Часть 4 (1/1)

Я считаю, надо сказать мерси,что противник не атакует.(И. Бродский)- Адмирал Норрингтон, капитан ждёт вас в своей каюте.Вестовой Альберт... Этот везде найдёт. С чего это капитан вызывает второго помощника? Корабль вошел во вражеские воды, пора обсудить стратегию? Очкарик передумал и подал жалобу, теперь нужны показания свидетеля? Еще что-то стряслось? Что могло выгнать Звездного Вира из библиотеки?

Альберт открыл дверь капитанской каюты. За столом собрался весь командный состав. Ну точно что-то стряслось. Или вошли во вражеские воды. Адмирал заметил на столе выпивку. Не перестараться бы на глазах у почтенного собрания... Он на Тортуге совсем потерял чувство меры, а разговор, похоже, будет серьезный. Или нет...Капитан Вир широко улыбнулся. Наверно, шире Убогого из фор-марсовых.

- Ну вот теперь все в сборе! Адмирал Норрингтон, пожалуйте к нашему столу... Мальчик, налей адмиралу, вот так, молодец, можешь идти к себе... Итак, господа! Мы с вами скоро входим во вражеские воды! Отметим это по нашей доброй традиции!Традиция... Джеймс, как и остальные, выпрямился с рюмкой в руке, мысленно напоминая себе не забывать о норме, не прихлебывать ни из горла, ни из чужих рюмок, не употреблять тортугских выражений и не давать капитану понять своих мыслей о нём. Ну, и после пирушки сорваться в запой было бы крайне нежелательно. Нет. Ему нельзя пить. Каждому в этой комнате можно, а вот он превратится в тортугскую скотину. Как же паршиво…- За короля! - провозгласил капитан первый тост с такой торжественностью, будто именно распитие первой рюмки в его каюте обеспечит победу в войне. Джеймс как-то представлял, что за короля сражаться надо, а за него, оказывается, нужно пить. Надо было каждую бутылку на Тортуге поднимать за короля, тогда бы Британская империя выиграла войну в первый день…Капитан сиял ярче всех орденов и пуговиц, проданных Джеймсом на том злосчастном пиратском острове. Ладно, тост как тост. Никто не виноват, что его предложил Вир, а в каком-то смысле и этот библиотекарь служит короне. Оставалось ответить со всеми "Храни его Бог!" и приложить рюмку к губам. Тонкий аромат коснулся ноздрей. Наверно, не тортугская дрянь… Тем более не стоит. Не прослыть бы ещё французским шпионом, не желающим пить за Его Величество… Но что же теперь, устраивать себе второй запой, уже на имперском корабле, да ещё во вражеских водах? Следующий тост был за Англию. Почему-то на Ямайке он звучал иначе. Ностальгически? Казалось бы, здесь война близко, тост уместен... И даже предложил не Вир, а кто-то из лейтенантов. Что же не так? Но тем проще не пить. Он снова приложил рюмку к губам. Как скоро заметят, что она не пустеет? Что тогда сказать? ?Случайно? опрокинуть на стол (после путешествия на ?Чёрной жемчужине? труд полотёров воспринимался совсем по-другому)? Но, может, и не заметят? Все о чём-то спорят…Адмирал вскоре понял, что не следит за нитью разговора. Точнее, не может уследить, даже будучи трезвым. Или как раз поэтому. Обсуждали какие-то бои и мятежи, до которых никому не было дела в колониях. Завязался идиотский спор, кто опаснее - враги или мятежники. Норрингтон надеялся отмолчаться: мало было лейтенанта Сеймура, так еще среди флотских офицеров присутствовал один армейский. Этот точно при случае напишет в штаб, если Сеймур своих сдавать постесняется. Не повезло: капитан, искренне смущаясь, что один из гостей всё время молчит, поинтересовался его мнением. Бедный Звёздный Вир, привык к всеобщему восхищению, может быть, и вправду думает, что разговаривать с ним уже большая радость, и уж, конечно, ему не приходит в голову, что кому-то может не нравиться библиотекарь в роли командира... Кто ему только корабль доверил... Впрочем, "Разящий", при всём профессионализме экипажа, утонул, а это перекрашенное корыто, гружённое вот этой всей зеленью подкильной, плавает. А значит, надо мило улыбнуться и ответить то, что они хотят услышать. Что мятежники, конечно, опаснее. Вот только по ржавому якорю им в глотки.

- Полагаю, французы, господа. Мы не можем предотвратить их нападений, тогда как не допускать мятежа вполне в наших силах.Похоже, капитана такой ответ удовлетворил. Видимо, вспомнил, что от него тоже что-то зависит.

- Долой французов! - громогласно объявил он. Оказалось, после этого тоста надо картинно опрокинуть рюмку на пол. Был бы неплохой шанс её опорожнить, но Джеймс машинально приложил рюмку к губам. Похожую ошибку совершил кормчий Флинт, должно быть, изрядный пьяница, так что удалось превратить всё в шутку, хотя и резковатую:- Вы тоже помните, что этот пол кто-то будет мыть, мистер Флинт?

Кто-то посмеялся, кто-то смутился, кормчий заулыбался. Общий разговор распался на несколько поменьше, и градус официоза заметно упал. Когда Альберт вернулся в каюту и объявил, что корабль вошел во вражеские воды, офицеры допили вино и разошлись.Джеймс всё же выпил эту проклятую рюмку. Своего алкоголя он не привозил, капитанский снова достанется не скоро. Должно обойтись без запоя. Должно. В винах капитан Вир разбирался лучше, чем в руководстве кораблем. Выпей Джеймс в начале беседы, непременно сорвался бы. Но теперь снова хотелось пить. Уйти в пьяные видения и не видеть никого из сегодняшних собутыльников. И корабля их не видеть. И матросов. Очевидно, повинуясь здешней традиции, они тоже пьют. Слышались куплеты про Дейви Джонса. Знали бы они… А ведь, если бы знали, всё равно бы пели. И справедливо. Джонс стал легендой и заслуживал песен больше того, кто его пленил. К тому же на таком имперском корабле пираты кажутся благороднее командного состава… Ну и извечное ?свободные люди?. Свободные от устава и от морали. Иногда кажется, местные офицеры тоже, но про них не споют: их видят каждый день.

Воспоминания увлекли и не дали уснуть почти до самого построения. К тому же за ночь жажда стала сильнее. Кое-как приведя себя в порядок (зеркало уверяло, что получилось, хотя сам Джеймс этого совсем не чувствовал), он подумал, что надо бы что-то хлебнуть с утреца, как в старые добрые тортугские времена, но вспомнил, что не брал в каюту выпивку, как раз, чтобы эти времена не повторились. А значит, пора было выходить на палубу, навстречу утреннему свету... будь он проклят!

Мимо пробегала какая-то фигура. Джеймс остановил её.- Матрос... Это не приказ... Вы вправе отказать. Можно вашу фляжку?- К-конечно, сэр! Т-только там грог.- Да хоть что... - Джеймс отхлебнул. Один глоток. От него ничего не будет. Он не сорвётся от одного глотка. К тому же на людях он не станет просить ни у кого фляжку… Напротив стоял Убогий и неуверенно улыбался. Просьба второго помощника его удивила. - Спасибо, мистер Бадд.- Да не за что, сэр!- Подождите, что с вашим глазом? - Норрингтон не сразу заметил, что глаз у матроса подбит.

- А, это вчера все отмечали, что мы во вражеские воды вошли... Ну мы с ребятами выпили, поплясали, и тут вижу, Крыса в моей сумке роется!..- Крыса? - ну не грызуна же он имеет в виду...- Я н-не знаю как к-капрала зовут. Я б н-не стал, но он вытащил н-н-н-н-нож! Каптенармус арестовал его, сэр. Так что уже всё в порядке!

Адмирал нахмурился. Тюремный капрал полез на матроса с ножом, а до того рылся в его сумке. Весело тут. Хотя сам он тоже хорош. Злится на непрофессионализм команды, но вот-вот сорвётся в запой. Нет. Не сорвётся. Нельзя срываться. Больше он не будет пить. А не пил, похоже, только каптенармус. И прихвостня своего наказал. Может быть, он не так уж плох? У всех свои... мда.

- Вы проверили сумку?- Проверил, сэр, ничего не пропало!- Проверьте ещё раз. Он мог подкинуть что-то запрещенное к провозу, а потом доложить, что поймал нарушителя. Несколько нарушений кряду и вас выпорют.- Я п-проверю. Спасибо, сэр... - парень нервно оглянулся в сторону лестницы к общей спальне.

- Разрешаю проверить сейчас. Если вы опоздаете, я это объясню. Хотя лучше проверьте быстрее.

- Так точно сэр! - матрос заторопился в каюту без всяких "разрешите идти?"- Мистер Бадд!

Парень обернулся.- Вы забыли фляжку.- И правда! Спасибо, сэр! - Убогий снова улыбнулся во все зубы.- Вам спасибо. Поторапливайтесь.***Следующие несколько дней Джеймс думал о том, чтобы не сорваться. Кормчий всё зазывал как-нибудь к нему на пирушку. Всё хотел послушать растрезвоненную кем-то на весь штаб любовную историю о губернаторской дочке. Конец истории хотел услышать, что ли? Обойдется, эта часть скучная, да Флинт и сам её видит. Интересно, где сейчас Элизабет. Молодая девушка в открытом море на пиратском корабле... Если всё ещё там... Впрочем, справлялась она лучше многих. Настолько лучше, что впору беспокоиться за пиратов. Или за Беккета, если она ему попалась... Всё же, какая глупость была отдать сердце Дейви Джонса Беккету! Хотя кому же ещё? Губернатору Свонну? Так ведь Беккет совсем подмял старика. Даже жаль было оставлять его... Оставить себе? И что тогда предъявить Беккету, чтобы вернуться на службу? Он вернулся на службу, но не в прежнюю жизнь. А ведь только об этом и мечтал. Как будто в шторме ухватился за доску, не думая, что за неё уже не смогут уцепиться другие. Так ли это было нужно... А куда еще? Пиратствовать? Он не пират. Хотя вот Элизабет понравилось... Плохо, если она наткнется на имперский корабль... Нет, Элизабет не повесят. Мэри Рид и Энн Бонни не повесили. Правда, одна из этих пираток умерла в тюрьме, но у неё не было влиятельных родных... Должно быть, Элизабет была в ярости, когда увидела, что бумага о помиловании пропала. Ну что же. Пожелала бы она помилования для себя, документ остался бы при ней. Но вот мистер Тёрнер вполне может обойтись без таких подарков. Всё было сделано правильно. Да, правильно. Он восстановил своё доброе имя... и теперь долго будет сомневаться в чистоте своей совести.Джеймс чувствовал, что ненавидит французов больше всей команды, вместе взятой. Напади они, он бы отвлекся. И, наверно, была бы попойка по случаю победы или поражения. На этот раз он бы пил! Как будто команде не всё равно. Это же "Неустрашимый"! Да в ближайшем порту перенабрать всю команду! Пусть будут только прессованные! Систему наказаний изменить, пусть каждый день с утра пораньше порют всех по очереди! По сто ударов! Пусть выживут сильнейшие! Палубу пусть драят не переставая с утра до ночи, нечего ей сохнуть! Тюремных капралов поголовно повысить и обязать перед отбоем нападать на матросов. Должность каптенармуса упразднить. Каптенармуса в капитаны и право первой ночи ему на всю команду! И второй, и третьей, и последующих. Пусть будет новый дежурный пост в графике. К морскому дьяволу полумеры! Потом пройтись под полным парусом мимо французских и пиратских кораблей. Тогда враги сами в ужасе сдадутся. Либо полопаются от смеха. Все. И опасности на море будут ликвидированы. "Неустрашимый" выполнит своё предназначение и займет достойное место в истории английского флота. Как же плохо без выпивки...Ко всему прочему несколько дней кряду собирался туман, пока не очень густой, но опасность всё равно усиливал и, похоже, действовал на нервы не только Джеймсу. Как-то раз незадолго до построения он услышал, как Убогий жаловался Датчанину, что как-то часто у него стал развязываться гамак, хотя вроде с детства в море и узлы вязать всегда получалось. При этом Крыса пока в карцере, и сумку, как советовал Ямаец, Убогий проверяет. Вскоре прозвучала команда строиться, и разговор прервался. Когда все расходились по местам, Джеймс заметил, что Очкарик совсем зареванный, даже очки этого не скрывают.

- Есть что-то, что вы хотели бы рассказать мне после вахты?- Всё в порядке, сэр. Из-за тумана болят глаза.В порядке так в порядке. Нельзя помочь человеку, который сам не хочет, чтобы ему помогли. В истории с гамаком он точно вне подозрений, даже если был какой-то конфликт. Очкарик ютовый, а Убогий фор-марсовый. Вся команда бы заметила, сунься ютовый к местам фор-марсовых. Сословная разница в такой команде посильнее той, что на суше.Фор-марсовые что-то вроде элиты, ютовые чуть лучше сухопутных крыс. Тогда опять какой-то излишне ретивый капрал? Не мог же опытный моряк вдруг разучиться вязать узлы. Может быть, тут всех новеньких рано или поздно подставляют под плети? Как бы то ни было, каптенармусу рассчитывать не на что. За какой-то гамак больше десяти плетей не всыплют, а, скорее всего,всыплют меньше. В лазарете такой здоровяк от этого не окажется. Да он и следит за вещами после истории с сумкой... Тут Джеймс заметил, с каким выражением лица каптенармус наблюдает за карабкающейся наверх фигурой. Клэггарт всё знал и сам. Очень хорошо. Еще не хватало второму помощнику влезать в отношения унтер-офицера и матросов.Но было и кое-что хорошее в тумане, замедлившем ход корабля и скрывшем его от противника так же, как и противника от него. К радости капитана Джеймс всё же добрался до корабельной библиотеки. Среди многочисленных томиков поэзии неведомым образом затесался сборник,столь ненавистных в пору обучения, речей Марка Тулия Цицерона. Многочисленные "доколе" древнеримского сенатора, обращенные к несчастному Катилине, оформились в одно собственное бесконечное тоскливое доколе. Знаменитое " о времена, о нравы" напомнило, что разнообразные "неустрашимые" плавали во все времена. Это знание не то, чтобы успокоило, но наполнило душу смирением, достаточно тупым, чтобы продолжать плавание в сложившейся компании. В конце концов, он может злить окружающих ничуть не меньше, чем они его. Он даже выразил капитану некоторую благодарность за обустройство библиотеки на борту, хотя обычно надеялся, что там окажется вражеский снаряд, всякий раз, когда всеми обожаемый Звездный Вир сбегал туда от капитанских обязанностей. А тут этот книжный червь весь засиял, и его даже жалко стало. Хотел человек стать библиотекарем, но то ли судьба заставила, то ли семья настояла, чтобы пошел во флот. На палубе каптенармус по какому-то поводу сообщил Убогому, что тот "Не по-хорошему мил, а по милу хорош". Надо же, смена тактики... Хотя едва ли парнишка поймет такой флирт. Элизабет всегда понимала, но это не помогло. Может быть, считала, что ей навязывают жениха? Неважно, сейчас она далеко. И не надо её сюда… С Сеймуром за обедом друг друга не подкалывали. Неплохо. Кормчий снова упомянул, что хотел бы повторить пирушку. Ну что же, жить можно. Даже на "Неустрашимом". Может быть, с того дня на Джеймса и снизошло бы то отупение, которое помогало остальной команде смотреть на творящийся абсурд, но французы сжалились и на следующий день наконец напали.