1 (1/1)

Свет до боли поражает его. Острые иголки пронзают его тело от пят до кончиков волос. Он лишен всех чувств. Тело словно находится в забвении. Кажется, будто ударь его ножом – не почувствует. Лишь голова взрывалась от боли, заглушая мысли. Он чувствует, что теряет сознание, забывает то, о чем хотел молиться Богам, то, что всегда хотел сказать. Темнота поглощает его, он отступает.На этот раз он не смеет открыть глаза так смело как прежде. Боится вновь быть ослепленным. Боль все еще есть, она никуда не исчезла, но стала тише. В порыве храбрости он решает открыть глаза и с ужасом всматривается в темноту.Он не мог видеть.О всевышние, я ослеп. - Паника с каждой секундой разрастается все больше и больше в его душе. Как сумасшедший он бьется в истерике, пока его не останавливает настойчивая пара рук. К пересохшим губам прижата чашка. Несмотря на свое состояние, он выпивает залпом содержимое чашки и в следующий момент сплевывает оставшуюся на губах жидкость. До чего же она гадостна! Вокруг него стоит гул голосов, он не знает, что это за язык, и страх вновь заполоняет его, когда чувствует, что не может пошевелить запястьями. Лодыжки тоже были надежно связаны. Беспомощность отвратительна.Крик снова вырывается из его уст. Все проклятия, которые только вертелись у него на языке, разлетаются по помещению (он не в силах определить чулан это или госпиталь). С каждым произнесенным словом боль в голове увеличивается в разы, пока его – к счастью – вновь не уносит в бездну.Когда он просыпается в следующий раз, он знает, что не потерял зрение. Повязка, закрывавшая его глаза и прикрывавшая голову, бережно снята. Зрение совсем размыто, но, чуть напрягшись, он может разглядеть человека, склонившегося к его лицу: девушка с грустными подведенными глазами и длинными темными волосами. Бесконечно нежными руками она бережно прижимает влажную ткань к тому, что, он полагает, было раной. Боль сразу дает о себе знать. Он чуть опять не теряет сознание, когда девушка начинает тихо приговаривать на своем языке, не давая ему вновь окунуться в пучину.Он помнит о своих оковах и легонько дергает, желая проверить их прочность. Девушка резко вскакивает с места. Он успел заметить голый торс и понимает, что его опекун всего лишь мальчишка, быть может, даже не вышедший из подросткового возраста. Пытается что-то сказать, но сил хватает только на грубый шепот. Это не может быть его голосом, сорванным, опустошенным.Пока он пытается разобраться в себе, проходит несколько дней. Он постоянно переходит из состояния обморока в бодрствующее, и обратно. Страх и уныние постоянно царят в его душе, заполоняя собою всё пространство. В каждое пробуждение отчаяние охватывает его с ног до головы: независимо от того, сколько бы усилий он делал, он не мог вспомнить собственное имя. В нём есть только одна эмоция и только одно желание – Ярость и Убийство. Ничего иного.Его единственным якорем был мальчишка с разрисованными глазами. Он приходил к нему два раза в день, вытирая свернувшуюся кровь и меняя повязки. Чаще всего он позволял мальчишке идти по своим делам, потому как был смущен своим телом. Его уродством. Лучшее сейчас – как следует отдохнуть, а потом уже начать искать ответы на свои вопросы. Помимо раны на голове, у него имеется небольшие раны над желудком и в ноге. Ни одна из них выглядит столько опасно, сколько неэстетично.Сколько дней или недель я уже здесь?

Жестами и знаками он каким-то образом сумел передать мальчику свой вопрос. Мальчишка молча поднял свои руки, загибая пальцы. Восемь, значит. Осталось только узнать недели это или дни.Незадолго до того, как наступила ночь, боль усилилась до невыносимости, заставляя его извиваться на кровати в агонии. Вскоре к нему зашли люди. Понять о том, что не спит, он не дал, потому как был слишком слаб, чтобы дать отпор. Они не боялись его, но, видимо, не достаточно были храбры, чтобы прийти в одиночку.Он был уверен в том, что это место – чужая страна. Он был в плену, никаких сомнений. Его кормили, за ним ухаживали, ему позволяли отдыхать, но непрестанно он чувствовал на себе невидимый глаз, следящий за каждым его движением.Сны стали посещать его. И если раньше он просто видел темноту, то сейчас там было насилие. Видения были яркими, он задыхался от спектра красок. Багровая кровь брызжет изо всех сторон, в то время как он борется за собственную жизнь, стараясь различить в силуэтах, мелькающих перед ним, друга или врага. Он просыпается, обливаясь потом, и выкрикивает лишь одно имя. Мальчик уже давно заметил его кошмары, поэтому, уже заслышав такое знакомое имя из уст пленника, мгновенно готовит чашку воды, подливает в раскрытые уста, нежно массирует напряженные плечи, пока тот не успокоится. Но в Его памяти это имя выжглось так, что он не в силах забыть его даже после минуты блаженства.Александр.Быть может, это мое собственное имя.Должно быть, он солдат – если судить из его воспоминаний, кровавых сцен баталий. Он видел годы битв, поэтому вполне возможно, что на его теле имеются и более ранние шрамы. Наверняка они украшают его тело как цепочки и браслеты, выделяясь белыми полосками на золотистой коже.Он был умеренно окружен роскошью, что позволило ему думать о том, что он был командиром отряда. Логичным было бы предположить, что он был кем-то из высшего командования – к обычному рядовому не относились бы так трепетно и нежно.Но долгие дни одиночества начинают его грызть изнутри, необходимость поговорить кем-либо была невыносимой. Говорить было не с кем. Если сидевшие здесь и знали его язык, то, скорее всего, были его одноплеменниками, которые могли засорить его чистое сознание многими ненужными подробностями. К тому же он совсем не хотел, чтобы случайно на свет вышли те секреты, которые хранила его буйная голова.

С того момента, как он пришел в сознание, мысль о побеге не покидала его. Но, когда он попытался перенести вес на ноги, это оказалось довольно проблематично. Внутри поднималась тошнота, комната кружилась перед глазами. В таком состоянии он разве что нарвётся на неприятности, но никак не сбежит. Взгляд поднялся на мальчика, появившегося из ниоткуда. Стиснув зубы от позора, он ложится обратно на кровать, опираясь на тонкую фигурку, жалея слов благодарности.Но в следующий момент упрямо пытается встать и сделать пару шагов самостоятельно. Достаточно быть беспомощным! Мальчик быстро рванул к нему, подставив плечо, пока Он не посмотрел на него уничижительным взглядом. Нужно сохранить хотя бы достоинство! Мальчик, понимая, быстро отходит от него.Больно. От напряжения тошнит. Он с благодарностью принимает теплый нектар из рук мальчишки, присев на кровать. Он улыбается сам себе. Всё-таки успел выглянуть на несколько мгновений, осмотреть высокие холмы и низкое небо, пока его не втолкнул обратно в палатку охранник. Лагерь находился высоко и широко растягивался, от одного большого холма к другому. В нем, должно быть, содержатся тысячи людей, две или три точно.

За пределами палатки разносится голос, и лихой мальчишка выскакивает на воздух, принимая свёрток и возвращаясь обратно в палатку. Разворачивает и достаёт дорогую шёлковую ткань, обматывает себя в одежды, которые раньше носили только женщины. Он уже готов выказать своё недовольство, как внезапно пропадает всё – и мальчик, и палатка, и безоблачное небо.Вместо этого он видит зеленые сырые холмы, между которыми приютился роскошный сад. Он смотрит из окна, это его спальня. Внизу стоит мальчик с переливающимися на солнце золотом яркими волосами и чёрный конь, чья грива отливала алыми оттенками. Блондин поворачивается к нему, и Его окатывает волной нежности. Парнишка улыбается, и Он замирает. До чего же знакома ему эта улыбка, озорной блеск глаз. Будто старый друг, которого он позабыл когда-то…Нежный рывок на халате буксирует его к реальности. Его собственные руки вцепились в одеяние мальчишки, стараясь сорвать этот балахон. Мальчик тихо скулит, старясь извернуться из крепких рук. Его вдруг окатывает волна стыда, и он судорожно прижимает свои руки к груди. К чему было это насилие? Взглянув на мальчика, он почувствовал себя виноватым и хотел все же вымолвить слова извинений, пока не заметил на себе пристальный взгляд черных глаз.Четыре мужчины стоят в палатке, буравя его темными глазами. Двое из них были охранниками и уже держали копья наготове. Один был высок и задумчив. У другого же были маленькие глаза-бусинки, и весь вид его показывал его обескураженность представшей перед его глазами ситуацией. Именно он заговорил первым, запинаясь и коверкая слова:- Господин Гефестион Аминтор, вы призваны предстать перед Великим Царем Дарием.

Вот и первая глава. Она является вводной, и ее было достаточно трудно переводить из множества "He" в тексте. Но я постаралась, чтобы текст выглядел более-менее прилично. Жду отзывов - критика нужна как воздух.