Я жив, но мёртв внутри (1/1)

Приехав, Вонхо грубо схватил омегу за локоть и потащил в дом, зайдя, он грубо и больно толкает омегу на пол и закрывает дверь.— Развлекался я смотрю, а я ведь думал, что ты недотрога, — делая медленные шаги, альфа присел на корточки перед Чоном и влепил сильную пощёчину, что тот ударился об пол головой, — Гребаная сука! Я тебя научу, как изменять за спиной, — схватив за волосы, Вонхо поднял омегу на второй и этаж и кинул на постель, попутно снимая одежду.— Я был недостаточно добр к тебе? Ведь так? Чего молчишь?! - рыкнув, Вон хватает Ли за подбородок, больно сжимая.— Ну так вот моя доброта! — удар пощёчины разносится по комнате, снова Ли молчит, прикусывая губы, терпит.Вонхо берёт рядом кочергу от камина и с дьявольским лицом подходит к омеге, он наносит удар об рёбра и руки, о ногах он тоже не забыл.— В молчанку решил поиграть?Встав, альфа подходит к стене и берёт большую нефритовую вазу, в порыве злости и гнева, он разбивает её об голову омеги и смотрит, как по голове Чонсока стекает кровь, капая на постель. Вонхо берёт ремень и кладёт рядом с омегой, с издёвкой на него посматривая.— Ты сегодня не нарядный...нужно сделать тебя наряднее, ведь так? Молчишь...отлично.Содрав одежду омеги в клочья, он силой переворачивает омегу на живот и ударяет кожаным оружием, омега кричит, сжимает простынь, слёзы льются по всему телу. Казалось, он уже привык к такому, но сегодняшний день, является самым ужасным из всех тех днях, когда его били.— Не кричи, а то больнее будет! — снова удар. Третий, четвёртый, пятый и так ещё много раз. Казалось, на Ли не осталось живого места. Альфе этого было мало, он перевернул ремень и бляшкой стал избивать с новой силой. Всё тело было в крови.Вонхо лишь издал усмешку на вид омеги, а затем, пристроился между ног.— Пора исполнять супружеский долг. Шлю-ха.И лишь сейчас Ли Чон Сок зашевелился и пытаться вырваться.— Не смей! Ты ублюдок, не смей меня трогать! Не надо!Но альфа не слышит, он грубо входит и рычит. Ночь прошла в криках и отчаяниях. Тело альфы тоже было в царапинах от когтей омеги, но это его мало интересовало.Вонхо спал, а вот Чонсок свернувшись в клубочек дрожал. Слёзы скатывались, не переставая. Омега надел на себя разорванную одежду. К счастью, штаны были целы. Лишь рубашка, была словно тряпье. Надев на себя, на запёкшую кровь, Чонсок еле смог выйти из особняка. Он не помнит как дошёл до ворот фермы ХэДжина и остался там на холодной земле. Не помнит как не смог сомкнуть глаз и дрожал, постоянно неся бред от жара, ничего... ****Чимин стоял в пижаме у зеркала и, что-то напевая, растирал крем по кистям рук. Альфа вышел после душа и навис сверху. С волос капало на тело омеги и тот, захихикав повернулся.- Что ты делаешь? - Чимин смущено отводить глаза.- А на что это похоже? - альфа все еще был возбуждён, присутствие истинного взбудоражило его, он ненавидел это в себе.- Я... Я... Не готов... Ты...- Я не могу больше ждать, - твердость голоса альфы, заставило парня вскинуть брови.- Ты обещал.. Чжин... Ах... Прекрати...Губы мужчины блуждали по шеи парня, легкая небритость щекотало кожу, вызывая сладкую негу, от чего омега нехотя, но выгнулся на встречу его ласкам.- Я помню, но больше не могу ждать.- Ах...Руки скользнули по изящным изгибам, а губы продолжали оставлять поцелуй и засосы россыпью по плечам.Чимин выгнулся в спине и простонал.- Ты... Обещал...- Правда? Что же это?ХэЧжин убирает руки Чимина, тот пытался сжать колени и перекрыть возбуждение.- Прошу... - омега вскрикнул от грубости альфы.- Прости.-ХэЧжин...Этот отрывистый шепот вырвался у омеги непроизвольно и был скорее похож на мольбу чем на протест.Альфа поднял голову. Уверенность и страсть были в его темных глазах, пытливо вглядывавшихся в его вспыхнувшее лицо.- Ты хочешь, чтоб я прекратил? - хрипло выдохнул он.Чимин с силой затряс головой. Нет же, нет. То чего он хотел было не выразить словами. Улыбка, тронувшая лицо альфы была какой то неживой, и все же, прежде чем он опустил ресницы, Чимин заметил, как в темных глубинах огромных зрачков сверкнуло удовлетворение. ХэЧжин уткнулся в грудь и стал исследовать ее губами и кончиком языка. Его теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало в Чимине жгучие волны возбуждения. ХэЧжин стянул рукава ночной рубашки с его плеч, и рубашка стала спадать. На какое то мгновение, она задержалась на бедрах Чимина, сделав его похожим на ожившую статую, ноги которое были прикрыты белой тканью. Альфа пристально смотрел на него, переводя взгляд сверху вниз, не оставляя без внимания ни один изгиб тела парня. Тот же путь проделали его руки. С груди они скользнули на стройную талию, обхватили соблазнительные бедра и вместе с падающей рубашкой спустились по ногам на пол. Рубашка с шуршанием смялась и накрыла щиколотки Чимина.Выражение лица альфы было таким, словно он испытывал сильную боль. Глядя на него, Чимин почувствовал, что с ним творится что-то странное. Он стоял неподвижно, прижав руки к бокам, а где-то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Его никогда не боготворили прежде, никогда не возносили и не поклонялись ему. Никогда в жизни он не испытывала такого удивительного желания, которое охватило сейчас — отдать себя. Он хотел его, хотел делать то, что ему нравится, хотел быть таким, каким был ему нужен. В этот момент, ему вдруг показалось, что он создан именно для того, чтобы отдаваться. Это был единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела и своей души. И залечить рану оставленную другим альфой.Настойчивые пальцы альфы требовательно сжали бедра, когда он встал на колени и притянул парня к себе. Положив руки ему на плечи и закрыв глаза, Чимин запрокинул голову, и сверкающая волна волос упала ему на спину. От влажного и жаркого прикосновения его языка, кружившего вокруг пупка, у омеги перехватило дыхание. По мышцам его плоского живота пробежал огонь наслаждения. ХэЧжин приник к его паху, и ноги омеги задрожали. Чимин почувствовал его дыхание, и весь мир вдруг перевернулся с ног на голову. И его понесло куда то далеко-далеко, в не отмеченную ни на какой карте страну, которой правят только чувства.Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия,альфа исследовал подвижные складки его кожи, ощупывал языком гладкую головку, впитывая в себя его эссенцию. Он требовал ответа омеги, побуждал парня, умоляя ответить. Пальцы Чимина забрались в его волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника наслаждения и принялся с осторожностью ласкать.