Глава 4 (1/1)
ДимаЯ затянул шарф потуже, и задержав взгляд на своем белом лице, покинул школу. Несколько секунд стоял посреди двора, обдумывая каким путем быстрее добраться домой.С неприветливого неба сыпались холодные рассыпчатые хлопья. Съежившись, мечтал заварить чай с шиповником, утопив трудности сегодняшнего дня в кружке с ароматной заваркой.Льдисто-голубые глаза Воиновой впечатались в сознание, расшевелив там какой-то болючий пучок нервов. Мысли о дерзкой хулиганке поднимали целые народные восстания в душе, но даже если бы можно было отмотать время назад, я бы ничего не изменил.Моя мать?— майорка полиции, погибшая при попытке остановить преступницу, посмертно награждена орденом Женственности. Уже пять лет мы с папой и сестрой берегли эту награду как настоящее сокровище, восхищаясь героическим поступком матери.Почему-то те, кто говорит, что время лечит, не прикладывают бланк с рецептом выздоровления.После её смерти наша жизнь пошла под откос. Фирма, в которой папа работал менеджером, обанкротилась. На пособие для членов семьи погибшей сотрудницы полиции можно было прожить несколько лет вообще ничего не делая, но папа решил рискнуть, вложив полученные средства в ресторанный бизнес.Первое время дела в его уютном ресторанчике шли в гору. На бизнес-ланчи к нам приезжали даже всякие шишки из районной администрации, а потом на соседней улице открылось кафе модной столичной сети.Целый год упорной борьбы за каждую посетительницу окончился несколькими кредитами и целым мотком испорченных нервов. Чтобы загасить долги, пришлось съехать из просторной трешки в квартиру попроще, и снова встать на биржу труда.Мамка всегда говорила: ?Над вами тушат пожар, значит, стоить устроить пенную вечеринку!? Вот мы и барахтались в этой пене по самые уши.Поглощённый упадническими мыслями, я не заметил, как приблизился к дому. Бросив беглый взгляд на киоск с лучшим чертановским кофе, испытал досаду, что не могу купить еще один стакан?— непозволительная роскошь в нашей ситуации.Папа тянул на себе двух несовершеннолетних подростков: мне недавно исполнилось семнадцать, сестренке?— пятнадцать. Правда, Лиза решила ещё пару дней повалять дуру дома, сославшись на больное горло.-Малой, ты что, меня преследуешь?! —?кто-то схватила меня сзади, рывком потянув в сторону, но так же резко отпустила.От шока и ужаса ноги подкосились, рюкзак съехал с плеч, и я рухнул на холодную промерзшую землю.-Что тебе надо, гадина? Мало сегодня людей унизила?! Самоутверждаешься за счет тех, кто слабее и не может дать сдачи? —?варежки натянулись на сжатых кулаках.Гуляя бесцеремонным взглядом по моему дрожащему телу, губы хулиганки растянула зловещая полуулыбка.-А ты совсем страх потерял! —?Воинова пнула снег мне в лицо.Ахнул, ощутив прикосновение острых ледяных кристаллов к нежной коже. Мать часто рассказывала, что чувствует к преступницам особый токсичный сорт презрения, заставляющий пар из ушей валить, а зубы клацать от злости.Я испытывал к долговязой хулиганке без шапки и в летней обуви нечто подобное. Душу затопила жгучая неизлечимая ядерная ненависть. Меня колотил озноб.-Я тебя не боюсь! —?выкрикнул в сердцах.-А должен. —?прохрипела Воинова, еще раз подняв кроссовкой снежную пургу. –Должен бояться, малой! Меня все в Чертаново боятся. И ты будешь ходить по стойке смирно, никуда не денешься.-Я уговорю Алису заявить на тебя! Вы напали на неё только потому, что она…-И ещё нападём! Не волнуйся. —?Воинова закашлялась, нездорово выкатив глаза.-Что тебе от меня надо? —?лицо жгло от ветра, сердце пылало огнем ненависти.-Что ты можешь мне предложить? Мордашка с пивом прокатит, а фигура не в моем вкусе! —?маргиналка снова зашлась кашлем.-Ничтожество! —?медленно поднялся, испытывая небывалый прилив сил. –Моя мать называла таких как ты отбросами общества!В глазах Воиновой что-то щёлкнуло. Она подбежала ко мне, повалила в сугроб, зажав худым долговязым телом.-Помогите…-Холодная прокуренная ладонь легла поперек рта.Дыхание перехватило. Туманные голубые глаза смотрели с нечеловеческой яростью, сердце вопило от страха, негодования и стыда.Я старался припомнить хоть какие-то приемы самообороны, но тело будто парализовало. Её внешняя худоба оказалась обманчивой?— хулиганка обладала недюжинной силой, впечатав меня в сугроб.-Твоя мамаша права?— я и есть отброс, малой! И с этого дня ты будешь прислуживать отбросу, стелиться перед отбросом, беспрекословно выполнять команды отброса, иначе жизнь в Северном Чертаново покажется тебе чистилищем. Кстати, я и с мамашей твоей с удовольствием познакомлюсь! —?осатанело улыбнулась, оголяя белоснежные клыки.-Не познакомишься. –произнес безучастно.-А что, зассыт связываться с отбросом?! –Воительница мерзко заржала, перекатывая жвачку во рту.-Моя мама награждена орденом Женственности посмертно, за то, что не боялась таких как ты. Жаль, не сможет спуститься с небес, чтобы набить тебе морду!Время остановилось. Звуки замерли. Кажется, даже снег перестал идти. Мы обе с лютой ненавистью смотрели друг другу в глаза, как непримиримые соперницы. Как воительницы, готовые схлестнуться в смертельном поединке, а пока находящиеся по разные стороны баррикад.Хулиганка ослабила хватку, позволяя, наконец, вырваться, и на онемевших негнущихся ногах я побежал к подъезду. Меня всего трясло. Я ненавидел Воинову и всё, что с ней связано: этот район, эту школу, и даже чертов киоск с бесподобным кофе!А еще я до трясучки скучал по своей матери.Почему такие, как эта отморозка и её банда беспрепятственно ходят по земле, а самоотверженная героиня гниёт в могиле с червями?! И где взять бланк с рецептом выздоровления, чтобы время хоть немного зарубцевало старую кровоточащую рану?..