1 часть (1/1)
Лето. Июль. Я люблю это время года. Я люблю смотреть на птиц за окном, на ярко-зелёные листья деревьев, будто бы взятых из картины какого-то знаменитого художника и на прочие прелести, которые весьма радуют глаз. Люблю жаркий и в то же время иногда приятный летний зной, голубое, чистое небо. За этой картиной я могу наблюдать вечно. Я хочу когда-нибудь увидеть, как Адольф запечатлит всё это мазками краски на холсте.Сейчас, четвёртый день подряд на улице идёт дождь. Честно говоря, меня это расстраивает… Из приоткрытого окна иногда веет прохладный ветер. Я стою на коленях на диване, облокотившись руками о его спинку и наблюдая за бледноватым видом за окном в его кабинете, в то время как Адольф сосредоточенно работает с важными бумагами за столом, совсем игнорируя лёгкое постукивание дождевых капель о стекло и моё присутствие.Я иногда поглядываю на него, надеясь, что он всё-таки обратит на меня внимания и обернётся в ответ. Но, он продолжает полностью погружаться в свою работу, будто делая вид, что всё вокруг?— это мираж из самого отдалённого уголка его фантазий. Я бы мог заставить его снова вспомнить про моё присутствие, но совесть очередной раз останавливала меня с напоминанием о важности его должности для всей страны и народа.Спустя некоторое время, так и не получив желаемого, я снова вглядываюсь в слегка запотевшее стекло, с никуда не девшимся каплями воды, медленно скатывающимся вниз. То самое лёгкое постукивание и тихий скрежет пера о бумагу медленно начинают будто бы убаюкивать меня. Я полностью погружаюсь в поток своих мыслей. Мои мысли сменяются будто бы отдельные кадры в киноплёнке. Воспоминания о прошлом, ярко запомнившиеся приятные моменты с Адольфом. Первый поцелуй, тёплые касания сильных и таких родных рук на теле…Кажется, словно уже я игнорирую фюрера, а не он меня. С каждым мгновением я всё сильнее чувствую дымку сонливости, окружавшую моё сознание и тело. Пару минут спустя, я всё-таки проваливаюсь в сон. Мои глаза закрываются, тело расслабляется, словно вступая в процесс диффузии с пустотой. Сейчас я начинаю различать лишь темноту внутри сна. Нет ничего кроме абсолютной темноты и тишины, всё былые переживания забываются, чему я вполне рад.***Я несказанно счастлив, что всё-таки смог закончить всю письменную работу. Я медленно и довольно потягиваюсь вверх и сразу же обращаю внимание на худую фигуру на диване. Я немного удивился, когда увидел, что глаза Йозефа закрыты, а его лицо, прежде выражавшее наглую усмешку и надменность, сейчас выглядело умиротворённым, а сам он просто спит, не издавая ни единого шороха. Мои губы неосознанно трогает мягкая улыбка. Такой Геббельс мне нравится ничем не меньше, чем вечно серьёзный и язвительный министр пропаганды и народного просвещения Третьего Рейха.Я встаю из-за стола, аккуратно беру Геббельса на руки, сам присаживаюсь на диван и медленно укладываю его голову себе на колени. Я начинаю гладить рукой Геббельса по голове, перебирая в пальцах тонкие, тёмные пряди волос. Я продолжаю всматриваться в черты его лица. Прикрытые веки, розоватые губы, которые всегда охотно тянет поцеловать, сминать и покусывать их путь ли не до крови, острые скулы. Другая рука мягко скользит по его шее вниз, ощупывая кадык, ключицы.Спустя какое-то время, когда я уже не могу сдерживать себя, я наклоняюсь и бережно дотрагиваясь к губам Йозефа своими, боясь разбудить, нарушить сладкий и безмятёжный сон. Геббельс, не просыпаясь, неожиданно улыбается в поцелуй, и будто бы подсознательно ощущая любимого человека, пытается сквозь сон ответить на такой приятный и желанный для него жест с моей стороны…