Холод души (1/1)

—?Доброе утро,?— пробормотала я, не зная, куда себя деть от стыда, и не понимая, когда в моей жизни вдруг началась чёрная полоса, а главное?— как я умудрилась это пропустить.—?Доброе, нуна,?— кинул мне через плечо Ликс, в то время как Хёнджин даже не посмотрел в мою сторону. В это мгновение я почувствовала себя ещё дерьмовее, чем до этого, и захотелось разрыдаться. Но я не могла себе этого позволить. —?Ты как?—?Пойдёт,?— ответила я брату и направилась к холодильнику, чтобы достать клубничный йогурт, которым обычно завтракаю. Про себя я молилась, чтобы Ликс не начал в красках рассказывать Хёнджину, в каком жалком состоянии я завалилась вчера домой. Мне и без того было ужасно неловко. Более того, я спиной чувствовала острый взгляд Хёнджина, от которого безумно хотелось спрятаться.—?Ты представляешь, Джинни,?— да, это определённо была грёбаная чёрная полоса,?— нуна вчера пришла в стельку пьяная и…—?Феликс, а давай ты не будешь всем подряд рассказывать обо мне каждую мелочь? —?не выдержала я и резко развернулась. Ликс замер на полуслове, и тон мой ему явно не очень понравился. Я в принципе его и не выбирала, о чём на секунду пожалела: Феликс не был виноват в том, что я тупая дура.—?Но ведь Хёнджин?— не все подряд,?— проговорил он чуть менее уверенно, и что-то меня кольнуло изнутри.Вот именно. Хёнджин не все подряд и никогда ими не был. Хёнджин… удивительным образом всегда занимал какое-то особенное место в нашей с Ликсом жизни, пусть я этого и не признавала, обожая дразнить самого Хёнджина. Не только его место в нашей жизни было особенным, но и он сам. Причём с той самой секунды, как стал другом Феликса. Восемь лет назад он перевёлся в нашу школу и помог моему ужасно неуверенному в себе и не очень любимому в школе брату почувствовать себя как минимум значимее. Уже за это я готова была принять Хёнджина в нашу жизнь раз и навсегда. Наверное, в итоге я это сделала. Потому что, что бы ни говорила и как бы ни отрицала нашу дружбу (дружбу ли?), я привыкла к нему точно так же, как Ликс.Пару месяцев назад я поймала Хёнджина за курением (вернее, не совсем поймала, потому что он не прятался), и он заявил мне, что это наш с ним первый секрет, а после этого начал стабильно курить у подъезда. Каждый вечер. В моей компании. И недолгие посиделки с ним на лестнице вдруг стали чем-то привычным, приятным и даже успокаивающим после тяжёлого дня на работе.Хёнджин не все подряд. Ликс прав.—?Забей, мне неинтересно,?— Хёнджин отреагировал раньше меня, и в итоге мне осталось смотреть на него уязвлённым взглядом и думать над тем, насколько же сильно я его задела, раз он сказал это. Потому что ему всегда всё было интересно. О нас с Ликсом. И, вероятно, обо мне в частности. Я поджала губы и отвернулась. Слёзы подступили к глазам, а в горле встал ком, и я не понимала, почему меня всё это настолько задевает.Да, я повела себя как дрянь. Я не должна была говорить ему всё это, должна была протрезветь, остыть, подумать, не рубить с плеча. Должна была, но не сделала. И теперь меня за это наказывают, потому что мои отвратительные эмоции и чувства, в которых я всё никак не могла разобраться, задели человека, который был мне всё же дорог. И мне было больно не только за себя.Феликс и Хёнджин продолжили переговариваться о чём-то своём, во что я предпочла не вникать, потому что пыталась успокоиться. Меня пугал сам факт того, что вся эта ситуация вызывала у меня настолько бурную реакцию. Кто бы вообще мог подумать, что я буду плакать из-за Хван Хёнджина?—?Нуна, тебе не сложно чайник щёлкнуть? —?спросил Ликс, наконец вырвав меня из моих не самых приятных мыслей. —?Я тут новый чай купил, но оставил в рюкзаке. Сейчас вернусь!Я проверила, есть ли в чайнике вода, и щёлкнула его. Пытаясь чем-то занять руки, чтобы не зацикливаться на ощущении, что Хёнджин сверлит мне спину тяжёлым взглядом, я начала доставать чашки, но мои дрожащие руки меня подвели: одна из чашек (из до жути красивого набора, который подарила мама на новоселье) упала и разлетелась вдребезги. Теперь мне хотелось рыдать от несправедливости: почему из всех чашек именно эта? Почему не та странная уродская кружка с отколотым краешком, которую я всё никак не могу выкинуть?С тяжёлым вздохом, изо всех сил сдерживая предательские жгучие слёзы, я опустилась на корточки, чтобы собрать осколки, но вставший с места Хёнджин не дал мне этого сделать.—?Не трогай, порежешься,?— сказал он, присев рядом со мной и начав собирать то, что осталось от одной из любимых чашек. Я послушно убрала руки, понимая, что спорить с ним сейчас не могу: открою рот, начну говорить и сразу же разрыдаюсь перед ним от переизбытка эмоций. Я и так достаточно опозорилась.Хёнджин не смотрел на меня, сосредоточившись на осколках перед собой, а я рассматривала его очень внимательно, словно пыталась понять, насколько сильно он на меня злится и стоит ли мне вообще пытаться как-то оправдаться перед ним. Я совсем не умела извиняться и не представляла, что мне нужно такое сказать, чтобы от Хёнджина перестало веять холодом.И, конечно, не придумала ничего умнее.—?Злишься на меня?—?А как по-твоему? —?спросил он, не поворачиваясь в мою сторону. В каком-то смысле я это заслужила, вот только мне всё равно было неимоверно обидно.—?Пьяная я ещё хуже, чем трезвая, я знаю,?— затараторила я. —?И я не умею себя контролировать в таких ситуациях. Но я правда не хотела тебя обидеть. Честно, Хёнджин, я должна была поговорить с тобой позже и объяснить всё мягче.—?Объяснить что? —?криво усмехнулся Хёнджин, наконец посмотрев на меня. Но меня это совсем не обрадовало: в его глазах было столько обиды и злости, что я сразу поняла, что опять несу какую-то ахинею, которая его задевает. —?Что я тебе не нравлюсь, хотя на поцелуй ты ответила? Знаешь, что, нуна,?— сказал он,?— меня обижает не то, что я в неверзоне, а то, что ты так нагло врёшь: себе и мне. Нельзя говорить одно, а делать другое. Разберись в себе.Сказав это, Хёнджин наконец дособирал осколки и выкинул их, обогнув меня. Я почувствовала себя ещё хуже, если в этой ситуации такое вообще было возможно. Казалось, что я всё снова испортила. И, видимо, не самая лучшая часть меня очень хотела испоганить всё с концами.—?Ты не понимаешь, Хёнджин,?— прошептала я, чем заставила его замереть на пороге кухни.—?А ты скажи так, чтобы я понял,?— не выдержал он. У него было право на меня злиться, я знаю, но как объяснить это внезапно заболевшему из-за этого сердцу?—?Допустим, я хотела тот поцелуй,?— начала я. —?Допустим, я хотела не один поцелуй. Но… как я могу сказать тебе, что ты мне нравишься, основываясь лишь на физическом влечении? А что, если это какой-то минутный порыв, который потом пройдёт? Ведь тебе от этого будет больно!—?Минутный порыв? —?он снова усмехнулся, и по этой его горькой усмешке я поняла, что опять не угодила ему своими объяснениями. —?Нуна, ты давно не ребёнок и, раз вопрос встал для тебя таким образом, должна была разобраться в своих чувствах. Если это было, как ты говоришь, минутным порывом и если ты так не хотела меня задевать, могла бы не отвечать. Да, я поступил неправильно, не спросив у тебя разрешения на поцелуй, но если бы ты начала сопротивляться, я бы всё понял и без объяснений. И на этом всё бы закончилось. Но ты… ты так меня целовала, словно… Господи,?— вздохнул он. —?Я очень не хочу на тебя злиться, нуна, но у меня не получается. Извини.Я даже не стала заикаться о том, что была пьяна, потому что это было самым жалким оправданием из всех. Просто позволила Хёнджину уйти. И расплакалась, когда за ним закрылась дверь, а я заметила у его стула мою сумку. Он не стал передавать её через Феликса, а пришёл сам, несмотря на вчерашнее и на исходящий от него холод. Из-за этого я словно почувствовала себя ещё хуже.Своей второй за сутки истерикой я ужасно напугала Феликса, когда он наконец вернулся на кухню. Возможно, он что-то знал, раз так долго искал чай, но у меня всё равно не было ни сил, ни желания ему что-то рассказывать?— было дико стыдно. Как я должна была сказать ему о том, что целовалась с его лучшим другом? И какими словами должна была оправдываться перед ним за то, что мне на самом деле этого хотелось?—?Боже, нуна, что случилось? —?он опустился рядом со мной и крепко прижал меня к себе. —?Может, ты уже расскажешь?—?Я чашку разбила,?— всхлипнула я в его объятиях. —?Из набора, который мама подарила.—?Господи,?— коротко рассмеялся Ликс,?— я видел точно такой же в нашем магазине, купим новый, не переживай. Нашла, блин, из-за чего реветь. Ну разбила и разбила.Он гладил меня по плечам и спине, а я не переставала чувствовать себя самой настоящей дрянью.—?А что бы ты там вчера ни натворила, нуна, уверен, это тоже не стоит того, чтобы рыдать так, будто мир рушится,?— заметил Феликс. —?Мы все совершаем ошибки, потому что мы люди. Не всегда есть полностью правые и полностью виноватые. В этом и смысл, наверное. Вот увидишь, всё пройдёт.Если Феликс и знал что-то, то мастерски это скрывал. Наверное, его аккуратность и внимательность должны были меня успокоить, но вышло наоборот?— теперь я плакала из-за того, что совершенно не заслуживаю такого замечательного брата.***Я еле привела себя в порядок и приехала на работу с большим опозданием. Весь день не могла сконцентрироваться на том, что мне нужно делать, и бесконечно на себя злилась. Под конец чуть не решила снова завалиться в бар и надраться, но уже так, чтобы совсем-совсем ничего не соображать. Но всё-таки сдержала свой идиотский порыв и поехала домой. Очевидно, для того, чтобы обнаружить, что Хёнджина у подъезда нет.Вот настолько сильно ты его задела, дура. А ты что думала? Что после вчерашнего и после того, что было утром, он будет, как обычно, ждать тебя тут, на вашем месте, и делиться с тобой своим драгоценным теплом? С чего вдруг? Ты разве это заслужила? Нет, конечно, вот и жри одиночество. Так тебе и надо.Съедая себя изнутри, я поднялась наверх и, воспользовавшись тем, что Ликса нет дома, сразу же легла спать. Сон вообще всегда казался мне чудесным средством в таких ситуациях: не хочешь ничего чувствовать, ложись спать, и на пару часов твои проблемы исчезнут. Работало безотказно, учитывая, что кошмары мне почти не снились.Но едва ли я могла всегда спасаться сном. Потому что и на второй, и на третий день ситуация повторилась?— Хёнджина не было. Мы даже в самом подъезде не пересеклись ни разу. Вряд ли он меня избегал, просто жизнь меня не любила, вот и вся история. Я даже пожаловаться никому не могла на то, как мне без Хёнджина вдруг стало необъяснимо холодно: мне не хватало смелости признаться маме в том, что я, судя по всему, всё-таки запала на Хёнджина, с Феликсом этим делиться было почему-то очень стыдно, а таких подруг, которым я могла бы всё это рассказать, у меня не было.Страдала в гордом одиночестве, съедая себя изнутри мыслями о том, что он даже видеть меня не хочет. Его отношение меня не злило, потому что я вела бы себя точно так же, если бы мне кто-то наговорил то, что я сказала Хёнджину. Возможно, я даже отреагировала бы ещё хуже.Мне просто было холодно без него. Моей душе было без него холодно. Это я понимала очень чётко.Хван Хёнджин заполнил собой всё вокруг. Настолько, что, когда он ушёл от меня всего на пару дней, я испытала весь ужас его отсутствия в полной мере. И мне не понравилось.На четвёртый день на работе меня отчитали перед всем коллективом за так и не сданный проект, и я еле вытерпела оставшиеся часы, то и дело глотая слёзы обиды. Это тоже было заслуженно: мыслями я всё время была вовсе не на работе, поэтому ничего не успевала и подвела коллег. Наверное, надо было, как предлагал Ликс, брать больничный на пару дней, чтобы привести свою чёртову голову в порядок.Вернувшись домой после такого дерьмового дня и вновь обнаружив пустую лестницу, я не придумала ничего лучше, чем сесть на неё и позорно разрыдаться. Интересно, я всегда была такой плаксой? И почему я так не страдала из-за того факта, что у мудака Джину девушка появилась? Более того, я удалила его номер на следующий же день, предварительно везде заблокировав, чтобы ему не пришло в голову добиваться от меня ответа на эту потрясающую новость.Я скучала по Хёнджину и уже даже не отрицала этого. Вот настолько всё было плохо.Обессиленно уткнувшись лбом в колени, я рыдала так, словно мы с Хёнджином больше никогда не увидимся. На самом деле я почти поверила в это. Я испытывала поистине взрывную смесь эмоций, состоящую из вины, обиды, тоски и ненависти к самой себе. Неудивительно, что в какой-то момент меня снова прорвало.—?Нуна, ты что здесь делаешь в таком состоянии? —?я вздрогнула от тихого голоса Хёнджина и от прикосновения его ладоней к моим подрагивающим плечам. Тут же вскинув голову, я споткнулась об его не на шутку обеспокоенный взгляд, и не смогла не разбиться об это. —?Тебя кто-то обидел?Хёнджин и правда сидел рядом со мной: от него сильно пахло табаком, словно он перед этим выкурил за раз всю пачку, волосы, некоторые пряди которых были заплетены в косички, он собрал в хвостик.—?Нуна? —?снова позвал он меня, и я поняла, что он до сих пор ждёт моего ответа.И я решила пойти на поводу у своей души, очень надеясь, что она меня не обманывает.—?Мне без тебя холодно,?— шепнула ему я, всё ещё всхлипывая.Взгляд Хёнджина резко потеплел, и он наконец улыбнулся мне. Так, как, казалось, не улыбался целую вечность.—?Иди ко мне.Аккуратно опустив руку мне на талию, Хёнджин притянул меня к себе и крепко обнял, прижавшись губами к моему виску.—?Я немного не это имела в виду,?— начала я, но, почувствовав, что он готов отстраниться и наверняка извиниться, вцепилась в его толстовку. —?Нет-нет-нет, не надо. Я хотела сказать, что… соскучилась.—?Господи, нуна, и вот что мне с тобой делать? —?по-доброму усмехнулся Хёнджин, а я прижалась к нему ещё ближе, выключив мозг и слушая сердце. Мозг требовал разобраться, а сердце тянулось к Хёнджину, как ненормальное, оно хотело его тепла, и я не могла ему отказать.—?Только не злись.—?Не буду,?— он немного отдалился, чтобы заглянуть мне в глаза и стереть разводы ни черта не водостойкой туши. —?На самом деле на тебя очень сложно злиться, нуна, и я перестал это делать в тот же день, когда мы поговорили утром. А потом просто… хотел понять, что дальше. Вернее, как мне себя с тобой вести, чтобы тебе не было неловко и чтобы ты не чувствовала себя виноватой.От его слов мне снова захотелось плакать. Я на его фоне была просто ужасна.—?Я думала, ты не хочешь меня видеть.—?Не знаю, что ты такого должна сделать, чтобы я не хотел тебя видеть.Рядом с ним был так тепло, что я чувствовала, как оттаивает моя замёрзшая идиотская душа. Феликс был прав: я запала. Да ещё и так безнадёжно, что сил никаких уже не было сопротивляться.—?Я наговорил тебе глупостей, потому что был на эмоциях. И очень об этом жалею на самом деле, потому что ты мне ничего не должна. Ну ответила на поцелуй и ответила. А я просто… за все эти годы даже мечтать о таком не смел. Вот и придал этому огромное значение. Так что не бери в голову, нуна, мы можем быть друзьями: я не позволю себе лишнего в твою сторону.Сказав это, Хёнджин заправил мне за ухо прядь волос, которая всё время выбивалась из пучка. Я неосознанно потянулась к его руке, прижавшись к ней щекой и увидев, как расширились от моего движения его глаза. Он этого не ожидал. Да и я тоже не ожидала от себя такой откровенности.—?Я не хочу.—?Что?—?Я не хочу быть друзьями.—?Ты это сейчас серьёзно? —?Хёнджин обеспокоенно вглядывался в моё лицо, ища подтверждение тому, что я сказала, и я улыбнулась ему так, как, наверное, до этого ещё не улыбалась. Так, как обычно улыбаются влюблённые по уши дурочки вроде меня. —?Кажется, мне начинает нравиться эта неверзона.От его слов я рассмеялась и наконец расслабилась. Всё было просто как дважды два. Хёнджину стоило всего лишь исчезнуть из моей жизни на пару дней, чтобы я поняла, что на самом деле к нему испытываю. Из-за минутных порывов физического влечения я никогда себя так не чувствовала и уж тем более не плакала, если не получала удовлетворения своих хотелок. По друзьям я тоже никогда так не убивалась: я вообще была довольно сдержанной в плане дружбы.С Хёнджином всё было иначе. Нет, я не осознала вдруг, что любила его всё это время: я признала, что в какой-то момент начала испытывать к нему отнюдь не дружеские чувства. И я всё ещё не знала, что из нас в итоге получится, но чётко понимала, что не прощу себе, если не дам нам шанс. Особенно после того, как мне было без него холодно, пусто и тоскливо.—?То есть ты даёшь мне возможность влюбить тебя в меня? —?хитро улыбнулся он, и я не стала ему говорить, что и без его помощи отлично с этим справляюсь.—?Это исключительная акция,?— хмыкнула я, вздёрнув нос.—?Спасибо, нуна,?— Хёнджин вдруг посерьёзнел, и по моей спине пробежал целый табун мурашек. —?Мне это правда важно. Я переживал, что ты не то что шанса мне не дашь, а вообще ничего общего со мной иметь не захочешь. Столько корил себя за то, что не сдержался и поцеловал тебя, ты просто не представляешь. Винил в том, что поторопился. Ты ведь только с парнем рассталась, и тут я со своими чувствами. Совсем не к месту. Извини. Если бы я этого не сделал, то не пришлось бы нам обоим столько переживать.—?Мне понравилось,?— сказала я ему. —?И да, я не буду врать ни тебе, ни себе: я очень этого хотела.Едва я это сказала, как Хёнджин, возможно, неосознанно перевёл взгляд на мои губы, а потом обратно на глаза, и от этого у меня внизу живота всё стянуло в тугой узел. Я жутко смутилась и не придумала ничего лучше, чем спрятаться, ткнувшись лбом Хёнджину в солнечное сплетение.—?Я рядом с тобой чувствую себя так, словно мне не двадцать шесть, а шестнадцать.—?Ну и замечательно,?— рассмеялся Хёнджин, в то время как я жадно вдыхала его запах: сигареты и тонкий аромат почти выветрившегося одеколона. Прикрыв глаза, я улыбнулась. —?Расскажешь мне, что у тебя случилось за эти дни?Ни одному парню не было так интересно, что у меня происходит. Ни одному. Возможно, именно поэтому я всё-таки всегда неосознанно тянулась к Хёнджину, потому что, даже зная о чём-то из рассказов Ликса, он всегда спрашивал, как у меня дела. Это подкупало. И до какого-то времени казалось просто его ребячьим любопытством.Я не стала спрашивать, как давно Хёнджин в меня влюблён, и, чуть отстранившись от него, принялась рассказывать, какой ужас творился у меня на работе из-за того, что я никак не могла собрать себя в кучу. Сказала даже о том, что сегодня против меня была и кофемашина, не желающая работать и хоть как-то меня подкреплять. Я знала, что Хёнджин не пропустит ни одну деталь, потому что ему правда было важно, как прошли мои дни.Дом тепла снова впустил мою душу.