11 (1/1)

—?Что должно твориться в голове у человека, который сначала говорит: ?Забей, что я признался тебе в любви?, а потом предлагает тебе встречаться? Причём между этими репликами перерыв минут в пять всего.—?А что должно твориться в голове у человека, который трахнул лучшего друга, а потом удивляется, что что-то, блядь, идёт не так?—?Тебе мама в детстве не говорила, что невежливо отвечать вопросом на вопрос?На высоте сколько-то там тысяч метров мы довольно вяло выясняли отношения. Руи казался невозмутимым. По крайней мере, вид у него был такой, будто мы говорили о погоде. Мне же потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя после нашей занимательной беседы в аэропорту и говорить спокойным голосом. И я бы, правда, очень хотел знать, что творится в его голове… Но он бы скорее язык проглотил, чем заговорил об этом. В жизни не слышал, чтобы его пробивало на откровенность. Ну, кроме того памятного вечера в баре…—?Говорила. Ещё говорила, чтоб я не пил и не курил. Как ты можешь видеть, это было весьма наивно с её стороны,?— вяло пошутил он.Неохотно осклабившись, я уставился в иллюминатор. Руи прав, подумал я, всё не так, всё неправильно и довольно противно. Если подумать, мы и раньше ссорились, а по пьяному делу доходило и до рукоприкладства, но мы всегда мирились и продолжали общаться как ни в чём не бывало. А теперь между нами будто выросла стена. Я мог сказать или сделать что угодно?— всё было бы неправильно. (Я, впрочем, знал, какие слова были бы правильными в данной ситуации, но сказать их я не мог…)Когда мы разговаривали в аэропорту, мне показалось, что всё может быть по-прежнему: надо только сказать ?извини, я больше не буду? и договориться, что всё хорошо. Но?— не получалось. Не клеилось. Не выходило. В тот момент, когда, казалось, всё улажено, беседа приняла неожиданный оборот. А я в ответ мог только раздражаться. Потому что я понятия не имел, что ещё можно сделать, как отвечать, что говорить…Я снова посмотрел на Руи. Он сидел, нервно мусоля сигарету. Ему, очевидно, хотелось курить, но он не мог себе этого позволить. Вот и мучил несчастную сигарету.—?Знаешь,?— сказал он, поймав мой взгляд,?— мне тоже всё это не нравится. И не надо всё сваливать на меня одного! Это ты меня соблазнил.—?То есть я теперь во всём виноват?! —?взорвался я.—?Я этого не говорил!—?Иди к чёрту! Не надо делать из меня какого-то растлителя. Ты у нас тоже не невинная барышня.—?Судя по твоим воплям, барышня у нас ты.—?Ты!..Он не стал дожидаться окончания моей реплики?— демонстративно достал плеер. Я?— не менее демонстративно?— снова отвернулся и уставился в иллюминатор, хотя смотреть там было не на что. Нам предстояло провести в тягостном молчании ещё около двенадцати часов. Бежать было некуда. Даже провалиться сквозь землю не вариант… Пойти, что ли, попросить стюардессу дать мне парашют и открыть дверь…Я не злился. Просто меня задели его слова. И с чего вдруг он?.. Я же не давал ему повода думать, что я его в чём-то обвиняю! Так какого хера его понесло?! И надо было ему это сказать! Можно подумать, я без него не знаю, что тогда произошло. Да и в отеле он же сам ко мне полез. И нечего стоить из себя поруганную невинность. И влюбляться в меня его тоже никто не просил. И вообще…В конце концов я заснул, даже сам не заметил как. Проснулся я, когда почувствовал, что всё тело затекло от долгого сидения. Руи спал, положив голову мне на плечо. Я осторожно спихнул его с себя. В другой ситуации я бы терпеливо ждал, когда он проснётся, но теперь это выглядело слишком двусмысленно. Господи, скорее бы Токио… Я закрыл глаза и попытался снова заснуть.***Токио встретил нас весенней слякотью. Не прощаясь, мы разъехались по домам. Мы так и не сказали друг другу ни слова. Это молчание было гораздо хуже всего, что мы могли бы наговорить друг другу. По крайней мере, я тогда так думал…Вечером мне позвонил Гакт, и на другой день я поехал к нему. Он встретил меня в своей домашней студии. Завидев меня, он повернулся на стуле и запустил в меня бумажным самолётиком.—?Welcome home, cowboy!—?Tadaima,?— пробормотал я в ответ.*Он глядел на меня сквозь тёмные стёкла очков и улыбался. От него веяло кипучей энергией, новыми идеями, неуёмным желанием творить и вытворять. По его позе, улыбке, голосу я понял, что на меня сейчас выльется целое ведро идей для YFCz. Он пожал мне руку и снял, наконец, очки. Теперь я видел, что вид у него был очень уставший, я даже забеспокоился, но он жестом показал, что всё в порядке. Он забросал меня вопросами о поездке, рассказал мне о предстоящих подвигах нашей группы.Мы до позднего вечера сидели в студии, разбирая намётки новых песен, обсуждая наши дела, разговаривая. Мне было так хорошо и спокойно. Всё произошедшее в Нью-Йорке отошло в область воспоминаний, а то и просто неприятных снов.Поздно вечером, почти ночью я всё-таки засобирался домой. Я так и не успел толком отдохнуть после поездки, и мне до смерти хотелось спать. Гакт предложил меня подвезти, и я не стал отказываться.—?Что у тебя стряслось? —?спросил он, едва мы отъехали от его дома. —?Ты, конечно, можешь заявить, что это не моё дело… Но, по-моему, ты какой-то пришибленный. Родина встретила тебя осиновым колом и вилами, а не оркестром, как хотелось бы?—?Да нет… —?попытался я отвертеться от разговора. —?Всё было просто супер! Устал только немного. —?Я попытался улыбнуться.Всё моё едва обретённое душевное равновесие моментально улетучилось. ?Интересно, что бы он сказал, если бы я ему всё рассказал???— подумал вдруг я. Но не стал проводить эксперимент.—?У тебя есть кофе? —?спросил Гакт.—?Что?—?Кофе. Опасаюсь заснуть на обратном пути,?— пояснил он.—?Кажется, был… Я не помню. Но ты в любом случае можешь зайти, если хочешь.Кофе я нашёл. Чего нельзя было сказать о чистых чашках. Гакт не преминул съехидничать по поводу ?порядка? у меня дома. Я в ответ пообещал вымыть полы его штанами, если он не заткнётся. Убираться в моё отсутствие было некому, а мне перед отъездом?— некогда.—?У меня нет целой армии горничных и Ю, чтобы обустраивать мой быт,?— злобно сказал я.—?Ну,?— ответил он, отхлебнув кофе,?— могу одолжить тебе Ю. Или пару горничных. Или можешь забрать мою сестру и всех её детей!Мы посмеялись, но я не ощущал весёлости. Во всё время его визита?— первого за время нашего знакомства?— я никак не мог отделаться от чувства, что ему что-то от меня нужно. Как будто он не то хочет мне что-то рассказать, не то попросить о чём-то. От этого мне было неуютно. Он пристально смотрел на меня поверх чашки, а я никак не мог понять, какого рожна ему надо. В конце концов я не выдержал и недвусмысленно намекнул, что хочу уже лечь спать.—?Позвони или напиши, когда будешь дома,?— попросил я, провожая его. —?А то кто тебя знает, вдруг правда заснёшь.—?Раз ты так беспокоишься, обязательно дам знать,?— пообещал он.Вдруг он подошёл ко мне и быстро поцеловал меня коротким сухим поцелуем. Я оторопело уставился на него.—?Я очень рад, что ты вернулся,?— тихо сказал он. —?Пока!В окно я видел, как отъехала от дома его машина. Сердце стучало так, точно я выпил сто чашек кофе сразу. Мысли скакали в голове, как блохи. Я даже понять не мог, о чём, собственно, думаю. Когда телефон запищал, извещая меня о новом сообщении, я минут пять пялился на экран, не понимая, с чего вдруг Гакт пишет мне среди ночи. И уж точно я не мог понять, зачем он сообщает, что благополучно добрался до дому…