Глава 17, часть 1. (1/1)

?? JONY - Пустота.Приятного чтения!И не забываем комментировать, я открыта к обсуждениям??______________Ночь я провёл на диване, ворочаясь в поиске удобного положения, обдумывая недавнюю ссору, прокручивая, словно старую кассету, иногда заедающую на одних и тех же обрывках фраз, и запуская снова. Уснул только под утро, чтобы через час быть разбуженным исполнительной сестрицей Нуртен. Злой от недосыпа и головной боли, я хлестал вторую чашку кофе, приводя себя в должный вид и собираясь на фирму.Радушно открытые двери и улыбающиеся сотрудники не добавили мне настроения, более того, утро началось с неприятных обстоятельств. Дженк был первым лицом увиденным в кабинете: он вольготно восседал на моём кресле. Проявив недовольство моей задержкой, он сдержанно попросил следовать за ним. Мой посыл идти ему лесом не произвел должного эффекта: схватив меня за локоть, он буквально затащил меня в свою обитель.—?Ты в край оборзел?! —?пихаю его в бок, на что Дженк оступившись тяжело отрывается от моей рубашки. Он и бровью не повел, лишь преспокойно подошёл и облокотился о массивный стол.—?Чай, кофе?—?Ты меня явно не чаи гонять сюда приволок, —?сглотнул, поморщившись от подступившего к горлу выпитого дома литра тёмного напитка.—?Как я уже вчера упоминал, вопрос с Юсуфом… —?перешёл к делу Дженк, складывая руки сзади.— …я улажу сам, в группе поддержки не нуждаюсь,?— закончив отвернулся, намереваясь вернуться в своё крыло.—?И каков твой план? —?вдогонку спрашивает, не унимаясь.—?Простой! Выпну под зад этого ублюдка!—?Одобряю… —?угрюмая физиономия брата разгладилась, на губы вернулась неизменная ухмылка.Настойчивый стук в дверь выводит немного из задумчивого равновесия. К нам заходит один из адвокатов фирмы.—?Господин Дженк, мы нашли!—?Как вовремя… —?кинув мне победную улыбку, Дженк развалился в кресле.—?Рад слышать, Искандер. Давайте сядем и вы нас просветите.—?За моей спиной ты подключил людей?—?А сам-то!.. —?возмущённо выставляет челюсть вперед. —?Сядь, это дело не ждёт промедлений.***Всё фикция… Липовый участок с космической наценкой, договор, левые посредники, фирма, люди, инвестиции… Ху*вая игра под названием ?грандиозный проект?,?чёртов суррогат.Мы не первые, сорвавшиеся с крючка, но есть те, кто сел в лужу из-за шайки прихвостня Юсуфа.Сжимаю переносицу, пытаюсь унять барабанную дробь в ушах.Сидим с Дженком в молчании, перебиваемым лишь его дёргающейся ногой под столом; человека он отпустил.—?Господин Недим, вы просили сообщить про Господина Юсуфа. Он ожидает в вашем кабинете, —?переминаясь на пороге стояла секретарша.—?Спасибо, Нефес. Можешь идти.Не медля вскакиваю, широким шагом пересекая метры до выхода.—?Недим!—?Я покончу с этим, сам! Не лезь!..Брат на удивление терпелив. Кивает молча и идёт за мной.—?Сказал же, —?напрягаюсь в плечах.—?Я просто постою рядышком, расслабься, Рембо. На тебя посмотришь — уже страшно, как бы Юсуф не обосрался, даже не переступив порог… —?в голос ржёт, тыльной стороной хлопнув меня в грудь. Его несколько приподнятое настроение губительно действовало мне на нервы, затягивая крепкий узел засевшей внутри ярости.***—?В моей жизни было много предательств, Юсуф… —?неспешно хожу кругами перед сидящим бывшим компаньоном. Надо отдать должное, он даже не рыпался, поджав хвост сидел парализованный, и лишь побелевшее лицо, схожее по цвету со стеной, и бегающие от нас с Дженком глаза выдавали в нем затаившуюся злобу. Дженк же, как только мы вошли, отошёл к окну, будто немой зритель наблюдая за происходящим.—?Даже когда я был прикованным к креслу мясом, меня предавали. Иногда враг может быть тем недоброжелателем, что улыбаясь протягивает руку, а в другой прячет нож за пазухой. И порой реалии жизни меняются, и завтра врагом можешь оказаться даже ты сам…Правда, которая вызывает у меня безумную улыбку. Посмотрел на брата, тот не мигая изучал меня — я знал о чём он думал, когда-нибудь я научусь разговаривать, не упоминая случай, ставший для меня билетом в забвение.—?Испарись из этой компании, Юсуф, если не хочешь, чтобы этот вопрос дошёл до правоохранительных органов… —?наклоняюсь к нему чуть ближе. —?И поверь, когда твои махинации и галимая конторка, построенная на костях и обмане, вскроется, ни твой капитал, ни твоя хвалёная выдержка тебя не спасут.Я отчасти блефовал, потому что тупо не хотел этих разбирательств. Если начнут копать глубже, то могут пронюхать и о делишках отца: я убеждён, что фундамент у нас тоже не совсем чист.На этом моя речь превосходства над поверженным врагом была окончена.Он встаёт в свой немаленький рост, при этом выглядя ничтожно мелким тараканом, застегнув пару пуговиц на пиджаке, торопливо выходит.Дженк, давно потерявший интерес к происходящему, держа руки в карманах рассматривал город внизу.Пару месяцев и они прогорят, поскольку клич давно брошен. Это дело работает как сарафанное радио. В скором времени люди, не брезгующие замарать руки, сожрут эту свору и не подавятся. Пусть хоть поубивают друг друга, но подальше от нас…И что теперь?Мне надо подумать. Дать себе посидеть в одиночестве. Я не понимаю, что у меня на душе, я потерян, я растерян.Ноги сами ведут к стойке с секретаршей.—?Где проходит конференция ближайшая?—?В Адане, Господин, —?медленно произносит она.—?Подготовь необходимую информацию, я должен быть там.—?Но…—?Без вопросов!—?Недим!—?Тебя стало слишком много, Дженк! От**бись уже от меня!Догнав, он хохочет.—?Ты злишься, что я оказался прав, Недим? Или из-за Джерен?—?Не произноси её имя,?— ткнул ему в грудь, оказываясь с ним лоб ко лбу.Он лишь улыбнулся.—?Знаешь, кого ты мне напоминаешь?—?Ой, иди в жопу, а… —?устало пробормотал под нос, утомление только посодействовало головной боли.Продолжая безмозгло посмеиваться, сжав плечо, произносит:—?Выйдем на воздух, немного поговорим, душновато тут…***Не знаю о чём мы собирались поговорить, но вот уже минут 15 сидели, уставившись на ничем не примечательные клумбы. Васильки, кажется, так их Джерен называла…В желанные мысли беспардонно вклинивается кашель горе-собеседника.—?Не хочешь татуху набить?—?Мне?—?Ну да… Может вместе набьём?—?Замётано.—?Замётано.Он усмехается, моё внимание возвращается к клумбам.—?Карма, братец, штука ху*вая, но справедливая…—?Ты это к чему? —?интересуюсь скучающим тоном.—?Не перебивай, я и так на нервяке, —?почесав над бровью, вздыхает, продолжая серьёзно. —?Ты вряд ли знаешь, но я болел когда-то… Ты не думай, что я пытаюсь вызвать жалость, я, как и ты, ненавижу это чувство… —?я смотрю на его чётко высеченный профиль, невольно с любопытством подумав о количестве схожих черт. Дженк мне вдруг кажется взрослее, чем он есть: он сверлит одну точку, на виске бурно дёргается жилка. —?Я виноват, не помог, не был с тобой, не держал за руку, не разговаривал. Мать меня отослала и передо мной окрылись двери порока с длинным коридором, идя по которому я сгубил и юность. Невыносимо вспоминать и ковыряться не хочется, но я обязан тебе… —?я взбрыкнул с намерением перебить, но Дженк махнул ладонью, призывая к молчанию. —?Когда-то борясь с болезнью… Знаешь, люди в приёмных госпиталя плакали, обнимались с роднёй, преждевременно прощаясь, не хотели умирать. А я улыбался, потому что… всё это наконец закончится… Как сейчас помню лицо доктора, обозвавшего меня блаженным идиотом, он был прав. Но вот у судьбы были свои планы. Грёбаная жизнь, с которой я хренову тучу раз хотел расстаться, сука, меня не отпускала, чтобы я пришёл к тому, от чего сейчас ни за что не откажусь… —?его губ касается улыбка. Поворачивается ко мне, глаза его добрые, с едва различимой поволокой. —?Я тут строю из себя старшего брата, хоть я и последний человек, к которому ты прислушаешься. Мы твоя семья, Недим, паршивая, согласен, но семья и я хочу уладить между нами отношения, —?он на минуту отводит лицо. —?Чтобы ты знал, я тут, братишка, больше не уйду… Обещаю. Меня задевает, режет по живому, дерёт изнутри. Ладони царапают мелкие крошки цемента высокого бордюра, где мы сидели. Сильнее вдавливаю, чтобы впивались больнее и помогли мне остаться трезвым, но меня кидает назад, где я глазами ребёнка смотрю на старшего брата, практически заглядывая ему в рот от обожания. Для него он был абсолютным авторитетом, не отец, а он… Дыхание спёрло, под закрытыми веками от напряжения лопаются цветастые петарды.Наперекор своим словам Дженк тяжело встаёт, отворачиваясь вытирает лицо, широким шагом направляется к своей машине. Всегда одной модели, где скорость первостепеннее и важнее всего…Ярко-красная машинка под давлением детских пальчиков заходит на второй круг по самодельной трассе из красочного конструктора.—?Дженк, дай мне, ну дай! —?хнычет мальчик помладше, цепляясь за рукава футболки брата, пытаясь ухватить яркую игрушку. Старший дует щёки, отгораживаясь от надоедливого нытья младшего, но в памяти возникают напыщенные слова отца об ответственности и прочие взрослые наставления, которые он не особо старался запомнить, но основной посыл схватил и был готов исполнить. Поэтому, хоть и досадливо, вкладывает уменьшенную копию горячо любимой модели спорткара в то и дело норовящие заграбастать, вездесущие цепкие пальцы младшего.—?Знаешь её название? —?сложив руки на груди, интересуется высокомерно, зорко следя за сохранностью машинки.—?Парше! —?забавно коверкает мелкий название запомнившейся известной марки, увлечённый завоёванным трофеем.—?Нет, глупышка, это Pontiac GTO 1980 года, когда вырастешь, я тебе его куплю… Да!.. Настоящую, представляешь! —?трясёт он воодушевлённо брата за плечи, от своей идеи приходя в восторг. Тот всё пытается повторить сложное название, шепелявя от выпавших передних молочных зубов, но сказанные братом слова он сохранил в своей памяти надолго, чтобы обязательно напомнить ему, когда они вырастут…Брат… Мой Родной брат.—?Не уходи… —?слова вырвались сами, неконтролируемым вихрем моего сознания, той боли, что вылетела облегчением.Дженк останавливается, опрокидывает голову к пасмурному небу, дарит мне надёжную улыбку сквозь застилающий глаза туман:—?Никогда больше.—?И ты должен мне машину!—?Не понял,?— растерялся он.—?Pontiac GTO 1980 года!После минутной запинки к нему приходит осознание.—?Засранец, запомнил всё-таки…Разразился он мягким смехом мне в унисон.***Жизнь потекла своим чередом. Нашу маленькую семью не назвать типичной. Мы едва разговаривали, не проводили вместе время, кроме стола, не целовались при встрече, не обнимались, не здоровались, засыпали вместе ночью, утром расходились по делам. Эти дни меня не покидало ощущение дежавю, как будто на руках лежит книга, начало и конец в ней прописаны, а середину стёрли ластиком, только грязные катышки остались. Лишь к концу недели что-то поменялось, я всё чаще ловила на себе глаза Недима с неспокойным океаном желания — он зажёг и во мне фитиль, что целый день горел томлением. Я очень скучала по его рукам, но лишних вольностей себе не позволяла, ожидая его шага навстречу.И вот, после десяти часов вечера, лёжа на самом краешке постели, старалась унять стуки сердца, казалось этот грохот слышит весь дом, настолько был громкий звук в моих ушах…Недим не спал, я могла различить его дыхание и буквально искрящееся напряжение между нами. Определенно, если кто-то сделает первое движение, по нему запустится 220 вольт, прожигая нас насквозь.Шорох на соседней подушке, прохладное дыхание еле касается моего оголённого плеча. Что он выискивает глазами известно одному Богу, но меня уже ломает…Недим прижимается всем телом, будто смакуя мой запах, долго, с силой вжимает нос в основание шеи. От этого табунами бегают искры и, как только мы соприкасаемся губами, меня сразу же бросает в лапы экстаза, от которого хорошо и дурно одновременно.***Она уснула, отключилась на мне, как только я её отпустил, залезла под бок и свернулась уютным комочком, доверчиво прижимаясь щекой к плечу. Отсчитываю минуты, двадцать уже отсчитал, но не шевелюсь, наглаживая пальцами талию, рисуя замысловатые узоры на тазовой косточке.Решение, давно принятое, зудело на подкорке, что хотелось кожу содрать. Всё накипевшее как недуг билось наружу истерикой, лишь в часы пребывания с ней, в ней, ориентированные на общее удовольствие, помогали остыть.Неторопливо вытаскиваю себя из рук и ног жены: она как лиана, ветвями обвила моё тело, крепко удерживая рядом с ней.Будто почувствовав, Джерен вся сжалась посередине кровати. Душу рвёт от эгоизма и обиды, но я накрываю её только одеялом, подогнав края к замёрзшим ступням.Сборы проходили медленно. Из-под тугих горячих капель душа не хотелось вылезать, дорожная сумка не хотела быть найденной, чтобы быть наполненной лишь самым необходимым.Часы всё тикают, большая стрелка близится к половине пятого. Я давно должен быть в аэропорту, но все ещё дома, все ещё в спальне, одетый и в кресле с пузатым бокалом, болтая в нём горючую жидкость свисающей с колена рукой. Я любуюсь женщиной в постели, словно изысканным шедевром эпохи Возрождения. Детально изучив каждый миллиметр открытого молочного шёлка всюду помеченного мною, перехожу к худенькой ступне с аккуратными цветными ноготочками, выглядывающей из-под белоснежного облака. Руки в очередной раз обнимают мою подушку. Волосы, словно мягкий пух, струятся по ней вторым одеялом. Упрямый курносый нос забавно задран вверх, умиротворённое лицо радует нежностью порозовевших щёк и припухших от поцелуев приоткрытых губ… Утонченная милостью бестия, с сочным и обжигающим нутром. Слишком ярко горит, что слепит, обжигая глазницы. Сердце будто в тисках, охвачено тягостным унынием.?Господи, как же ты прекрасна…Если не отрежу сейчас, обрасту тобой. Женщина, что перекрыла мне воздух. Ты везде, расколола ад, раем на земле мне являешься. Я потерялся в тебе, себя не слышу, мне бы одинокую тропу к себе найти, чтобы отсчитать счёт заново… на этот раз без тебя…?. Тоненькие лучи пробиваются сквозь окна, выгоняя поселенцев тёмных углов: убегающих в страхе сонных теней из сумрака… А я всё больше отличаю желание остаться от поставленной цели. Я бы изъявил волю заморозить пространство вокруг нас, но время никому неподвластно…Допив глоток крепкого пойла, налитый мною из первой попавшейся бутылки, найденной в баре, голодный желудок стреляет в мозг сигналом острой боли, но тем не менее я встаю.Под весом прогибается матрац. Опираясь ладонями на постель, веду носом, вдыхая запах своей женщины, казалось, что каждый закуток этой спальни пропах нами — неудержимым сексом с нотками ванили. Невесомо убрав спутанные моими же пальцами волосы с шеи, касаюсь губами линии челюсти, останавливаясь на ритмичных колебаниях пульса под ними. Ещё несколько секунд сдаюсь в сладкий плен созерцания, всё не могу на неё насмотреться…Голова — пустая коробка, вдох утренней прохлады выметает метлой всю тяжесть плоти. Надеваю очки, спасаясь от ярких лучей карабкающегося по горизонту солнца. Закинув сумку на сиденье, даю по газам, резко в пол. Колеса буксуют, резина горит, исходит клубами дыма, вылетаю за ворота, несусь в неизвестность уготовленного мною испытания.