Спасибо (1/1)
На следующий день всё прекратилось, никаких криков о помощи. Абсолютно ничего, даже намёка на моего призрачного знакомого.
Это создавало двойственное чувство. С одной стороны, мне стало спокойней, никто больше не окликал меня на улицах, меня не преследовали загадочные слова, но с другой - это походило на затишье перед бурей. Генрих, должно быть, решил, что я не хочу ему помогать.А помощь моя требовалась ему в одном очевидном вопросе: вернуть ему часы. Но как? Я понятия не имела, где его могила и где он раньше жил. Единственное, что мне было о нем известно, это то, что он немец. Его звали Генрих, и он умер, вероятно, во времена первой мировой. Но этого было ужасно мало. Капля в море в сравнении с тем, что необходимо для того, чтобы найти человека. Особенно когда прошло столько лет.
Пролетело еще несколько дней, но ничего не изменилось. И я даже уже начинала думать, что все это было не более, чем временное помешательство.
Именно тогда, возвращаясь домой через перевалочный пункт Л., я увидела этот странный сон.Мне снился, кто бы мог подумать, Джон Леннон. Обстоятельства нашей встречи, как это обыкновенно бывает во снах, были мне совершенно не ясны. Как и место встречи. Это было огромное темное помещение, в центре которого стоял стул, освещенный единственной лампой под потолком. Источник света мерно раскачивался, и можно предположить, что это было подсознательным отражением движения поезда, наполнявшим комнату скрипящими звуками.На стуле взгромождался Джон. Он сидел в позе лотоса в своем костюме времен фотосессий для Сержанта( тех самых, где он смотрел опустевшими глазами в объектив), и читал вслух книгу «Алиса в стране чудес».
Это продолжалось довольно-таки долго, даже по меркам сновидений. Наконец, Джон отвел взгляд от страниц, и произнес, на удивление звонко засмеявшись: «- Отличная книга, не так ли?» — Я проснулась.
Поезд все так же медленно раскачивался, пока я пыталась прийти в себя от странного сновидения.Что-то подсказывало мне, что этот сон приснился мне неспроста, но мысль перебила суетливо вбежавшая в купе проводница:— Час, час, панi, вам потрiбно виходити!*И только стоя на перроне, я вдруг поняла, к чему все это было.
" - Нужно найти книгу, библиотеку, всё. Там обязательно должен быть список солдат, если не всех, то при чинах. Или на кладбище, в немецкой части, тоже вполне возможно!" — Взволнованно тараторил внутренний голос.
И я осталась. Начала новую череду поисков, перелопатила сотни переписей и архивов, когда наконец-то нашла то, что искала. Причем совершенно случайно, ведь я делала упор на военные архивы, а как оказалось, зря.Генрих оказался художником, довольно малоизвестным, но все же художником. И убили его коммунисты, только-только захватившие тогда город. О нём вспоминал в своем письме какой-то поляк: он говорил, что тот был его соседом. Письмо это сохранилось в архивах по одной простой причине: поляк этот тоже был художником, но уже более высокого ранга. И его наброски, и личные вещи хранились в историческом музее. Меня бы туда, конечно же, не пустили, но удостоверение журналиста способно творить чудеса.Зная фамилию, год и причину смерти, я попыталась найти могилу. Но все источники ссылались только на братские могилы и места расстрелов. Тогда я нашла дом, тот самый, где жил в последние свои годы мой странный знакомый.К счастью, дом был еще цел, и я оставила на подоконнике свой небольшой подарок.
Мне сразу стало легче. Я сбросила с себя этот груз. Я больше ничего ему не должна.Гуляя вечером по городу, я услышала, как скрипач заиграл «Eleanor Rigby». Переливалось и плыло в осеннем воздухе его пламенное «Спасибо».Я невольно улыбнулась.* - Время, время, дамочка, вам пора выходить! (с укр.)