Уже проснулся? (1/1)

Солнце ярко ударило в глаза, пробиваясь тоненькими лучиками сквозь задернутые шторы. Лукаон никогда не любил просыпаться именно так, ему была больше по душе прохладная, серая погода. Рядом, лицом к нему, спал изредка подрагивающий и мелко шевелящий губами Кён. Его белые, как снег, волосы небрежно закрывали части лица, но даже через них было видно, что парнишке снится кошмар. Еще двадцать минут аристократ наблюдал за немыми разговорами парнишки и вдруг аж вздрогнул от того, что он подскочил с громким криком:- Помогите!!! - Уже проснулся? - парень, встав, подошел к окну. Кён же обратил внимание на то, где он находится, и осмотрел помещение. Комната была вроде светлой, а вроде и темной. Вот светлые стены, но темный пол... Белые простыни, подушки и одеяла, но черное резное изголовье... Но контрастом в данный момент было тело господина, которое было полностью голым. Взгляд слуги зацепился за стройные мощные ноги, поднялся к подтянутым и упругим на вид ягодицам, затем к широкой ровной спине, а потом к взъерошенным черным, как смоль, волосам. Лукаон почувствовал на себе пожирающий взгляд, потому развернулся в пол-оборота. - Чего смотришь, будто чужого мужского тела не видел. Парнишка немного запнулся и, смутившись, опустил взгляд:- Не видел... У Вас оно красивое... - Заткнись, слушать тебя противно. Нет, на самом деле ему не было противно слушать его. Кажется, он влюбился в это беззащитное, верное, как пес, создание, в этого слугу, но боялся признаться в этом. Но признаться он боялся прежде всего себе, потому не хотел даже слышать то, что ему так понравилось. Лукаон никогда не любил никого, как любовника, как пару, как человека, и эту любовь можно было считать первой. Но он ее не признавал, не хотел. Эта любовь была настолько трудной, что и не сразу можно было понять, что это любовь. И вдруг Кён его не любит? Зачем унижаться? Признаваться?.. Нет, сначала пусть он признается, ему падать уже некуда со своим социальным положением. И все же, как хочется просто обнять это бледное чудо, сказать, что никому ты его в обиду не дашь. Вот ты прижимаешь его к себе, он робко жмется к твоему почему-то всегда горячему телу... Сам он тоже теплый, пусть и не настолько, и вот ты зарываешься носом в его волосы, которые ты позволил вымыть своим шампунем, и вдыхаешь легкий приятный аромат и говоришь: "Я люблю тебя". Все бы ничего, но такого не будет, ты робеешь, как мальчишка перед симпатичной девушкой. Вроде ты боишься, но тебе ведь всегда так нравилось, как он снимает с тебя одежду, как ласкает твое тело... От каждого прикосновения по тебе проходит легкий электрический импульс. Ты чувствуешь, как твердеют соски от того, что теплый мягкий язычок прикасается к ним. Да, уже месяц ты позволяешь своему слуге так ласкать себя. Даже был случай, когда ты позволил ему стать твоим хозяином, когда напился с Шиханом. Этот аристократ умеет уговаривать, и в этот раз он уговорил тебя выпить с ним. После такого ты практически ничего не помнишь, но картинки, как ты позволяешь Кёну провести по твоей груди плетью, ясно мелькают в твоей голове. Ах, а как он насаживался тогда на тебя... Ты был пьян и допускал такое обращение с собой, но поклялся больше не пить, а жаль, кажется. Пусть ты и позволял парнишке прикасаться к себе, он это делал очень редко. Часто он был связан, руки его были всегда у него за спиной. Ты чувствуешь его каждой клеточкой своего тела, ты привязался к нему... Тебе холодно без его теплого дыхания, и ты ищешь всякие поводы, чтобы он спал рядом с тобой и дышал тебе в спину, когда ты злишься на него. Или в грудь, когда ты сквозь сон притягиваешь его к себе поближе, чтобы согреться в этой слепой любви, которую ты чувствуешь, надеясь, что она не ложна. Или в шею, когда вы провели вместе страстную ночь, скрашенную блаженными стонами Кёна и твоим еле слышимым рычанием. Да, он слышал, как ты рычишь, он знает, это значит, что тебе очень хорошо... но ты стараешься это всячески скрывать, не зная даже, почему. И вот он сейчас лежит у тебя на кровати, на его хрупком тельце яркие синяки, которые он тщательно скрывает, если посмотреть на вечно поднятый воротник его рубашки и отказы идти в сауну с остальными. Ты видишь его тело, смотришь сейчас на него. Он такой мягкий, верный, преданный... И чувства разрываются, ты не знаешь, признаться ему и рассказать все, о чем ты сейчас думаешь, что ты чувствуешь, что ты хочешь, или продолжить играть в такую молчанку, в которой и победителя-то нет, одни проигравшие. За своими размышлениями Сельвиор поймал себя на том, что по телу прошлась какая-то волна, от которой он выдохнул, но еще больше нахмурился от какого-то удивленного взгляда слуги. На что это он там смотрит?- Господин... У... у Вас встал... - Заткнись!Пришлось сейчас снимать накатившее напряжение самому, ведь парень вчера вечером хорошо так порвал Кёна, потому спать с ним сейчас было нельзя. Душ не помогал, потому нужно было выйти на свежий воздух, он расслаблял аристократа. Лукаон последовал своей привычке и направился в сад, но вместо прекрасных цветов он увидел темноту, а вместо ударившего в нос аромата почувствовал ударившую в затылок боль. Лом, черт возьми. Прощай, сознание.