Восстановление. (1/1)

Почти бежит по коридору. Достаёт телефон, звонит:—?Марк, пришли машину. Мы едем домой.—?Сам приеду,?— одна из важнейших положительных черт Доли: когда по-настоящему нужно, он действует, дурацких вопросов не задаёт.Врывается в палату, собирает вещи. Быстро, немного нервно. София наблюдает с кровати молча. Всё понимает, ей тоже не надо объяснять.Их дом?— их крепость. Дворец Снежной Королевы. Туда так просто не пробраться, даже таким, как София и Пуума.Как-то застала Долю и Софию за спором:—?Да в жизни ты не залезешь снаружи в эту квартиру!—?Спорим?Как вовремя тогда пришла, прервала:?—?Нет,?— смотрела на Софию холодно, строго. —?Ты сейчас же, здесь пообещаешь мне, что никогда не попытаешься этого сделать.Сжалась девчонка под пристальным взглядом, спряталась за Долю, вякнула:—?Да.Доля приехал быстро. Лев Соломонович следит за побегом растерянно, моргает, не понимает:—?Ей нужен тщательный уход, ежедневный осмотр. Вам нужен уход.—?Обеспечим,?— беспечно обещает Доля. Подхватывает Софию на руки?— ох, совсем невесомая стала, на пальцах можно нести.Вокруг страшной раны сложная конструкция?— стягивается медленно, повреждение может быть смертельно опасно.—?Я сама могу идти, поставь меня только! —?злится, опять злится, теперь на Долю.—?Поставь её и придержи,?— откуда-то знает, как себя вести?— может, сработала подсказка Пуумы.Марк аккуратно ставит Софию на пол.Пока девчонка лежала в коме, Галина Андреевна каждый день делала массаж, разминала маленькие сильные мышцы, не давала им атрофироваться. Уход? Разве может быть лучше уход? Протирала любимое тело, каждую складочку, дочиста, досуха; целовала легонько; прорабатывала каждую мышцу, сама обрабатывала страшную рану. Никого не подпускала, сама.Ноги девчонки дрожат, здоровая рука слабо цепляется за Долину лапищу, заваливается, хрипит, но шагает упрямо:—?Сама!Галина Андреевна рядом, страхует, тянет длинные руки, хотя понимает прекрасно, что уж Доля-то точно Пичуге своей обожаемой упасть не даст.—?Смотри, Галя! Сама могу,?— поворачивает голову, смотрит, горят восторженно кошачьи глаза. Делает шаг, другой, оступается, бесится, ещё и ещё.—?Ей нельзя сейчас физическую нагрузку! —?встревожен Лев Соломонович.—?Ей сейчас она необходима.София доходит до двери, устаёт:—?Всё. Дальше неси.Довольная.—?А как же вы будете дома?—?Сам сказал, она невесомая. Справлюсь.В машине на заднем сиденье вдвоём. Обнимает, поддерживает, можно не скрываться больше. Трогает губами лоб, чувствует, как тянется навстречу, хоть и напугана:?— Галя, нельзя же?—?Он знает, он видел.—?Тогда ещё целуй. И сюда. И сюда ещё. И шею. И тут. Я соскучилась. Улыбается, тянется, радуется. Уходит злость непонятная, исчезает.Целовать её?— счастье. Обнимать её?— счастье. Захлёстывает снова внезапно осознание: жива! Она жива!Доля поглядывает в зеркало заднего вида. Много лет он знает Гроздеву. Никогда такой не видел, но хотел бы видеть такой всегда. Не в синяках и в гипсе?— нет. А вот эти счастливые синие огромные, что смотрят сейчас на Пичугу, не отрываясь и на строгих, едва заживших, губах, улыбка.Галина Андреевна поднимает глаза, ловит его взгляд, говорит беззвучно:—?Спасибо!Он знает, за что: он Пигалицу нашёл, поймал, привёл. Он раненую тащил, ревел, как буйвол:—?Врача!И успел. Две жизни сразу спас. Две любимые жизни.София восстанавливается не быстро?— стремительно. В первый день пребывания дома Галина Андреевна просыпается от жуткого грохота. Вскакивает с постели, включает свет. София тихо и зло матерится, ткнувшись носом в пол: хотела встать сама и не смогла, упала, успев только вывернуться так, чтобы не повредить тонкую нежную кожу, едва затянувшую огромную рану. И злится, ужасно злится: на беспомощную себя, на дурацкую рану, на Галину Андреевну, что бестолково над ней кудахчет, на весь мир. Дикая, неконтролируемая ярость переполняет, мешает думать.Длинные руки хватают её нежно, но сильно, поднимают, прижимают к любимому телу, гладят голову, здоровое плечо, нежно исследуют рану. Успокаивают, уходит злость. Ей стыдно ужасно за мысли, что только что были в её голове. Прижимается к Галине Андреевне.—?Ну почему ты меня не разбудила?—?Я хотела сама.—?Ты сможешь сама, надо просто немного подождать.—?Я уже ждала. Меня бесит. Всё бесит. Я ничего не могу.—?Это пройдёт, слышишь? Это всё пройдёт, вот увидишь.Успокаивает, гладит, целует.—?Помоги мне? Я писать хочу…Несёт на руках. Маленькая совсем стала. В ней и в лучшие времена было килограммов сорок, не больше. А сейчас лёгкая, как пушинка.Но аппетит волчий. Мясо, много мяса. Вгрызается, рвёт клыками, урчит от удовольствия, жмурит кошачьи глаза. Стейки, курицу, котлеты, рыбу поглощает жадно. Зелень, как всегда, игнорирует совсем. Вся её диета?— мясо, рыба да вода. И на странной этой диете восстанавливается почти мгновенно.Через день уже ходит сама, шатаясь, спотыкаясь, но сама.Через два выдёргивает трубки с кислородом из носа:—?Заебали! Не надо больше!На третий день едут обследовать раненое лёгкое. И Лев Соломонович, удивительно в этот момент похожий на Долю, чешет в затылке и неинтеллигентно протягивает:—?Ну, дела… —?спохватывается, показывает Галине Андреевне предыдущие результаты. —?Лёгочная ткань восстанавливается. В полном объёме, без рубцовых изменений. Мы полагали, что травмированное лёгкое будет функционировать не более, чем на сорок процентов, но оно уже восстановилось до шестидесяти. Чудеса!—?Ты?— моё чудо,?— шепчет Галина Андреевна в ухо Софии и снова успокаивает бурю, утихомиривает бешенство внутри.Ей снимают гипс и девчонка, задыхаясь от усталости и восторга, трогает снова пальцами нос, шепчет тихо:—?Как был! Обожаю!Ночью просыпается от ласковых прикосновений?— София целует, лижет, ласкает любимое тело, так истосковавшееся по этим ласкам. Маленькие пальцы скользят внутрь, исследуют нежно, дарят невыносимое блаженство. Клыки вгрызаются в кожу чуть злее, чем обычно, даже прокусывают, оставляют следы. Но она разрешает и горят возбужденным восторгом зеленые глаза: смогла! Торжествует, слушая вскрики. Довольна.И сама отдаётся с восторгом?— принимает длинные пальцы, подставляет маленькое тело. И кубики на животе никуда не делись?— чуть менее выражены, может быть, но София точно это исправит.—?Да, Галя! Да,?— взрывается морским бризом, вскрикивает, закашливается. Но смогла и довольна. Всего четыре дня назад была неживая, и вот.—?Галя моя! —?шепчет тихо и возвращает в жизнь Галины Андреевны лёгкий морской бриз, нежные брызги морских волн.Галина Андреевна работает, всё время работает: дома есть кабинет, его делала София специально для неё. Там есть все возможные средства связи и можно держать руку на пульсе. Отдавать приказы, принимать отчёты, разбирать дела, собирать информацию.На видеоконференции Галина Андреевна пока не решается?— лицо всё же разбито, к тому же трудно будет объяснить даже самым лояльным сотрудникам, почему их любимый Найдёныш у неё на коленях и целует длинную шею, и запускает руки под халат, и разрешает длинным рукам полковника исследовать собственное обнаженное тело.