Смерть это больно?да, если она твоя (1/1)

***—Я сказал прекрати всхлипывать!,–разгорячённо крикнул в трубку Стрелецкий, напугав и без того дрожащего как подстреленная лань Матвея,– Прости, прости, Моть, что это всё выпало на твою долю, извини. Я психолог и не мог не заметить, что ты испытываешь ко мне какие-то чувства. Прости, но я привязан к другому человеку. Каким бы паршивцем и предателем он не был, я его расправы не переживу, понимаешь? Мы уже давно одно целое, наши руки и сердца сплелись воедино, слышишь, Моть? Даже если мы вместе не останемся, я останусь с ним, а он останется со мной. Я звучу как псих! Знаю. Утопи одного и мёртвое тело потянет за руку на самое дно второго. Матвей, ты очень хороший, открытый и светлый человечек, но мы никогда не сможем быть вместе. Как, наверное, и с Мишей, но это сейчас не важно. Важно то, что если ты сейчас не соберёшься, то сам утопишь нас обоих. В трубке молчали и громко дышали. Артём больно закусывал дрожащую губу и остановился только тогда, когда из ранки брызнула солоноватая тёплая кровь—Моть...Прошу тебя. Куда они поехали? Затяжное молчание. Приглушённые всхлипы —Хорошо,–помедлив, сказал Стрелецкий, облокотившись на жгуче холодное окно вызванного такси, водитель которого терпеливо ждал от Артёма адреса.—Хорошо...Я люблю его, Матвей. Не знаю жив ли он сейчас и останемся ли мы вместе, но я его люблю —В д-двух поворотах от вас, шеф, есть здание недостроенное. Многоэтажное. Синее такое, вы ещё говорили, что вас от него тошнит,–улыбаясь сквозь тонкий поток слёз ответил Матвей.—Ты только что мне жизнь спас, сынок , или дорогу к могиле показал,–быстро сказал Стрелецкий и бросил трубку.***Как добрался до здания, стремительно летел по пыльным ступеням, не спотыкаясь, и злился, попадая в пустые комнаты Вихров уже толком не помнит. Из этого круговорота событий он помнит только , как сильно кололо сердце и бил через край бесноватый адреналин. Как вспухала неприятно венка на лбу и каких размеров были тиски, сжимавшие все его внутренности Влад тоже запомнил очень отчётливо, примерно как запомнил омерзительный привкус волнующей тошноты, подступающий к горлу и протяжной скрип нужной ему двери. Вихров несмотря на то, что поднялся по лестнице за какие-то мгновения , успел придумать что сказать и как он будет себя вести и даже какие слова он плюнет в гадкое лицо мишиных похитителей, но все эти планы в исполнение привести просто не получилось, когда он провёл глазами по размазанной, неровной дорожке из крови. Дорожка, ведущая в ад теперь будет представляться Вихрову именно так – кровавой дорожкой, ведущей к отрубленной и окровавленной снизу так, что чистого места не осталось голове. Влад с минуту не мог пошевелиться ни телом ни мыслями. Страх мёрзлой корочкой начал подниматься от ног до самой макушке, за ним последовала такой мощи злоба, что горло мужчины оказалось слишком узким, для того чтобы выплеснуть её в виде крика или каких-либо других эмоций, она застряла в районе груди и било, било, било изнутри. Казалось, било так сильно, что Влад слышит треск собственных костей. Первой в нормальное движение пришла челюсть, которая так сильно вжималась рядами зубов во вторую, что весь организм стал требовать пощады. Однако Влад сейчас не мог испытывать физическую боль. Просто не мог. Пальцы, ноги и язык от сильнейшего напряжения немели. Левый глаз оказался натянут сильнее и начал дёргаться с небольшими перерывами. Вихров всё смотрел и смотрел на светлую макушку, готовый триста тысяч раз уверовать в кого угодно, чтобы отмотать время назад, когда наконец первая слеза, не пройдясь даже по щеке, спиталась в холодный бетон. Одно, еле-еле заметное влажное касание слепой его кожи, вывела Влада из оцепенения и тогда всё тело предоставило ему полную свободу действий. Вихров воспользовался этим и быстро,больно и резко опустился на колени. Но оказался слишком близко к жестоко лишённой жизни голове и тут же со свинцовыми руками и ногами начал отпалзать. Вырвался первый хриплый крик. Люди, стоявшие всё это время подле него даже холодно усмехнулись "мощи" его голоса. Вот только о продолжении они не знали. Влада хватили крупные судороги во всём теле, а второй крик, в котором смешалась вся ярость, страх и отрицание, что были в этом человеке, был таким пронзительным, таким наполненным и громким, что убийцам пришлось закрыть кричащему рот рукой и насильно оттащить от головы. Владу казалось, что он находится в самом страшном сне в его жизни, который проклятьем на него наслал кто-то из родственников его жертв. Почему сном? Во-первых потому, что должным образом дать отпор утаскивающим его людям он не мог, руки и ноги были ватными, а , во-вторых, дьявольски хотелось проснуться. Но жизнь, увы, бывает пострашней всех ночных кошмаров, а то, что происходило сейчас, совершенно точно, сном не являлось.—Довольно бесполезно брыкаться, подобно курице без головы,– послышался строгий голос где-то в глубине комнаты,– без головы у нас вроде не ты.Влад был уверен, что сейчас заплачено кровью.—Отпустите его уже, чёрт возьми,–продолжал тот же голос. Теперь на свет вышел и его обладатель. Высокий мужчина с очень приятной внешностью, но с, как Влад увидел позже, совершенно отвратительной улыбкой в 32 безобразно кривых зуба. Он продолжал командовать, воспользовавшись шоково-беспомощним состоянием Влада. —Отпустите, отпустите. Хватит с него. А то он тут коньки отбросит. Мы уже поняли, что это нужный нам человек , а у нас нужный ему человек,– за словами показалась мерзотная ухмылка.Влад уже был в дороге обратно на Землю, но говорить всё ещё не мог. Он вопросительно поднял глаза сначала на главаря всего этого сборища, а потом перевёл их на мишину мёртвую голову, которая при точном рассмотрении теперь теряла все очертания лица Родионова. А цвет волос и правда был мишин. Вихров понимал, что мёртвая голова, особенно пролежавшая некоторое время может сейчас не восприниматься как мишина, из-за психологического оборонительного сдвига, поэтому ещё раз вопросительно посмотрел на мужчину—Да, всё вы правильно поняли, господин Вихров, я прав?Влад не знал что тот имеет в виду, но на последнее кивнул.—Ага, всё ещё не ясно. Вы Влад Вихров, больше известный как Мосгаз,–Влад поморщился,– перед вами дорогой вам человек по фамилии Родионов,–сердце Вихрова второй раз проломило пол, да и наверное, землю, вплоть до самого пристанища ада,— только вот он находится здесь секунд пять, не больше и стоит с головой на плечах, пока. Ну же, чего вы уставились на этот трупешник? Он ещё утренний, разговор получился, скажем мягко, не очень удачным. Да очнитесь же! Голову свою бандитскую то поднимите, раз ушам верить не желаете. Вихров сильно-сильно зажмурил глаза и глубоко вдохнул гниль сырого здания. Медленно поднял голову и встретился глазами в Мишей. Знаете такое славное чувство облегчения, когда во сне на тебя повесили кучу обвинений, вы наговорили чуши с три короба и пришёл час расплаты, но вдруг глаза резко распахиваются и приходит осознание того, что всех этих проблем и эмоций нет? Возьмите это чувство, умножьте на миллион или даже на два, сбросьте с себя пару весящих тонну булыжников и может тогда, вы самую малость поймёте что тогда почувствовал Влад снова заглядывая в расширенные от волнения зрачки Родионова. Лицо многолетнего мученника обратилось в чистое, светящееся лицо, как будто даже и без морщинок вовсе. Вихров облегчённо выдохнул, одними глазами обращаясь к небу. Увидев такую перемену в мужчине, очевидно, главарь собрания кровопийц отпустил остальную команду со словами—Всё, дальше я сам. Можете докладывать, дело сделано.Пока он произносил эти слова и давал ещё какие-то указания, ребята молча указали друг другу глазами на торчащие из бетона штырь подле Влада и коротко и как можно более незаметно кивнули друг другу. Дверь за людьми закрылась, из-за отсутствия звукоизоляции ещё долго был слышен темп их шагов, когда они спускались до выхода. Владу только сейчас пришло осознание того, что связан из них двоих только Миша и то только в ногах, а у Влада не было ни верёвок ни парализованного состояния. Он быстро попытался приподняться, но к голове прислонилась холодная сталь оружия. Вот в чём подвох. Честно говоря, Влад не совсем понимал кого хотят уложить. Его или Мишу , или их обоих, соображал он вообще сейчас дико туго. Но жертва стала понятна, при последующих резких движениях Михаила.Тот толкнул головореза обеими ногами на штырь, сам подскочил ему за спину и попытался достать у него из-за спины нож, чтобы освободить ноги. Но убийца несмотря на то, что споткнулся и напоролся на штырь сумел подняться и откинуть Мишу на здоровское расстояние, тот больно ударился головой о стену, с неё просыпалась некачественная извёстка. Маньяк ступил напробу и в ту же секунду порвался обратно на пол, почувствовав боль в проткнутой ноге. Но самообладание не терял. Поднялся и с военной выправкой стоял на одной. Удар после падения пришёлся на височную часть черепа, в глазах сильно рябило и мутнело, да и свет был в этом помещении не очень. Прицеливаться пришлось долго. Но не в Мишу, во Влада... Миша позади сам наставил на маньяка курок. Вихров в очередной раз находился в ужасе на грани смерти и неистово закричал Мише—Ну стреляй! Стреляй, чего ты ждёшь?—Я не убиваю людей,– не узнав свой голос, отвечал Родионов. Перед которым сейчас стоял, кажется, самый сложный в жизни выбор. В голове было столько вопросов и утверждений, столько за и особенно столько против, что ему хотелось просто сбежать—Ты когда-то сказал, что готов не только простить убийцу, но и стать им, во всё горло надрывался Влад, чьи слова звучали безумно горько сейчас.Главарь пытался сосредоточится, но нога подкашивалась, а голова начинала кружится уже от большой потери крови.Михаил, услышав, эти задевающие за живое слова, даже не закрывая глаз, спустил курок пистолета. Услышав характерный звук ещё перезарядки, маньяк в мгновение око встал боком и схватил им пулю. Возможно, он надеялся, что это группировка спасёт ему если не здоровье, то хотя бы жизнь, но, по всей видимости ошибся и грохнулся на землю. Миша подбежал к нему и ,рыдая, начал прижимать чем-то плоским место ранения, попутно прокатив нож для освобождения Вихрову. Тот быстро освободился и сел на колене рядом с плачущим Мишей.—Что ты делаешь, Родионов? Ты совсем придурок? Оставь его, нам нужно валитьМиша будто его уже совсем не слышал—Я не хочу в тюрьму, Тём, не хочу в тюрьму,–начал плакать ему в плечо Подкидыш —Какую ещё тюрьму? Ты не убийца! Он хотел нас прикончить, очнись! Вставай, я сказал. Вставай!,– Вихров попытался поднять Мишу, но у него не вышло. Миша резко вытянул руку.—Да послушай ты меня! Тут всюду мои следы, мой запах, мой пот, все вещественные доказательства —Да кому они нужны, Миша? Он маньяк. —Он не виновен... Это Соня отдала распоряжение убить тебя. Соответственно по делу он пройдёт не как соснин киллер, а как человек, выполнявший приказ доставить живым или мёртвым преступника‐убийцу Влада Мосгаза Вихрова. А я пройду, как человек, который убил работающего на органы —Что ты такое говоришь? Как я вообще оказался тогда на свободе , если Соня играет против нас,– обеспокоено спрашивал Вихров, помогая тоже теперь заматывать в тряпку ранение мужчины.—Да, ты прав. Соня помогла мне в твоём деле —Тогда я уже ничего не понимаю!—Нет времени у нас сейчас на объяснения,– взвыл Миша и снова начиная плакать,– главное, что ты понял, что тюрьмы мне не избежать. Я не хочу обратно! Я не надышался, Артём , я не хочу,–стонал он.—Избежать,–решительно отвечал Влад,– если бежать прямо сейчас. Беги , Миш. Как я понял, каша эта , хотя скорее отрава, из-за меня заварилась, мне значит и разгребать всё это. Уноси ноги как можно скорее. Дыши свободой столько, сколько ты захочешь—Тобой я не надышался, Артём! В тюрьму не хочу, потому что с тобой расстаться ещё раз просто немыслимо! —Я не верю тебе, Миш. Не шути с этим, пожалуйста. Убирайся сию же секунду!—Не веришь- не верь. А если и возвращаться в тюрьму, то только вместе. Как ты там говорил? Тенью теперь буду за тобой ходить, не пущу никуда.Оба готовы были буквально на всё друг ради друга, но опять жить в давящей камере до боли не хотелось. От безысходности и всех всех эмоций, которых они испытали за день, они прямо так, сидя на коленях прижались друг к другу сильно-сильно и каждый в свою силу начал плакать. Тепло родного и такого желанного тела успокаивало как могло, но этого было слишком мало. Неожиданно для всех в этом помещении раздался протяжной стон боли. Ребята он неожиданности одновременно вздрогнули. Миша первый сообразил в чём дело и начал проверять дыхание и пульс раненого—Живой!,– прижавшись к плечу его недавней жертвы засмеялся Миша, сквозь плотную пелену слёз.—Живой...,–тихо подхватил его Влад.Все молчали. Михаил и Влад только радостно переглядывались. А спустя некоторое время и нескольких медицинских приёмов, "покуситель на жизнь" Вихрова ещё и в сознание пришёл ненадолго.—Мы всё знаем. Клянитесь, что на нас не повесят это дело и мы вызовем вам врача и спасём жизнь. Ну же! У вас мало времени и крови!Тот закивал головой как только смог и промямлил даже что-то типа " спасибо".Никогда в жизни Родионов ещё не вызывал скорую медицинскую помощь таким радостным голосом. Самое страшно миновало так же неожиданно, как началось.Мальчики, подобно школьникам, прогуливающим уроки,счастливо выбежали за ручку из злополучного здания и понеслись в неизвестном направлении так быстро, как только умели. Отбежали они уже приличное расстояние от жуткой многоэтажки, свернули в какие-то непонятные закаулки, всё ещё держась за руки.Неожиданно Артём резко дал по тормозам и чуть не упал, потянув за собой Мишу.— Ты чего, Стрелецкий?—Давно уже надо было сделать. Какой же я идиот, что постоянно откладываю. Зажав Мишу между собой и кирпичной стеной пустого узкого переулка, Вихров расстегнул две верхние пуговицы на рубашке Миши и начал водить по ней носом, учащённо дыша. Родионову только и оставалось, что судорожно глотать ртом воздух, но скоро Влал лишил его и этой возможности, проникнув меж его губ своими. Чуть более пухлыми и мягкими. Им просто сорвало крышу. Они случайно встретились языками и после волны продолжительных мурашек, повторяли это касание ещё и ещё. Временами они слегка отрывались, чтобы набрать кончающегося воздуха, но будто говоря :" Хватит" тут же прикусывали и впивались в губы друг друга снова. В поцелуе Влада было много языка, он по виду хотел хорошенько распробовать мишин вкус, а в поцелуе Родионова были лёгкие царапки зубами и бесконечная нежность и трепетность, со вкусом малинового бальзама Вихрова. Мир вокруг них, как и их взбудораженные сердца делал несколько сальто назад в минуту, вставал с ног на голову и непрерывно крутился, подобно радужной юле, а два самый счастливый на этот момент человека просто стояли и медленно целовались посреди безлюдного переулка, обгоняя время разлуки и одними глазами и губами объясняясь друг другу в любви.