внутренняя псина оживает, почуяв добычу. Он нервно облизывает губы, невольно вспомнив, как они целовались на романтичном фоне разваленных стен. Ну вот, теперь хуй ему, а не умиротворение. Он вслушивается; всё равно не слышит, что отвечает Лёха, но точно различает его голос. -Ага, это Алишер Не, он ко мне не пристаёт. Алишер смешливо фыркает. Звучит реально так, как будто Лёха строгий папаша, а Слава неразумное дитя. Взрослые люди с серьёзной работой, казалось бы. Ему очень хочется знать, что там пиздит Лёха своим умопомрачительным голосом, и его интерес всё меньше и меньше похоже на желание кому-то подгадить. Он слышит вздох Славы. -Извини, Алишер, но поговорить о том, о сём не выйдет. Алишер разочарованно цокает языком. -Мейби некст тайм. Я для тебя всегда на связи, сладкий. И папочке то же самое передай. Он ржёт как ненормальный, когда Слава издаёт звук, ясно обозначающий его душевные мучения от того, кто и как его называет. Когда они прощаются нормально, то Алишер какое-то время пялится в пустоту, а потом засовывает руку в свои трусы. Он не думает ни о чём конкретном, в его воспалённом таблеткой мозгу мелькают какие-то образы и звучат голоса. Оргазм выходит скомканным и нихуя не облегчающим. Мысль о том, что он хочет одно конкретное создание, становится для него идеей фикс, своеобразной морковочкой на верёвке. -Как наркотики долблю, так и в жопу даю, - философским тоном изрекает он себе под нос и идёт ссать. Он ещё сутки по наставлению врача не трогает ногти, но на послеследующий день наконец-то мазюкает их лаком и чувствует облегчение, как пройденный рубеж, напоминающий о тех событиях. Минус ассоциация, плюсик в карму. Он чувствует себя так, словно спешит куда-то и бежит, спотыкаясь и ускоряя своё сознание допингами, лишь бы оно успело за ногами. Шину с лица снимают, Азиза выписывают, всё возвращается на круги своя. Только трость, сука, как третья нога. Алишер специально ничего не принимает, чтобы с утра забрать Азиза из больницы самому на новом кадиллаке, потому что ну, не решил он ещё, какую тачку хочет, а в этой хоть поспать или потрахаться можно спокойно. Тот осматривает его цепким внимательным взглядом миндалевидных узких глаз, хотя у самого загорелое лицо отливает болезненной зеленцой, и, кажется, остаётся удовлетворённым. -А где же ковровая дорожка и шампанское? - с иронией спрашивает обычно молчаливый Азиз. Алишер задумчиво чешет несуществующую бороду и предлагает всё отменить, чтобы он всё правильно организовал. -Без тебя так тоскливо было, я уже вешаться думал. Азиз смотрит на него искоса с улыбкой. -Тебя до дома подкинуть или как? - уже более серьёзным тоном уточняет Алишер. Ему, конечно, хочется забрать Азиза в трэп-хаус, а то там уже реально на стену лезть хочется, но если Азизу не ок, то и ему в итоге будет не ок, если вдруг чо случится, раз уж он в состоянии рационально мыслить, а не только потакать собственным хотелкам. Азиз коротко поясняет про срок реабилитации, и Алишер кивает головой, не отрывая взгляда от дороги. В конечном пункте Азиз не спешит отстёгивается и вылезать. Он поворачивает голову к Алишеру, и тому невольно хочется закрыть руками лицо. -Как вы? Алишер растерянно улыбается и стучит пальцами по рулю, бегая взглядом по приборной панели. Как он? Заебись, если накатить. Он втягивает воздух сквозь сцепленные зубы, приоткрыв рот только с одной стороны, и мотает головой в сторону дёрганным движением. В голову даже не приходит мысли о том, что это может быть не его делом. Азиз - это его продолжение, его тень и никак иначе, поэтому он чувствует себя настолько одиноко без его молчаливого присутствия, хотя казалось бы, нахуй ему никто не нужен рядом. -Жду твоего возвращения, - уклончиво отвечает он, наконец, не в состоянии банально пожаловаться. Пока он возвращается в одиночестве, то включает рандомный плейлист на спотифае. По салону разносятся строчки про незабудку, и Алишер чувствует себя максимально тухло. Ещё и на телефон падает короткое сообщение с датой, временем и адресом. Разумеется, как его могут не проведать после таких событий. Ему охота написать в ответ, что ему слишком хуёво, но в этом нет смысла. Он сильный, но не такой уж независимый, так что надо держать ебало. Вон, ему даже время дали в себя прийти, как не ценить такую заботу. Вечером они с Егором снова забиваются встретиться. Перед самим собой он оправдывается тем, что, ну, ему надо. Не оставаться одному. Скоро он и от трости избавится, а пока она мозолит глаза и бередит память. Он ничего не делает с минусом, который скидывал Славе, даже не думает о том, чтобы написать текст, хотя у него все шансы стать бэнгером. Алишер сам с собой договаривается не вмазываться. Это на потом. Он везде чувствует себя не в своей тарелке, так что без разницы, где ощущать себя говном в проруби. Алишер не верит в судьбу и любые другие высшие силы (иначе какого хуя его жизнь такая), но вот он закидывается несколькими шотами текилы и оглядывается с мыслью о том, что хватит уже только пускать слюни на светлый образ Лёхи. Мотоциклетный шлем на барной стойке притягивает его взгляд как магнит. Сначала рот Алишера наполняется слюной, а потом пересыхает, когда он смотрит на создание в кожаной куртке, чья рука лежит возле шлема. Что-то внутри Алишера делает кульбит. Это точно он. Алишер, может, и выпил, но ничего не принимал. Он торопливо пробирается через толпу, отговорившись необходимостью срочно отлить. Лёха не мираж его больного сознания, а вполне себе реальный, стоит у барной стойки и не выглядит особо занятым. Алишер наваливается на стойку, чуть не выронив трость, и подпирает рукой голову. -Один тут отдыхаешь?Лёша поворачивает к нему голову. У него есть и радужка, и зрачок. Алишер на мгновение теряется. Лёша окидывает его взглядом с головы до ног и улыбается краем широкого рта. -Ты на удивление выглядишь прилично, так что да. О как. Алишер не уверен, может ли говорить это в людном месте, так что указывает двумя пальцами на свои глаза и вопросительно приподнимает брови. Лёша подходит к раскорячившемуся Алишеру вплотную и отвечает, практически касаясь губами уха. Ух, блять. Алишер невольно облизывает свои губы кончиком языка. Он даже не вслушивается в смысл, ловит только звук чужого голоса. Да и похуй. Они выходят на улицу, чтобы не пытаться перекричать музыку. Алишер вытаскивает айкос, а Лёша сигареты. Алишер садится на высокий каменный бордюр возле лестницы вниз, в подвальный магазинчик с переливающейся неоновой вывеской, свет которой освещает Лёшу, стоящего напротив него. Алишер опирается спиной на чугунную решётку и прикладывается о крышу над ней сильнее, чем хотелось. Он морщится и смотрит на Лёшу. Запах его сигареты раздражает обоняние Алишера, даже несмотря на то, что он выдыхает дым в другую сторону. -Как к тебе подкатить? Лёша только широко улыбается и приподнимает брови. -Очень просто. Представим, что ты уже. Алишер хлопает глазами. Ахуенно, а условия какие-нибудь будут? Есть какой-то подвох?Хотя если вспомнить, как они минут десять сосались в заброшке, можно было уже тогда понять, что запросы у Лёхи крайне непритязательны. Алишер вытягивает ноги, но потом сгибает их обратно и подаётся верхней частью тела вперёд, уперевшись одной рукой в своё бедро. -Так чо, может, просто поедем ко мне? Лёша присаживается на корточки перед ним и снизу вверх заглядывает ему в лицо. -Это в тот дом, который тебе отписало правительство? - спокойно уточняет он и затягивается сигаретой. - За каждым твоим шагом, конечно же, не следят, максимально безопасно. Алишер закатывает глаза на такой жирный сарказм. -Я там с сотню сук перетрахал, пока никто не жаловался. Лёха выдыхает дым ему в лицо. Блять. Алишер закашливается. -Так ты, значит, тоже сука?Алишер слабо толкает его в плечо тростью, чтобы этот уёбок отошёл от него со своим говном вонючим. Лёха игнорирует тычок, но сигарета заканчивается, и он хотя бы тушит её об асфальт. Алишер складывает губы трубочкой и раздражающе причмокивает. -Конечно, я сука. А ты разве нет? Мне показалось, что мы оба правительственные шавки. Он склоняет голову к плечу и щурит глаза. -Или ты думаешь, что мне с мужиками нельзя трахаться? Алишер коротко, но звонко смеётся. По лицу Лёхи нихуя непонятно. Хули у него ебало такое каменное? -Как и всем. -Как и всем? - веселясь, спрашивает Алишер. - Разве ты не заметил, что я не как все? Он манит рукой Лёшу поближе, сам подаётся ещё вперёд и шепчет ему на ухо:-Я могу делать, что хочу. Кто поверит, что ты трахнул Моргенштерна? Лёша издаёт смешок, его мозолистая ладонь обхватывает шею Алишера сзади. Он поворачивает голову, и Алишер шумно выдыхает. -Так ты поэтому так много выёбываешься?Его губы слишком очевидно прижимаются к уху Алишера. Ещё и двигаются. Алишер думает о двусмысленности их положения и отстраняет Лешу от себя, сам тоже отпрянув назад, хотя это явно не то, чего ему хочется. Он очаровательно улыбается и похлопывает Лёшу по шее. -Какой смысл иметь что-то охуенное и не выёбываться этим? Лёша поджимает губы. Возможно, нет, вероятнее всего, он не согласен. Да и похуй. Если Лёха его отошьёт, то он просто поедет к блядям или фанаткам, что, в общем-то, друг от друга не отличается. Но будет обидно, пожалуй. Его уже пару лет точно парни так не привлекали, чтобы он дрочил въёбанный, услышав голос в отдалении в трубке. Лёша берёт его за левое запястье и поднимает его руку к своим глазам, рассматривая розовый переливающийся лак на них. Он переводит взгляд на лицо Алишера, не отпуская запястье; Алишер шевелит пальцами левой руки. -Что, уже? -Лодыжка уже тоже почти в порядке. Алишер многозначительно шевелит бровями. Они молча смотрят друг на друга несколько секунд. -Хочешь знать, сколько это стоит?Лёша отпускает его запястья, отмахивается и поднимается на ноги. -Я уже понял, что ты помешан на деньгах. Алишер пожимает плечами и выпрямляется, уже осторожнее опираясь на решётку, и вытряхивает всякое говно из айкоса. Засунув внутрь другой стик, он философским тоном сообщает, что в этом мире любви достойны только деньги. -Ну и я, - с широкой улыбкой говорит Алишер. - Так что, отлюбишь меня или ты не такой? Я и на свиданки могу потратиться, но мне лень, да и хиты сами себя не сделают. Лёша сначала издаёт смешок, потом ещё один; когда он начинает откровенно ржать, Алишер думает, не принимает ли Лёха что-нибудь. Лёха картинно утирает несуществующие слёзы в уголках глаз. -Только свиданий с Моргенштерном мне и не хватало, - смешливо говорит он. -Я теперь принципиально хочу сводить тебя на свиданку, - мгновенно парирует Алишер. То, как оценивающе Лёша смотрит на него сверху вниз, пробуждает в Алишере что-то совсем дикое. Он улыбается, чтобы хоть немного разбавить витающее в воздухе собственное сексуальное напряжение, зная, что это единственное, что в нём когда-либо называли милым. -Договорились, - хмыкает Лёха и отворачивает голову, словно прислушиваясь, поднимает руку к передатчику в ухе. Охотничий инстинкт подсказывает Алишеру, что добыча упущена, и его сейчас сольют, так что он разочарован, но не удивлён, когда Лёха говорит что-то про другой раз. Да йопт, хули все такие занятые, а он нет. Алишер держит лицо, когда пожимает чужую мозолистую ладонь, но не удерживается от того, чтобы потянуть Лёху на себя и наклониться к нему самому. -Но в следующий раз никаких отмазок. Ты либо отошьёшь меня, либо выебешь, - понизив и громкость, и голос, говорит он Лёхе на ухо. Может, ему кажется, но Лёша как-то нервно дёргается. Наверное, Алишеру стоит сбавить обороты, но он и так тянет как может. А если Лёха нитакусик, то вариант послать его на чужой хер всегда доступен. А пока стоит найти, кто сходит на его собственный.