Сила слабости (1/1)

?Не сомневайся в своей правоте никогда! Ты всё всегда сможешь, если будешь поступать по совести!??— так всегда учили её родители, так всегда думали её любимые книжные герои. Варвара Кутейщикова без сомнений шла вперед, никогда не прося поддержки, никогда не сомневаясь, шла, подминая под себя слабых и нерешительных. Слабость?— самый страшный недостаток, она знала это со всей своей четырнадцатилетней решимостью. Хотя сама сейчас сидела на постели, переделанной из простой стандартной койки, и дрожала, как осиновый лист?— невозможно слабая и трусливая. Привыкшая прямо смотреть на собеседника, Варя впервые боялась поднять взгляд.Всё началось со Дня Рождения Юли. Поздравления, скромные посиделки и глаза её лучшей подруги. В тот момент, когда они обе посмотрели на разговаривающего с парнями Витю, они обе всё поняли. Но мужественное начало говорило Кутейщиковой, что нужно поговорить, кто же, если не она, облечёт в слова правду, которая им обеим была подспудно известна. Они с Сорокиной пересеклись тогда взглядами?— растерянный серый и понимающий карий?— и Варвара более не могла усидеть в кают-компании. Ей нужно было сбежать, разрыдавшись, но она, конечно же, этого не сделала. Потому что так не поступают героини книжек. А она почти героиня, раз бросила всё ради этого головокружительного полёта. Так говорили ей все еще дома, и Кутейщикова не смела не соответствовать. Поэтому она уверенно улыбнулась в ответ на тихую улыбку Юли и поклялась себе завтра же поговорить с подругой.Но ни на следующий день, ни через три дня застать Юлю на месте не удавалось. Она завтракала раньше, уходила прежде, чем Варвара зайдёт в биоотсек. При этом кроме приветствия не говорила почти ничего. Кутейщикова злилась на Сорокину за умышленное увиливание (она была в этом абсолютно уверена), но внутренняя маленькая трусиха в Варе ликовала. Еще один день сохранения мнимых отношений, которых вскорости не будет! Это было наивно нелогично, но Варя ничего не могла поделать с собой. Селекционные посаженные в питательную среду семена не прорастали, Пафнутий сбегал за три дня целых три раза, повергая в ужас бедного Лобанова. Будто всё то, чем окружила себя Кутейщикова, укоряло, говоря о её недостойном поведении. Внутри всё переворачивалось, бурлило, хотелось то ли шататься бездумно по кораблю, то ли свернуться клубком в самом тёмном углу. Через неделю бессонницы Кутейщикова напоминала бледную копию самой себя. На столе лежала трижды начатая книжка по эволюции и антропогенезу, часы отсчитывали половину одиннадцатого утра по бортовому времени, а Варвара даже на завтрак выйти забыла. Несмотря на то, что была её очередь дежурить в медотсеке вместо Сорокиной, которая не спала ночью на дежурстве. Так они договорились еще когда–то давно, сразу после вылета. Оцепенение отпустило только тогда, когда в дверь каюты постучали. Три раза, два сразу и через время ещё один. Варя молча подошла и нажала кнопку открытия, потому как знала, кто это. Середа был сосредоточен и взволнован, Кутейщикова это уловила без всякого сомнения. Он хмурил брови и не поздоровался, когда прошел в комнату.?— Варь, ты чего? —?вместо приветствия спросил он. Кутейщикова всегда распекала его за то, что он перестал с ней здороваться, но втайне ей это ужасно нравилось. То, что Середа имел право так просто заходить и отчитывать. То, что не закрылся после их дурацкого объяснения, когда она повела себя как типичная плаксивая девчонка. То, что вёл себя как нужно.Витя подошел и взял её за руку. Молча положил вторую на плечо и стоял, будто вглядываясь куда-то внутрь её дрожащей, как мокрый воробушек, души. За это он ей и нравился?— за непохожесть на других, за самонадеянность и знание чего-то, что ей было недоступно. За это он нравился и Сорокиной, что уж тут скрывать.При мысли о Юльке, Кутейщикова вздрогнула и отошла, выпустив ладонь Середы.?— А ты чего?! —?прошипела она, мигом принимая защитную позицию. —?А если девчонки тебя увидят? Катькина каюта рядом!?— Панферова уже давно в своей лаборатории. Позавтракала и заперлась,?— на слово ?позавтракала? он сделал ударение. Кутейщикова хмыкнула. Переживал, что не поела. Думал, плохо себя чувствует. Всё ясно.Варя вздохнула и слабо улыбнулась.?— Витя, я сейчас приду в медотсек, не переживай. Середа недоуменно наклонил голову чуть вбок, продолжая рассматривать Варино лицо. Он привык теперь касаться её по поводу и без, и Кутейщикова видела, как обидел его её жест отстранения.?— Ты ни в чем не виноват,?— вырвалось у неё прежде, чем она успела подумать. Естественно, он был во всем виноват, правда, никогда не сможет этого понять. Даже если Кутейщикова попытается словами ему объяснить.Середа нахмурился.?— В чём не виноват? Варь, ты какая–то…?— Всё в порядке,?— с нажимом произнесла она. —?Прошу простить, товарищ капитан, за нарушение распорядка, я сейчас приду для начала ежедневного медосмотра.Она посмотрела на виновника своего жуткого страха и улыбнулась теплее. Она не могла на него сердиться даже в школе, когда он по обыкновению нёс свою научно–фантастическую чушь. А сейчас, когда её сердце ускорялось от его прикосновений, тем более не станет. Она не особенно любила вторжений в личное пространство, но сейчас почти привыкла. Признаться, ей даже нравилось.?— Может, расскажешь? —?безнадёжно и как-то необычно робко спросил он. Кутейщикова рассмеялась. Его тон облегчил тяжесть на душе, смелость потихоньку возвращалась на исходные позиции. Она подошла и переплела свои пальцы с его.?— Потом. Сейчас не могу,?— она зарылась носом в плечо Середы, когда он обнял её.?— Обещаешь??— Обещаю.***Путь до каюты Сорокиной был длинный, не смотря на то, что нужно было сделать десять шагов. Относительность, чтоб её. Варя призвала всех смелых книжных героев и умерших бесстрашных полководцев прошлого, чтобы найти каплю смелости, и постучала. Настрой, что подарил ей Витя, мгновенно улетучился. ?Варя, заходи?,?— ответил бодрый голос Юли. Кутейщикова нажала на кнопку.Сорокина сидела за столом и рисовала. Пальцы её были перепачканы карандашами, а на полу валялись скомканные листы.?— Привет, я думала, ты…?— …сплю после вахты,?— закончила её предложение Юля, и Варе стало совсем плохо. Она почти забыла, как долго они дружили, и все уловки и недомолвки Кутейщикова тут же выбросила из головы. Она не может не сказать правду. Пусть это будет означать конец их дружбе. Она просто не имела права обмануть.?— Захотелось порисовать, не спалось,?— Сорокина всё не поднимала глаз. Мысли, одна другой хуже, проносились в голове у Кутейщиковой. Она стояла и чувствовала себя самой ничтожной на этой стороне галактики. Она ясно видела, как Юля больше никогда не поговорит с ней, не выслушает её надменные речи, и не усмехнётся её показной браваде. Они не сидели вместе и не разговаривали очень долго. Наверное, с момента отлёта. Не до того было. Теперь же было уже всё кончено.?— Юль, мне нужно тебе сказать,?— она присела на краешек кровати.Сорокина, наконец, оставила карандаш и отряхнула ладони. Встала и села рядом, не говоря ни слова. Её чёрные глаза были серьёзны и внимательны. Варя закусила губу. Она бы хотела сбежать, но проклятая гордость вкупе с упрямством не давали.?— Я тебя слушаю, Варечка,?— тихо проговорила Юля.?— Я должна… —?слова не вылетали из горла, слова норовили вылиться слезами из некогда холодных серых глаз, слова не хотели оборвать то хрупкое, что было между двумя девчонками, что пустились в бесконечное путешествие. Слова путались, отказывались выстраиваться в красноречивую тираду, которой она убеждала порой даже учителей. Юля всё молчала. —?Я… хотела тебе рассказать… что мы…в смысле, я и Середа…По щекам Вари текли слёзы. Нос покраснел и опух, это она знала точно. Потому что Сорокина не раз ей сама об этом говорила. Она не могла остановиться, не могла, как прежде взять себя в руки, не могла ничего. Она падала, не зная, как попросить о помощи. Проклиная себя за то, что не успела вычитать это в нужных книжках.И вдруг произошло неожиданное. Юля сняла очки, и Кутейщикова увидела, что по её щекам тоже текут слёзы. Сорокина плакала вместе с ней, разделяя всю её слабость так, как умела только её лучшая подруга.?— Ты чего ревешь? —?всхлипывая, спросила Варя.?— Потому что ты ревёшь,?— резонно ответила Юлька, размазывая слёзы по щекам. —?Я не могу сидеть и видеть, что тебе так плохо. И что это из-за меня.?— Дурочка ты! —?закричала Кутейщикова. —?Как же из-за тебя! Это всё из-за меня, эгоистки! Я хотела отступиться,честное слово, пыталась, но не смогла! Прости, слышишь! Если получится когда-нибудь… Юлька улыбнулась и покачала головой.?— Сама ты дурочка,?— она обняла ещё вздрагивающую Варю и погладила её по голове. Кутейщикова разрыдалась еще сильнее. —?Прекращай рыдать, а то Витька тебя любить перестанет. Варя отстранилась и удивленно посмотрела в лицо улыбающейся Сорокиной.?— Ой, да ладно, шучу я,?— спокойно продолжила Юлька,?— не перестанет, конечно. Никогда не перестанет.?— Об этом я и хотела тебе…?— Неужели ты думала, что я не пойму на празднике? Хорошего же ты обо мне мнения!Варя улыбнулась, всё еще всхлипывая. И кивнула. Как она вообще могла подумать, что Юлька не простит её, что перестанет общаться с ней, что их связь прервётся? Вот уж нет! Никогда и ни за что!Они сидели в молчании, как всегда положив головы друг другу на плечо. Смелая трусиха Варька и умная дурочка Юлька. Две родственные души, вырванные в глубины космоса из–за парт в шумных классах.?— Но я тоже не слишком сообразительная. Поняла только той ночью после праздника,?— наконец сказала Сорокина, как всегда невозмутимо и спокойно. —?Не то, что вы теперь вместе, это было вполне очевидно, а то, что на самом деле не любила Витьку вовсе. Я любила свою влюбленность, понимаешь??— Понимаю,?— ответила Кутейщикова,?— Я иногда думаю, а может и со мной так…?— Нет, тут другое,?— строго сказала Юлька,?— ты просто не видела себя со стороны.Щекам Вари стало жарко.?— Юль, ты со мной не разговаривала, я думала, ты обиделась.?— Естественно обиделась,?— с укоризной ответила Сорокина,?— Ты призналась Середе в любви, а я узнаю об этом последней! Хороша подруга!?— Я не признавалась в любви! —?запротестовала Кутейщикова, краснея ещё больше. —?Просто он зашел, когда я…И она рассказала про свою квартиру и про их разговор. Сердце Кутейщиковой пело и парило где-то, где должен быть потолок. Юлька вставляла ехидные комментарии, смущала её и кивала. Всё как обычно. Какой же слабачкой нужно было быть, чтобы не рассказать о самом лучшем моменте своей жизни близкому человеку. На месте Юльки она бы себя презирала. Но Сорокина лишь держала её крепко за вспотевшую ладонь и всё слушала и слушала.?— И сегодня я… Слушай, а что это у тебя блестит на шее? —?Внезапно спросила Кутейщикова, наклоняясь. Юлька отшатнулась, но Варька уже крепко ухватила её за кулон в виде маленькой звездочки. —?С Земли взяла? Что–то я не видела у тебя…Сорокина порозовела и стала смотреть вверх.?— Это… ну, в общем, Паша подарил на День Рождения…Последние два слова она произнесла почти шепотом, но Варвара услышала и прищурилась.?— Тааааак! То есть я, значит, тебе ничего не рассказываю, а ты сама-то? Партизанишь, как обычно? И чего это ты там рисуешь, позволь посмотреть!Она потянулась к листу бумаги на столе, и прежде чем Юлька сумела среагировать, отскочила и посмотрела на рисунок.?— Всё ясненько с тобой, умница наша! —?с ехидством протянула Варя. —?А говорила, вдохновения рисовать нет!Она убегала от Юльки, прятала рисунок за спину и смеялась. Так легко, как не смеялась уже давно. Она заперла смех и слёзы под замок, потому что героям не пристало плакатьна ответственных космических миссиях. Но она ведь не герой, она просто девчонка. Которая сядет и выслушает всё, что расскажет ей подруга?— и про конфеты, что она подбрасывала их первому пилоту, и про разговор в медотсеке, и про злополучную ночь её четырнадцатилетия. Про всё, что Юлька сама захочет рассказать. Ведь так было между ними всегда. И так будет всегда.