12 (1/1)

Дом Федоровых изнутри почти не отличался от дома Машновых — наверное, их строили по одному проекту, подумал Слава, разве только спал Мирон в той комнате, которая в их доме являлась родительской спальней. Из многочисленной родни жидка дома оказался только его батя — Ян Валерьевич — остальные, по словам Мирона, уехали в M, где жили родственники его матери. Слава опасливо пожал Яну Валерьевичу руку, надеясь, что тот его не помнит, но не тут-то было.— А-а-а, Машнов! — протянул тот, излишне долго тряся его ладонь в своих двух.— Ян Валерьевич, — кивнул Слава, чувствуя себя идиотом. — Умный парень, но такой ленивый! — припечатал тот, осуждающе качая головой. Мирон у него за спиной гадко ухмылялся. Слава попытался показать, что ему пиздец, одним выражением лица. — Как жизнь живется, Слав?— Пап, — спасительно оборвал его Мирон. — Че там у тебя с ноутом? Давай его сюда, Слава в моей комнате посмотрит. К счастью, Ян Валерьевич послушал, переключился на свой ноутбук и принялся пересказывать длинную версию того, что Мирон вчера вместил в три-четыре строки. Для человека, который преподавал Славе сопромат и вышку, он понимал в компьютерах на удивление мало. Спальня Мирона выглядела безлико и совсем не так, как, по мнению Славы, должна была выглядеть спальня Мирона: старый диван под красным ковром на стене, колыхающаяся на ветру белая тюль, горшки с фиалками и рождественником на подоконнике, книжная полка в потолок с бесчисленной классикой в скучных советских обложках, чисто убранный стол с древним компьютером в углу. У Славы сложилось ощущение, словно на самом деле здесь жила бабушка Мирона, а он переехал на недельку-вторую в связи с ремонтом. Пока он ебался с ноутом Яна Валерьевича, Мирон ходил туда-сюда, не зная, чем себя занять. Принес чашки с чайком и бутербродами, затем по холодному пиву. Слава выпил сперва чаек с бутербродами, затем пиво. К тому времени, когда он закончил, Мирон валялся на своем диване, забросив ноги в трениках на спинку, и читал одну из своих книжек в скучной обложке, поставив ее на грудь и подложив согнутую руку под затылок. Он немного понаблюдал за ним — Мирон так увлекся, что даже не замечал его взгляда. Слава никогда прежде не видел, как он читает, хотя, судя по книжному шкафу, зрелище уникальным не являлось. Его рыбьи глаза бегали по строчкам туда-сюда; время от времени он прищуривался и немного наклонялся вперед, словно страдал близорукостью. Босая ступня подергивалась в такт чему-то в его голове. Слава прочистил горло, и Мирон сразу же посмотрел на него, даже не дочитав предложение. — Готово, — объявил он и объяснил ему, в чем заключалась проблема и что именно он сделал, в максимально понятных гуманитариям словах. — Сколько с меня? — деловито поинтересовался Мирон, поднимаясь с дивана, чтобы начать рыться в ящике стола. — Забей, — махнул рукой Слава. Мирон распрямился и оглянулся на него.— Сколько?— Забей, говорю. — Ты же не работаешь за бесплатно. — Отработаешь натурой, — с серьезным ебалом отозвался Слава и сразу же мысленно поморщился от максимальной уебищности этой реплики. Мирон смерил его непонятным длинным взглядом, но ящик закрыл.Они вышли в гостиную, и Слава повторил все то же, только в менее гуманитарной версии, Яну Валерьевичу. Тот так обрадовался, словно и не надеялся, что ему удастся реанимировать ноутбук. — Сколько я вам должен? — спросил он после долгих благодарностей, убедившись, что ноутбук действительно включается. Нет, все-таки у жидов только бабки на уме.— Мы с Мирошей уже рассчитались, — заверил его Слава, чувствуя неловкость. Ян Валерьевич суетился совсем как Мирон и вообще очень сильно напоминал своего сына. Наверное, так Мирон будет выглядеть лет через двадцать-тридцать, подумал Слава — оплывший живот и лицо, очки, седина на висках. Ян Валерьевич заявил, что, раз ноутбук работает, ему немедленно нужно в колледж, ведь пары сами себя не подготовят. Пока он собирался, хватаясь то за одно, то за другое, они вдвоем вернулись в комнату Мирона.— Мироша? — спросил жидок, закрыв за собой дверь и подперев ее спиной. — Мироня, Мирошенька, Мирошунечка, — не упустил возможности поиздеваться Слава. Он прошелся по комнате, рассматривая полки и выглядывая из окна. — Мирошулька, — прибавил он, потому что жидок молчал. Он оглянулся. Мирон продолжал стоять у двери, спрятав руки за спиной, и наблюдал за ним все с тем же непонятным выражением лица. — Он там до ночи проторчит, — произнес он, имея в виду своего батю. Слава медленно развернулся к нему всем телом. Он подозревал с самого начала, что ноутбук — это только предлог, и вот, пожалуйста. Не то чтобы он возражал. Где-то в коридоре хлопнул дверью Ян Валерьевич — и они вдруг остались в доме одни. Мирон покусал губу — Слава знал: пальцы за спиной теребили ошметки кожи у ногтей. — Давай переспим по-настоящему? Слава убрал тюль и присел на подоконник рядом с горшками. Мирон не выдержал и выдернул руки из-за спины, чтобы было удобнее дергать свои заусенцы. — Я вообще-то пошутил про натуру.— Я знаю. — Ты меня или я тебя? — Ты меня. Ну, вообще можно и наоборот, но я хочу, чтобы сегодня ты меня. Слава сглотнул. Несмотря на то, что за жизнь он переспал не с одним десятком мужиков, до анала дело никогда не доходило — всегда как-то несподручно, в толчке клуба-то. Конечно, он не раз думал об этом и представлял, как это — наверняка похоже на то, как ебать баб, но лучше, все-таки с мужиком. Он размышлял, что можно было бы снять комнату и найти кого-нибудь на ночь или вписаться на секс-вечеринку, о которых в последнее время начали часто писать на всяких тематических форумах, но это были весьма теоретические и отдаленные планы. О том, чтобы сделать это с Мироном, он думал тоже, но почему-то казалось, что жидок будет сильно против, поэтому он даже не поднимал эту тему, чтобы не трепать ему и себе нервы. Мирон не уставал удивлять его. — Хорошо, — произнес он после длинной паузы. Мирон уловимо расслабился, словно ожидал отказа. Он опустил взгляд на свои руки, словно только сейчас осознал, что опять разодрал пальцы в кровь, поморщился и сжал кулаки. — Тогда я в ванную. Дай мне полчаса, лады? Он развернулся и вымелся из комнаты, словно сбегая. Слава запустил руку в волосы и медленно выдохнул. Он, конечно, подозревал, что сегодняшний день закончится еблей, но не думал, что настоящей. Он побродил по комнате, заглядывая в ящики. Нашел в нижнем отделении стола две полупустые пачки с презервативами и флакон со смазкой, но гораздо больше его заинтересовали альбомы в шкафу. Он вынул несколько выпускных планшеток — с них на него смотрел Мирон в садике, в первом и четвертом классе — и полноценный альбом с Мироном-девятиклассником. В детстве он был таким же лупоглазым и носатым, но еще не стриженным налысо — некрасивый еврейский мальчик, гадкий утенок, растущий из альбома в альбом в некрасивого мужчину-еврея. Слава нашел семейные альбомы и полистал их тоже, пытаясь вспомнить Мирона в то время. Вот здесь ему лет тринадцать, класс седьмой — кажется, именно той весной они устроили ту большую драку между школами, нескольких старшеклассников тогда чуть не исключили. Слава уже знал, что он гей — наткнулся ли Мирон к тому времени на свое гей-порно? Заглядывался ли на мальчиков из своего класса, как Слава? А вот здесь ему уже лет пятнадцать, в тот год выпало много снега, они всю зиму вели бои в парке, Славе расквасило нос снежком, фингалы не сходили месяц, мама страшно орала. Они воевали друг против друга, не подозревая, что в строю противника есть человек, борющийся с теми же внутренними демонами. Слава, конечно, распушивал перед Мироном хвост, но на самом деле принять свое влечение к мужчинам ему было ой как непросто. Мирон же, судя по всему, работал над этим до сих пор.Услышав в коридоре шаги, Слава поспешно вернул все альбомы на место и как ни в чем не бывало прислонился жопой к столу, но вошедший в комнату Мирон явно догадался, что он лазил в его вещах. Он выглядел так же, как и когда ушел, только темнел влажными пятнами ворот его футболки, словно он натянул ее, не вытеревшись. Слава не знал протокола, поэтому остался стоять, где стоял. Мирон подошел — подумалось, что к нему, но нет, к столу — вынул из нижнего ящика одну из начатых упаковок с резинками и бутылек смазки, бросил на диван, расстелил постель, затем вынул из шкафа полотенце и расправил его поверх простыни. Он готовился к сексу, как к какой-нибудь медицинской процедуре, но, что удивительно, такой прагматизм возбуждал Славу — а может, это действовало понимание того, что произойдет дальше. Мирон сел на постель, посмотрел на него и начал раздеваться. Его заметно потряхивало. Слава понял, что тоже волнуется, как уже давно не волновался. Хотелось выпить для смелости, но он понимал, что не стоит. — Иди сюда, — позвал его Мирон. Он разделся догола и сидел на диване, ссутулившись и сложив руки на бедрах. Слава опустил взгляд на его пах — эрекция наблюдалась, но слабая. Волнуется, бедняга. Он подошел, Мирон схватил его за штанины шорт и притянул к себе. Вблизи стало еще заметнее, насколько он взволнован. Слава помог ему расстегнуть тугую пуговицу и спустить белье — Мирон не теряя времени взял его член в рот и начал работать, придерживая свободной рукой футболку, чтобы та не лезла в лицо. Казалось, он рад чем-то занять руки. Слава обхватил его ладонью за затылок, зная, что ему нравится, когда его поглаживают по уху и виску. Очень быстро стало понятно, что Мирон волнуется так сильно, что у него дрожит челюсть — наверное, он бы стучал зубами, если бы между ними не находилась преграда в виде Славиного хуя. — Не, хватит, — заявил он, решив, что хуй ему еще понадобится, вот хотя бы и в течении ближайшего получаса. Мирон отстранился и вытер губы тыльной стороной ладони. У него по-прежнему почти не стояло. Обычно ему нравилось сосать, но сегодня волнение пересиливало возбуждение. — Ты как вообще? — спросил Слава, потому что ебать человека, которому откровенно не нравится происходящее, он не собирался.— Давай не болтай, — велел Мирон немного охрипшим после минета голосом и попытался лечь на живот, но Слава не дал. Он стянул мешающую футболку, переступил через шорты с трусами и сел у него между ног, намереваясь исправить ситуацию с эрекцией. Мягкий чистый член ощущался на языке как кожа, особенно остро чувствовалось отсутствие крайней плоти, но Слава не дал этому себя сбить. Бедра Мирона под его ладонями казались каменными от напряжения, но немного расслабились, стоило Славе помять их. Обычно он возбуждался быстро, но сегодня процесс шел медленно. Слава глянул вверх — Мирон напряженно смотрел на него, сжав губы. Они встретились взглядами, он поднял руку и положил ее ему на голову — Слава ощущал зацепки на его пальцах в своих волосах. — Все, хватит, — попросил Мирон минуты через три. Слава послушался только потому, что у него наконец-то появилась более-менее уверенная эрекция. Он отстранился, разминая челюсть, Мирон же закинул ноги на диван и возился, пытаясь расправить под жопой полотенце, потом повернулся, чтобы взбить подушку у себя за спиной. На Славу он не смотрел.— Ты как хочешь? На четвереньках или лицом к лицу?Слава задумался, как он хочет. Драть баб он предпочитал со спины — так проще сделать вид, будто это не баба. Было бы глупо не воспользоваться случаем и не потрахаться с мужиком, глядя в его мужскую рожу — хоть ебло у Мирона и было далеко не модельным. — Лицом к лицу, — решил он. Мирон задержал на нем взгляд, затем подтянул к себе с пола одеяло, сложил его квадратиком и подложил под полотенце в том месте, где должен был оказаться его зад. Он подал Славе резинку и сжал в руке бутылек, готовясь подать и его, словно медбрат на операции, как только он наденет гондон. Слава справился с этим заданием, не ударив лицом в грязь, протянул руку за смазкой, полил себе на член и только тут понял, что у него тоже немного трясутся руки. Ей-богу, блять. Мирон опустился на диван и раздвинул согнутые в коленях ноги — его хуй лег на живот багровой от прилившей крови палкой. Хуй Славы дернулся от представшей перед ним картины. Он встал перед ним на колени и опустил взгляд ниже. Мошонка Мирона поджалась, открывая вид на его сжатую дырку. Мирон не подбрился, но он в принципе не отличался волосатостью, и Славу это почему-то так проперло, словно он впервые вживую увидел голого мужика. Хотя, признаться, ему нечасто выпадало видеть мужиков полностью голыми — обычно он довольствовался видом гениталий и, если повезет, голого торса. Он мазнул головкой по входу, чувствуя, как Мирон сразу же инстинктивно сжался и как подтянулись в нетерпении его яички. — Добавь смазки, — попросил он, подавая ему флакон. Слава послушно капнул немного рядом с его мошонкой, но она потекла куда-то не туда, пришлось поймать ее пальцами и втереть в прямо в самое сокровенное. Слава по жизни не отличался брезгливостью, но все равно мысленно удивился, поняв, что не чувствует отвращения, чуть ли не суя пальцы жидку в жопу. — Нормас?— Да, давай, — выдохнул Мирон. Слава опять приставил головку, немного подразнил его, водя ей туда-обратно и чувствуя, как он поджимается, а затем надавил и — ничего не произошло. Сфинктер не поддался. Мирон извернулся, зашарил между ними рукой, взял Славу за хуй и приставил его как-то иначе. Слава толкнулся еще раз и на этот раз почувствовал, как он медленно входит в тугое отверстие — Мирон продолжал держать его за корень и направлять внутрь себя, медленно и глубоко дыша. Все между ними скользило от смазки и пота. Мирон задрал ногу на спинку дивана, упираясь пяткой в ковер, Слава взялся за его лодыжку рукой, просто чтобы куда-нибудь ее деть, второй накрыл твердое колено. — Притормози пока, — попросил Мирон. Его живот вздымался от глубокого дыхания, грудь и лицо пошли красными пятнами и покрылись испариной. — Можешь двигаться, но глубже не входи.Слава опять посмотрел в пространство между их телами — он вошел всего на половину. Эрекция Мирона опять немного спала, он взялся за нее ладонью и мелко надрачивал, делая паузу каждый раз, когда Слава подавался вперед. Ебать Мирона оказалось сложно. Он взмок, мышцы ныли от неудобного угла, еще и приходилось сдерживаться, чтобы не засадить до корня, хотя это еще вопрос, удалось ли бы ему это — жидок сжимал его, как удав птичку. И все же пока что это был лучший секс в Славиной жизни.Мирон лежал с закрытыми глаза, запрокинув голову. Время от времени он прищуривался, Слава надеялся, что не от боли — во всяком случае, у него все еще стояло, пускай и не так сильно, как ему хотелось бы. — Ты там еще живой? — выдохнул он, не выдержав. — Да… да, — не очень убедительно ответил Мирон и открыл глаза. Слава поймал его взгляд и не смог отвернуться. — Иди сюда?Чтобы ?пойти туда?, пришлось сперва выйти из Мирона. Слава неуклюже перебрал ногами, пытаясь не наступить на него, стал в упор и осторожно опустился сверху, соприкасаясь по всей длине их тел — от груди до ног. Он ощущал своим членом член Мирона и его пульсацию. Внезапно оказалось, что у жидка на удивление фигурные брови. Выщипывает он их, что ли?Мирон согнул колени, сжимая его ими за бока, и помог войти опять — на этот раз пошло значительно легче, разработанные мышцы беспрепятственно пустили его внутрь, но сжали так же крепко. — Я долго не продержусь, — предупредил Слава, на самом деле льстя себе — он уже чувствовал подступление оргазма. Мирон сглотнул и закрыл глаза, кивая. Слава не мог сформулировать мысль, но смотреть на него с такого расстояния было — неловко? стыдно? стремно? Чтобы не смотреть, он обхватил колючий череп ладонью и вжался лицом в пространство между его виском и плечом, где он пах потом, мылом и лосьоном после бритья, наверняка громко дыша в ухо. Мирон в ответ пропустил руки у него под мышками и прижал его еще ближе, сжимая его своим жилистым телом не хуже, чем внутри себя. Оргазм накатил волной и на несколько секунд полностью смыл его — Слава давно не кончал с такой силой. Мирон под ним сперва лежал спокойно, позволяя ему прийти в себя, но вскоре завозился, тяжело дыша. Слава сел на пятки и осторожно вынул из него член, придерживая резинку. Сняв гондон, посмотрел на Мирона — тот дрочил, смотря на него из-под полуприкрытых век. Слава бросил презерватив рядом с диваном и наклонился, чтобы отсосать ему, но тот оттолкнул его коленом и попросил опять: — Иди сюда? Мирон вытянул ноги и немного подвинулся, освобождая место у спинки дивана. Слава послушно лег рядом, опять чувствуя неловкость из-за близости. Он не любил чувствовать себя уязвимо, но это было именно то чувство, которому он не мог дать название ранее. Он протянул руку к члену Мирона, наполовину ожидая, что ее опять оттолкнут, но тот позволил ему взять на себя инициативу и только повернул голову, рассматривая Славу с расстояния разделявших их лица нескольких сантиметров. Он был весь красный и потный, губы пересохли сильнее обычного и казались обветренными. Слава медленно наклонился, опять ожидая, что Мирон отвернется, так как его намерение было сложно интерпретировать неправильно, но тот молча смотрел на него и только закрыл глаза, когда Слава наклонился так низко, что почувствовал на своем лице его дыхание. Сухие губы Мирона оцарапали ему рот — он лизнул в теплую влажную глубину, неловко обхватил его за голову, поглаживая колючий висок — и почувствовал ответное движение языка, его ладонь на своей шее, на затылке, в волосах. Затем Мирон судорожно вздохнул, его рот приоткрылся и расслабился, а все тело, наоборот, напряглось. Слава начал дрочить ему интенсивнее, и через полминуты он спустил себе на живот и ему на руку. Когда все было кончено, Слава устало опустил голову себе на плечо, почти касаясь носом Мироновой щеки. Тот лежал тихо, сложив руки на животе — восстанавливал дыхание. — Ну как? — спросил он спустя какое-то время, облизывая губы — Слава услышал это и заметил краем глаза движение его языка.— Ну так, на семерочку, — он покрутил зашкваренной ладонью в воздухе. Мирон повернулся к нему и одарил его не впечатленным и немножко настороженным взглядом.— Правда, что ли?— Ебанулся? Не, конечно. Охуенно. Хули ты раньше не предложил? Столько времени потеряли.Мирон хмыкнул и опять облизнулся. Глядя на него, Слава понял, что у него тоже пересохло в горле, но вставать за водой не хотелось.— Это у тебя впервые было? — спросил Мирон, переворачиваясь на бок, чтобы лечь к Славе лицом.— Ага, — не стал отпираться тот. — Ну, с бабами ебался, но там и рядом не стояло. Он ожидал, что Мирон скажет что-то вроде ?У меня тоже?, но хуй вам.— А у меня впервые с бывшим было.Слава почувствовал, как полезли на лоб брови. За все лето, которое они буквально проебали, ни о каких бывших Мирон ни разу не упоминал. Да и какие бывшие, если он готов хоть завтра бежать с Дилярой в ЗАГС? На секунду мелькнула мысль, что параллельно с ним Мирон этим летом трахался еще с кем-то, но она исчезла так же быстро, как и появилась — между Славой и Дилярой у него вряд ли оставалось время на третьего ебыря, особенно с пометкой официальных отношений.— Это с кем? — он попытался произнести это нейтрально, но и сам услышал, как холодно прозвучал голос. Мирон глянул на него — он тоже не мог этого не услышать — и протянул ладонь, чтобы поиграться с волосками на Славиной груди. Ну да, заусенцы в такой позе дергать не с руки. — Ты его вряд ли помнишь, да и вообще знаешь. Дима Хинтер? — он посмотрел на Славу, будто спрашивая взглядом — помнишь? знаешь? — Слава не помнил и не знал. — Он был на два года старше. Учился на кафедре немецкого с нами. Он из M, наши родители давно знакомы, они тоже евреи, чуть ли не родственники нам со стороны маминой родни. Он жил в общаге во время учебы, ну и так как он вроде как сын друзей семьи, мама иногда приглашала его к нам — ну, пожрать там, не знаю, поболтать. Сколько ему там было, пятнадцать, шестнадцать? Пацан. Короче, вот с ним было впервые. — Вы встречались? — уточнил Слава, не услышав во всей истории главного. — Да. Весь мой первый курс. Потом они эмигрировали в Израиль, пришлось расстаться.Слава попытался вспомнить, что было на первом курсе. Они много бухали. Он начал курить, получил за это знатных пиздюлей от бати, хотя тот сам курил всю Славину жизнь. На первом курсе они больше не устраивали с лицеистами стрелки — уже не по статусу было, но еще и не начали с ними общаться. По всему получалось, что в то время они с Мироном особо не пересекались. Но все равно, мысль о том, что Мироша Федоров в то время давал в жопу какому-то старшекурснику, казалась дикой. Сам Слава свой первый член попробовал только на втором курсе, зимой, когда ездили компанией в Питер на вписку. А Мирон к тому времени уже, оказывается, успел разбежаться со своим хахалем.— И как, кто лучше — я или он? — спросил он, пытаясь отвлечься — от чего, он и сам не понимал.— Тебе честно или соврать?— Ого, да ты совсем оборзел, жидяра! — быковать на Мирона было как-то проще, чем говорить серьезно. Он решительно поднялся на локте и навис над ним. Бить его, даже в шутку, конкретно сейчас казалось не к месту, но как-то обозначить свое охуение было необходимо, поэтому Слава вхолостую потряс кулаком у его рожи.— Мне было хорошо, — дипломатично подытожил Мирон и поймал кулак в свои ладони. — Поцелуй меня еще раз?Слава мигом растерял весь свой запал. Мирон смотрел немного настороженно, словно принимая вероятность того, что его сейчас просто пошлют на хуй. Но слать его на хуй Славе не хотелось. Он расслабил прижатый к его груди кулак, скользнул раскрытой ладонью вверх, к шее, взял его за челюсть, чувствуя пальцами биение пульса. Мирон сухо сглотнул и закрыл глаза — Слава наклонился и неловко прижался губами к его рту. Он любил целоваться, но никогда не считал поцелуи чем-то особенным. Они всегда являлись частью прелюдии или способом развлечься, он раздавал их направо и налево, мужчинам и женщинам. Мирон явно относился к ним иначе. Слава не мог отделаться от чувства, будто добрался до самой мягонькой его сердцевинки, спрятанной за хитиновым покровом из гоповатой внешности, зековских татух и демонстративной гетеросексуальности. Ничего страшнее этой мягонькой сердцевинки он в жизни не встречал.