Скелеты в шкафу (1/1)
***- Что я слышу? Вы наказали вампира? - Герберт был взбешон и немало удивлен своим отцом. Он ворвался в кабинет графа, плюхнулся в кресло и набросился на хозяина с вопросами. Граф как всегда бесстрастно посмотрел на младшего фон Кролока непроницаемым взглядом сверху вниз:- Что Вас так удивило и разгневало, мой дорогой сын?- Это правда, то, что говорят? За что Вы его наказали? - только ему одному был позволен такой дерзкий тон по отношению к Графу.- За неоправданную жестокость и насилие.- Что? Я не ослышался? - Герберт вытаращил на отца свои красивые зеленоватые глаза.- Не ослышались.- Разве Вы сами не жестоки? - продолжал дерзить 403-летний сыночек.- Нет. Я справедлив. Всегда был справедлив. Даже убийц отца я покарал по справедливоси и по закону, без излишней жестокости - никого на кол не сажал и не четвертовал. А те, кто смог доказать что действовал по принуждению вышестоящих, вообще были помилованы и отделались изгнанием.- А как же Ваше "Если дух гнетет мораль, значит нужно покончить с нею" и постоянное напоминание, что Вам не знакома жалость? - не унимался Герберт.- Необузданная бессмыссленная зверская жестокость и безжалостная справедливость и расчет - вещи даже не родственные, - холодно разъяснил Его Сиятельство.- Что он сделал, что заслужил от Вас наказания?
- Жестоко истязал и насиловал свою жертву перед обращением. Несчастная девушка явилась ко мне и потребовала справедливости. Видели бы Вы ее изуродованное лицо и ободранную спину.
- Брр.. - поморщился Герберт. - Но разве Вы никогда не были жестоки с Вашими жертвами? Скольких вы загрызли прямо в постели?- Никогда ни одну женщину я не взял силой, насилие мерзко, - граф брезгливо -презрительно поморщился. - Я утоляю жажду, я убиваю, я хищник, а не садист и извращенец. Я не получаю удовольствия от вида страданий и боли. Никогда и никого я не мучил ни перед укусом, ни тем более просто так ради забавы.- А мне казалось Вы любите поиграть со своей едой.- Поиграть - возможно, но мои игры никого не покалечили. Безудержный разгул низких страстей должен пресекаться.- Вот как? А как же "Наш порядок это хаос"?- Пустая романтика. Если я допущу хаос в реальности, нам не воцариться на земле. Эта ночь определенно не задалась. После перепалки с отцом Герберт попал под расспросы жены. Она долго и въедливо пытала его на темы разных особенностей их образа жизни и выживания во тьме и тайне.- Ты хочешь сказать, что вообще никак невозможно предотвратить превращение укушенного вампиром человека в вампира, если осиновые колья - это чушь?- Возможно. Но не людям. Сделать это может только сам укусивший вампир. Если случилось такое, что ты ни за что на свете не хочешь дать этой жертве бессмертие. Ты можешь попытаться отпустить ее душу в рай или послать в ад. Но только попытаться - конечное решение от тебя не зависит. Может Бог спасет ее, а может Ад унесет ее.- И что нужно сделать для этого ? - интересовалась Роксан.- Проклясть легко, попробовать спасти для рая - сложнее, это требует жертвы от тебя, придется перенести адскую боль. И у каждого есть всего один шанс. Только один раз вампир может избавить жертву от обращения.- А что будет, если сделать это не один раз?- Ничего, просто не сработает.- А ты ... пытался сделать это когда-нибудь? Или твой единственный раз еще есть у тебя?- Я делал это, - признался вампир. -Мой шанс использован. Хорошо, что отец не знает. Он бы меня наверное на куски порвал за это. Слава тьме, что он не вездесущ и не всевидящ как Воланд.- Как кто? - переспросила жена.- Ну Воланд, Князь Тьмы.- Почему ты называешь его именем из русского романа? - удивилась бывшая филолог.- Потому что он так сам называет себя.- Ты что же и с Князем Тьмы знаком? - в голосе Роксан прозвучало не то изумление, не то недоверие.- Ну не то что знаком, но однажды мы были приглашены на его Бал Ста Королей. Там и встретили Грету, которая оказалась нашим потомком.***Это было после второй мировой. Охоты часто были неудачны, а в ту ночь еда ушла у меня прямо из рук. Я был голоден и озлоблен, потому готов загрызть, кого угодно, лишь бы наконец напиться живой крови. В бешенстве я выскочил на дорогу и преградил путь первой же попавшейся машине. Это был небольшой грузовичок, за рулем которого сидела простая миловидная женщина в плотном платке. На вид ей было не больше 25. Я обрадовался такому везению. Уж это нежное создание никуда от меня не сбежит и не улизнет. Я практически бросился под колеса, она резко затормозила, и выскочила из машины посмотреть, не пострадал ли я. Я старательно изображал сильную боль в левой ноге и неопасный удар головой.- Вы целы? - испуганно и заботливо спрашивала девушка. - Отвезти вас в госпиталь?- Отвезите меня в город, а по пути я смогу понять, перелом у меня или просто ушиб. Если ушиб, я бы предпочел, чтоб вы подбросили меня к дому, а если все-таки перелом, то конечно, в клинику.- Хорошо, хорошо. - согласилась она. - Я отвезу вас куда пожелаете, господин. Простите меня, я не хотела. Тут так темно. Пока мы едем, я буду молиться о вашем здоровье. И потом конечно тоже. Девушка помогла мне расположиться на месте для отдыха, сама вернулась на водительское место.Едва мы тронулись с места я набросился на нее сзади, сорвал воротник платьяи вцепился зубами в ее шею. Девушка потеряла управление, машина въехала в канаву. Когда я утолил первую нестерпимую жажду, я уложил еще живую, но слабеющую жертву на свое место. До моего слуха донесся ее тихий скрепящий шепот. Она молилась. Просила помиловать несчастную душу страшной грешницы, нечаяно уронившей в колодец свой крест, и молилась обо мне своем убийце, просила у своего Бога милости ко мне. Меня передернуло. Я огляделся - у лобового стекла висело большое распятие, я заглянул в кузов машины - там были книги. Церковные книги. Обернувшись к моей жертве, я только теперь заметил, что на ней не простое платье крестьянки, а монашеское одеяние. Девушка была католической монахиней. Она уронила в колодец свой крест, и потому оказалась в моей власти. Она была из тех, кто не принадлежит нам. Не знаю, что больше повлияло на мое решение - жалость или опасение перед тем, с какой кошмарной вампиршей мне придется иметь дело после ее перерождения. Решение было мгновенным и почти неосознанным. Я хладнокровно продолжил свою трапезу, пил ее свежую чистую кровь девственницы пока она не умерла. Как только она испустила последний вздох, я провел ритуал, предотвративший ее обращение. Я не знаю, была ли она спасена ее Богом или захвачена адом, но я попытался отпустить ее душу.
***Дом напротив был давно необитаем. Хозяева уехали куда-то много лет назад, и не озаботились ни сдачей его в аренду, ни продажей. По вечерам здание чернело зловещей громадой над улицей. Мэри привыкла к однообразному виду запустения за окном, и не обращала на него внимания, но сегодня вечером ей показалось, будто в окнах напротив мелькают какие-то тени. Должно быть, отражения из окон ее дома в потоках дождя. Девушка вернулась к чтению под шум осеннего ливня. Часа два Мэри сидела в кресле у окна, почти не шевелясь, увлеченная романом. Наконец, захотелось пить, и девушка встала, чтоб позвать прислугу приготовить ей напиток. Нечаянно брошенный взгляд в окно заставил ее замереть: в окне соседнего дома в неровном свете свечей стоял человек. Он казался необычновысоким и ненормально бледным. Впрочем, это могла быть игра светов и теней в вечерней тьме. Издалека Мэри не смогла бы рассмотреть черт его лица, но она видела совершенно ясно, точнее она почувствовала, что он смотрит на нее. От его пристального взгляда девушку пронизало холодом, в неосознанном страхе она задернула портьеры и отошла подальше от окна.Следующий день был ничем не примечателен, но Мэри не покидал какой-то незнакомый неосознанный страх, а с наступлением вечера ей стало казаться, что за ней следят. В доме напротив было как обычно темно, девушка задвинула портьеры, как только зашла в свою спальню, не дожидаясь пока ее снова что-нибудь испугает. Как всегда, она провела поздний вечер перед сном за чтением романов, и в положенное время отправилась в постель. Отходя ко сну, на грани реальности и сновидения, Мэри услышала тихий манящий чарующий голос, который звал ее на полуночный бал и в таинственную сказочную вечную жизнь. Весь следующий день девушка пыталась вспомнить свой ночной сон, он манил и пугал одновременно. Мэри чувствовала какую-то незнакомую и непостижимую опасность и боялась, что сон повторится или окажется отчасти реальностью. Но в то же время где-то глубоко в тайных уголках ее сердца она неудержимо желала услышать этот голос снова, расслышать лучше его звучание и понять, что он ей обещал.Наступивший вечер оправдал и ее страхи, и ее тайные желания. Лишь только она окончила свой вечерний туалет, как она снова услышала тот же необыкновенный манящий и пугающий голос с легким акцентом:- Добрый вечер, не пугайся меняАнгел-хранитель на зов твой, дитя, явился... Некоторое время Мэри сидела на кровати и с замиранием сердца слушала странные речи таинственного незнакомца. Потом в неосознанном порыве вскочила, подбежала к окну и раздвинула портьеры. За окном была непроглядная ночь, в доме напротив в одном из окон едва брезжил свет, но никаких человеческих теней видно не было.-Тень моя тебе являлась во сне
И при луне тайно ты обо мне мечтала...- снова послышался чарующий манящий голос где-то совсем близко.Мэри распахнула окно и выглянула наружу: на балконе соседней в данный момент нежилой комнаты ее недавно вышедшей замуж старшей сестры стоял очень высокий джентльмен во всем черном и смотрел на нее. Его взгляд будто гипнотизировал девушку. Она замерла и смотрела на ночного гостя, даже не пытаясь понять, как он здесь оказался на высоте третьего этажа. Все, что она смогла увидеть и осознать, была нереальная странная и страшная красота его лица: оно было смертельно бледно, с благородными чертамиопределенно северо-европейца, немца или скандинава, с бледно-голубыми холодными глазами, но обрамленное угольно - черными волосами. Взгляд ледяных глаз пронизывал насквозь.- Бал этот длится каждый год до утраВсе твои грезы воплотит он стократ...Я исполню все мечты....- продолжал незнакомец.Отойдя от первого впечатления, девушка отпрянула от окна и резко захлопнула окно. Но она не отошла от него, а обернувшись спиной, продолжала слушать эти речи:- Бренной жизни краткий миг превратится в бесконечность.Мир падет у ног твоих, и любовь продлится вечность.Мэри не позвала на помощь, не сказала ничего никому и на утро. Весь день в ее голове звучали слышанные ночью предложения и обещания, а перед глазами стоял прекрасный и пугающий образ. Следующим вечером она уже ждала ночного гостя. Не переодеваясь в ночную сорочку, Мэри сидела у открытого окна.- Добрый вечер, - послышался уже знакомый голос.
Девушка выглянула в окно, и как и ожидала, увидела на балконе загадочного незнакомца.- Знай должна ты умереть, чтоб постигнуть бесконечность,
Ибо может только смерть стать залогом жизни вечной.
- Нарушив все запреты, я пойду за тобой ! - прошептала Мэри, теряя контроль над собою.Внезапно в доме послышались шаги, девушка быстро отпрянула от окна, успев услышать обещание встретиться завтра и слова:- Так пускай же ожидания часБудет сладок для нас... В комнату вошла горничная, и была немало удивлена, что госпожа еще в дневном платье - не переоделась сама и не позвала ее, и немедленно попросила разрешения заняться ее туалетом и настоятельно рекомендовала отправляться спать. Мэри послушалась заботливую служанку и отдала себя в ее власть.Оставшись одна в своей постели, Мэри долго не могла заснуть, она мечтала о таинственном незнакомце - она почти не думала о каком-то полуночном бале и даже не особо пыталась понять, что за вечную жизнь через смерть он ей обещал: все, что занимало все ее мысли были мечты о нем самом, о их возможной любви. Она понимала и чувствовала, что влюблена и вероятнее всего может по-настоящему полюбить этого странного джентльмена, если он продолжит свои сладкие речи. А он продолжит завтра, она не сомневалась. Наконец, девушку стал одолевать сон. На грани сна и реальности Мэри услышала скрип двери и почувствовала, что рядом с ней кто-то есть. Девушка открыла глаза и увидела прямо перед собою молодую очень красивую девушку лет 22-24х в дорогом, но скромном, как принято в семьях богатых, но не знатных протестантов, светлом платье по моде времен битвы при Ватерлоо. Она была так же бледна, как недавний ночной гость.- Не бойся меня, милая Мэри - тихо заговорила женщина, - я твоя прабабушка, и я хочу предостеречь тебя...
- Мы отправимся в полет, лишь часов раздастся бойПолуночный бал навеки обручит нас с тобой...- Умоляю, замолчите! - отвечала Мэри незнакомцу следующей ночью. Этой ночью он не говорил с ней через окно с балкона, но пришел к ней прямо в спальню, пройдя в дом, как прошла прабабушка. Он знал, что она ждет его и не прогонит, ведь Мэри уже обещала пойти за ним.- Не продолжайте этот разговор. Вам нужна моя кровь - берите. Просто убейте меня и выпейте всю кровь. Но не мучайте! Не заставляйте меня до безумия влюбиться в Вас: я не хочу стать одной из сотен тех несчастных вампирш, которые веками страдают от неразделенной любви к вам.- Откуда такие мысли, ангел мой? - гость был слегка удивлен, хотя гораздо меньше, чем должен был бы быть удивлен столь внезапно разоблаченный злодей.- Я знаю. Меня предупредили, мне рассказали о Вас, как Вы заставляете женщин любить Вас, а потом бросаете их, едва обратив в вампиров. Я узнала Вас. Только Вы умеете увлечь своими речами женщин всех возрастов и всех сословий. Отпустите меня просто умереть - пейте мою кровь, но не терзайте душу.- Вампиры обсуждают свои дела со смертными? - усмехнулся вампир.- Нет, они боготворят Вас. Моя прабабушка, она бросила мужа, детей и всю семью, лишившись разума от любви к вам. Вы свели ее с ума своими сладкими речами и своей красотой. Я не хочу повторить ее путь! Я не прошу сохранить мне жизнь, я прошу сохранить мой разум.Граф слушал эти мольбы с ироничной улыбкой на губах и с ледяным абсолютно отсутствующим взглядом, не факт, что он вообще слушал ее.Мэри не звала на помощь, не пыталась убежать, она твердо знала, что обречена, что находится в полной власти чудовища, и никто и ничто не защитит ее. Она даже не вспомнила о кресте на стене, который могла бы сорвать оттуда и направить на вампира, впрочем, может, она и не помнила, что вампиры боятся креста. Взгляд Графа парализовывал и ее волю, и ее разум и движения. Она стояла перед ним, маленькая и беззащитная, и со слезами на глазах умоляла прекратить ее муки. Крепкие руки обняли хрупкую фигуру девушки и приподняли над землей. Прекрасное и страшное лицо вампира приблизилось к такому же бледному от ужаса лицу обреченной жертвы. Мэри увидела страшные клыки, а в следующий миг ее пронзила смертельная боль укуса в шею.Напившись свежей крови, Граф спокойно уложил тело убитой им девушки на постель, сорвал со стены тот самый деревянный крест, о котором не вспомнила Мэри, при этом его рука на миг дернулась как от нестерпимой резкой боли, но лицо оставалось непроницаемым. С безразличным видом, ничем не выдавая ни боли, ни каких бы то ни было чувств, он перекрестил тело этим крестом, потом положил его на него сверху и спокойным голосом без каких-либо эмоций прочел отходную католическуюмолитву.Выходя из дома через дверь, в холле он наткнулся на молодую вампиршу в платье по моде 10-х годов текущего века. В ее глазах была благдарность и почти религиозное обожание. Граф прошел мимо, будто и не заметил ее.