Глава седьмая. Психичка. (1/1)
С каких это пор, интересно, я трахаюсь с красивыми мужиками. Нужно сделать пометку где-то в дневнике. Только для начала завести бы дневник.Я вылетаю из этого злачного мотеля пулей, словно за мной гонится голый джигурда, сотрясая воздух кучеряшечками на всех не подвергшихся эпиляции частях тела. От ярости и бешенства, которыми наградила меня по телефону Аюми, не спасает ни мгновенно остановившееся рядом такси, ни то, что до больницы от финальной точки моего вчерашнего загула раз плюнуть. Все равно ты у меня все по полной программе оплатишь, истеричка японская! Где-то на подкорке зреет мысль о том, что шанса лицезреть скулы, подобные тем, что остались в номере, скорее всего ближайшие пару лет в моей жизни не будет, но это уже мелочи. Главное, что истеричка собралась в Японию. Сука. А кто будет разбираться с выставкой? Со спонсорами? Кто будет платить мне деньги, мать твою, если ты свалишь поближе к "надежным японским врачам"?Я залетаю в приемный покой, словно джигурда продолжает меня преследовать. Господи, почему я? Ты не давал мне работу столько времени только ради того, чтобы я теперь терпела все выбрыки этой идиотки? Мол, все равно кому-то придется жить и бороться с этой, недоделанной. Так пусть это будет Мирэ. Все равно она никуда не денется, да? Твою мать, твою мать, твою мать!Тоненькая медсестра с огромными очками без стекол пытается меня остановить. Но кто ты такая, чтобы стать у меня на пути, деточка. Я отшвыриваю ее в сторону, как гуттаперчевую, и напролом бегу в палату Аюми. Там, устроившись на кровати, как долбаный йог, сидит она, маленькая, хорошенькая, с очень накрашенным лицом и выпирающим неправдоподобно большим пузом. Она. Та, кого еще полгода назад я считала спасением своей жизни и карьеры. О как я ошибалась!- Мирэ-шши! О, вы просто скоростной супермен-спаситель!Она хлопает пушистыми, очевидно накладными, ресницами с этим внесезонным выражением лица "ты сделаешь все для меня, потому что я плачу тебе деньги". Как хорошо, что у меня нет с собой огнестрельного оружия. Но я выдыхаю, выдавливаю из себя унылую улыбку и ласковым голосом произношу:- Аюми-сан, вы в лучшей больнице города. От кого и зачем мне нужно вас спасать?***Вечер выдается отвратный. Сосед сверху, как всегда, репетирует гаммы на своем расстроенном рояле. Девица слева опять орет, разговаривая по телефону со своей глуховатой мамашей. Семья справа, словно решив принять участие в этом идиотском флешмобе, бурно и в красках обсуждает какие-то школьные дела младшего пацаненка, у которого всегда течет из носа. Черт. Я не хочу все это знать! Сдохните, сдохните все!Я брожу по квартирке, пытаясь придумать, куда бы себя применить c наибольшим количеством нейтрализующего шума. В прошлой квартире хотя бы был балкон. А здесь даже сбежать некуда. Еще полгода, и я сопьюсь такими темпами - я пинаю стопку пивных банок под кроватью. Хотя, возможно, и нет, - скалится мне мое отражение в блестящем чайнике, - ты сначала сойдешь с ума, а потом уж все остальное. Целая масса вариантов, как провести старость и при этом не расстраиваться, что у тебя не было личной жизни.После пятого круга мне становится ясно, что делать здесь решительно нечего. Мыть посуду не считается. И я делаю то, чего не делала уже года три. Включаю телевизор. Действо требует кучи операций - от найти удлинитель, розетку под него и пульт до судорожного клацания по каналам в поисках наименее отвратного. И только когда орущий во все горло мужик, готовящий рамен, сменяется умильной рожицей какой-то местной актрисульки, по которой почему-то не особо хочется переехать кирпичом за переигрывание, я успокаиваюсь и достаю из холодильника бутылку вина. Берегла на день рождения, но к черту. Если не выпью ее сейчас, до дня рождения не доживу. Кампай!