Глава 2 (1/1)

Если Санхёк и изменился внешне, то проявлялось это, пожалуй, только в ставших по-мужски широкими плечах. Теперь на поджаром теле, наконец-то набравшем массы, форма сидела как влитая, подчеркивая статность фигуры. В сочетании с по-военному короткой стрижкой, внешний вид мужчины оставлял мало шансов на то, что бы признать в нем милого макнэ, коим тот однажды был. Разве что улыка Хёка не изменилась: по-прежнему широкая, но оттого не менее загадочная, она вмиг освещала серьезное лицо Хёка, как и несколько месяцев назад, когда Хакён провожал его в армию, как и в день их знакомства.Санхёк поднимается из казавшегося на его фоне шатким ресторанного кресла только для того, чтобы укутать Хакёна в плюшевый кокон своих теплых объятий, защищая от всего мира, отгораживая от стального холода реальности и истиной причины их встречи, пускай лишь на короткое мгновение, пока Хёк не возвращается на свое место.—?В десертном меню есть парфе,?— походя замечает Санхёк и наблюдает за жадно пролистывающем страницы до нужного места ХакёномСанхёк расспрашивает Хакёна обо всех новостях, пока они едят, про VIXX и их семьи, а также про семью Хакёна. Он внимательно оглядывает ресторан, прежде чем спросить про Вонгына.—?Вонгын в порядке,?— отмахивается Хакён.- Он все еще достаточно ощутимая заноза в заднице, по степени причинения неудобств не уступающая мне самому—?Заноза в заднице,?— саркастично вторит ему СанхёкХакён удерживается от того, чтобы отвесить ощутимую затрещину бесстыдному макнэ, считая, что заслуживает за это если и не причисления к лику святых, то точно государственной медали.Когда они расправились, казалось, с половиной меню заведения, и Хакён отошел от полуобморочного состояния при виде счета, Хёк, несмотря на свой невозмутимый взгляд, тяжело вздыхает:—?Я знаю, зачем мы здесь, хён. Я получил твой мейлСанхёк тянется к сумке, висящей на кресле, и достает оттуда объемную стопку слегка мятых бумаг, тяжело опуская ее на стол.—?Групповые мероприятия,?— озвучивает он список, переворачивая страницы,?— личный менеджмент, прибыль, реклама, медиа…Наконец, он доходит до последней страницы, где на ровных и пока пустых строчках должна стоять его подпись. Хёк без труда поймал взгляд Хакёна, остававшийся, как это ни странно, совершенно невыразительным.—?Должно быть, я последний?—?Так и есть, ты действительно последний,?— подтверждает его догадку Хакён. —?Все уже… Все уже приняли решение. Но ты прекрасно знаешь, что мы не будем действовать до тех пор, пока все шестеро не придем к согласиюНапряженная тишина за их столом резко контрастирует с оживленной суетой ресторана. Смех и звон бокалов создают неуместно радостный фон для разыгрывающейся между мужчинами сцены. Санхёк не столько размышляет, сколько старается прочитать Хакёна, который, очевидно, за годы лидерства научился сохранять непроницаемое выражение лица в любой ситуации. Кажется, что прошли часы. В действительности же это действо не могло занять больше пары минут.—?Мне кажется,?— неуверенно начал Санхёк, бездумно загибая край ближайшей к нему страницы,?— мне кажется, что это несправедливо… По-моему, у нас получилось, у нас уже все получилось. Мы все всем доказали. И теперь было бы совершенно нечестно по отношению к каждому из нас лишать себя возможности узнать, на что еще мы способны.Стараясь побороть нервозность, Санхёк беспрестанно проигрывает челюстью, однако Хакён остается неподвижным, давая младшему возможность высказаться до конца.—?Я больше не подпишу контракт, рассчитанный на нас шестерых. С моей стороны было бы просто скотством?— а я уверен, что это так?— держать вас всех заложниками одного отличного решения,?— наконец заключает Санхёк.Хакён, вцепившись в клеенку, свисающую с его стороны стола, медленно собирает ее в кулаки. Он уговаривает себя не вмешиваться в решение Хёка. Он не обязан это подписывать. Они все больше не обязаны это подписывать, напоминает себе Хакён голосом Вонгына.Санхёк не был последним?— им был Хакён, именно его голос был решающим. ?Хватит,?— вновь мысленно оборвал он себя,?— мы больше никому ничего не должны?.—?Они все… Мы все сказали тоже самое,?— говорит Хакён, но выражение Хёка остается неизменным: на нем не проступает ни признаков удивления, ни расстройства.—?Неправда,?— решительно заявляет Санхёк, собрав воедино свои рассуждения и наблюдения,?— Неправда. Ты ждал наших решений, и если бы мы решили продолжить, ты бы согласился. Хён, ты годами заботился о нас, но ты не можешь все время ставить наши интересы выше своих. Тебе пора заботиться о себе. Такие решения ты должен принимать для себя и только для себя, для собственной пользы. —?Санхёк дотянулся до страницы с подписью,?— Однако, хён, это верный выбор. Мы много лет оставались все теми же VIXX, какими пришли в индустрию. Пришло время признать, что все изменилось, что мы изменились. Пора двигаться дальше,?— на этом Хёк разорвал бумагу, которую до сих пор держал в руках, на две ровные части.