Глава 18. Я не знаю, кто ты. (1/1)

?В своём несчастье одному я рад,Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад? – У.Шекспир. Сонет 141.Помню, в детстве Ро всегда приносила мне апельсины. Я их обожала, правда, вся одежда потом была в жёлтых пятнах. А теперь мы выросли и апельсины забылись. Появились колючие тайны, оставляющие на душе каждой из нас чернильные пятна, марая чистые незыблемые отношения.У моих пальцев уже выработалась привычка теребить гладкий сапфировый камень в кармане. Когда же я смогу поговорить с ней начистоту?Тайны были везде и у каждого. Должно быть, это ещё одна особенность Готэма. В нём невозможно не замараться. Иначе никак. Иначе можно умереть. Раньше я об этом не думала, но когда завертелась вся эта развесёлая карусель, мировоззрение пришлось переосмыслить. Да, порой я скучаю по той безмозглой перепуганной курице, которая уехала из города только потому, что переспала не с тем парнем. Конечно, это можно оспорить. Ведь ?не тот? оказался Брюсом Уэйном, и я сейчас не в плане того, что он пуп мира и весь из себя яркая звёздочка города с золотыми горами за плечами. Да когда я видела подобное визгливое преклонение перед ним разных девушек, мне хотелось хохотать до коликов. Брюс не был для меня кумиром или мечтой. Он был моим теплом и свежим ветром. Поддержкой и незыблемым вопросом перед будущим. Я видела его под всей мишурой. Раньше, по крайней мере. Я ошибалась, думая, что всё о нём знаю. За эти годы он действительно изменился.На эту мысль меня резко подтолкнуло его заявление о том, что он уже подготовил все документы для усыновления Дика Грейсона. Моему удивлению не было предела. Причём сказано это было таким решительным тоном, будто бы это было давно решённым делом. Лично я и помышлять не могла об усыновлении, хотя навещала Дика каждый день вот уже вторую неделю.Его поместили в Католический приют, откуда мальчик постоянно норовил убежать. Сначала он почти не говорил со мной и не брал купленные мной для него в кондитерской Ванди пончики. Я его не винила. Такое тяжело пережить. После смерти мамы я месяц ходила с красными глазами, а Дик хорошо держался. Меня искренне восхитила сила его духа, ведь уже на четвёртый день он смог выдавить улыбку на мою неуклюжую шутку. Он никогда не спрашивал, почему я прихожу, а я и не задумывалась над этим особо. Просто чувствовала, что нужна ему. Не правда ли странно? Я ведь ему никто, даже не знала его до ужасной трагедии. Иногда я чувствовала смущение, когда приходила в момент визита кого-нибудь из цирка. Стояла, жевала губу, неловко сжимала коробочку с выпечкой и порывалась уйти. Но глядя на улыбку мальчика, не могла отвернуться. Не знаю, почему Дик так хорошо принял меня, но он всегда радовался моим визитам, не прося оставить его. И даже пончики он полюбил. Всегда просил приносить с шоколадной глазурью. Мы садились на диванчик в приёмной и тихо говорили. Я рассказала ему о себе, а он о своей жизни в цирке. О родителях он говорил мало. Только то, что день, когда он потерял их, был днём рождения его мамы. Он подарил ей браслет с двумя малиновками, потому что она всегда звала его ?мой маленький робин*?. Труднее всего ему было рассказать о том, что один человек в тот день ещё в полдень поймал его за руку в городе, больно сжал и сказал, что ?они придут, придут, придут?. Кто такие ?они? и кем был загадочный мужчина мы так и не додумались, но Дик вбил себе в голову, что он пытался предупредить его. Разубедить его в этом мне так и не удалось.Брюс тоже навещал его, но реже. Один раз мы отправились в приют вместе, а однажды о его визите мне рассказал Дик. За две недели четыре раза. Мальчик говорит, что он добрый, но замкнутый. Я отметила, что для пятнадцатилетнего Дик необычайно наблюдателен.Вчера мы с Брюсом пересеклись на входе в приют и поговорили. Тогда-то он и сообщил о своём намерении. Почему-то поговорить с Диком я об этом так и не решилась и перенесла эту тему на сегодня. Странно, что вчера ему никто ничего не сказал, но это было лишь вопросом времени. Скорее всего, он уже знает.Всеми этими мыслями и был занят мой пытливый ум, пока я ждала Дика в приёмной, положив на столик пончики. Я хмурилась, поглядывая на настенный часы. Мальчик где-то задерживался, а Харви дал мне всего час до нашего с ним похода в кино. Отношения с ним у нас стали отдавать какой-то зимней прохладой. Не с его стороны, нет. Просто я опять запуталась. Вечно мои непонятные чувства мешают мне жить хорошей жизнью. Спокойной жизнью. Нормальной. Как я и хотела.– Лекси! – мальчишка так нёсся, что чуть не разбил высокую вазу, которая стояла на входе и пожилая монахиня недобро на него взглянула, а затем продолжила свой путь.– Что стряслось? – подняла голову я, сдерживая улыбку при взгляде на монашку.Дик с размаху плюхнулся на диван и его всегда добрые светлые синие глаза устремились на меня, обдавая волной растерянности.– Они сказали, он хочет взять меня к себе! – поспешно выпалил Ричард и выдохнул.Не зная, что на это сказать, я только опустила взгляд и кивнула.– Так ты знала…. – Сразу понял он, и в голосе его прозвучала грусть.– Я вчера встретила его… Он был очень серьёзен, Дик. Ты с ним не пропадёшь.– Но я его почти не знаю, – Мальчик принялся лохматить и без того лохматую чёрную копну волос.– А я думала, что знаю… – тихо шепнула я и тут же себя одёрнула. Но Дик Грейсон уже сверлил меня любопытным взглядом.– В каком смысле? Ты же говорила, что вы дружили в детстве. И сейчас общаетесь.– Хочешь правду? – с улыбкой спросила я. Он коротко кивнул.– Я его ненавидела! Ну, или думала, что ненавижу… Дик прыснул в кулак. Я хихикнула, но тут же состроила серьёзную гримасу.– Что?Грейсон, надо отдать ему должное, посмотрел на меня открыто и не соврал в глаза.– Как можно не понимать, ненавидишь ты человека или нет? Очень глупо!– Ну, спасибо.– А за что ненавидела?– За то, что он был козлом.– А сейчас нет?– Не знаю.– А раньше почему был?– Потому что я так думала.Он насмешливо поднял одну бровь, мол ?серьёзно??. Я залилась краской из-за своей неспособности всё логично объяснить.– Точнее, у меня сложилось такое впечатление. А ещё, когда мы были немного постарше тебя, у него случился большой загул. И бабник он, вот так.Дик вдруг весь сморщился и потянул долгое насмешливое ?ууу…?.– Ну, что? – нахмурилась я.Ответом мне послужил смешок.– Эй!– Влюбилась!Лихорадочный румянец стал ярче – я чувствовала.– Неправда! – и скрестила руки на груди.– И кому из нас пятнадцать?Я сморщила нос и напустила на себя высокомерно-шутливый вид.– Не я тут лезу в дела взрослых тётенек. – Амурные дела, – уточнил он, поиграв бровями, и мы расхохотались. Я решила больше с ним не спорить, слишком чувствительные места в моём сердце могли снова заныть тупой болью.– Блеск. И откуда у тебя эта проницательность?Дик пожал плечами, откидываясь на спинку.– Не знаю даже, но быть наблюдательным всегда полезно.– И всегда бесит.– Иногда, – поправил он, и я согласно кивнула.Мы помолчали пару секунд, после которых он вопросительно заглянул в мои глаза.– Мы ведь будем видеться?– Конечно!– И ты будешь приезжать?– Поверь мне, ни один миллиардер не сможет мне помешать.– Так и представляю себе, как он встанет звёздочкой у двери, а ты, вся такая в плаще Бэтмена, прорвёшься внутрь! – засмеялся он.– Ну и фантазия, – прыснула я.– А ты когда-нибудь видела Бэтмена? – вдруг серьёзно поинтересовался он.Я посмотрела на его задумчивое лицо и вздохнула, сбитая с толку.– Да.Мальчик резко повернул ко мне голову.– И какой он?Слова на язык не шли.Какой он для мня? И кто он для меня? Я не задумывалась. Он – ураган, который врывается в мою жизнь, переворачивает её и исчезает. Он – моя уверенность в существовании справедливости, в том, что зло не сможет избежать наказания. Он и свет, и тьма, часть моей запутанной жизни. Сильный, суровый, брутальный, печальный, уверенный, умный. Так много вариантов….– Он – герой. Настоящий герой.Ричард кивнул, словно в одном слове я уместила целую поэму. Возможно, за меня это сделал голос и чувства.– Я ещё кое-что узнал.На мой вопросительный взгляд он глубоко вздохнул и его глаза подозрительно заблестели.– Мои родители… Они… То есть их… Их убили.Мальчик умолк, и я медленно выдохнула, будто боясь потревожить воздух. Признаться, у меня были такие мысли. Признаться, я гнала их прочь, как только могла.– Тебе… Тебе сегодня это рассказали?Мне хотелось их ненавидеть, но я не могла. Правда всегда лучше, какой бы она ни была.Дик кивнул, поджал губы и сморгнул слёзы.– Никто не знает за что и почему. Но тросы были облиты кислотой.– Дик, мне так жаль.Снова это чувство. Поднимается от пяток и обвязывает шею, как липкое насекомое. Мешает дышать, мешает добавить что-то более ободряющее, убрать этот ком в горле. Чёртова беспомощность. – Это я виноват, Лекса. Тот мужчина, он пытался сказать…– Но ты не знал, что именно! Не вздумай начинать это по новой, прошу. Ответственность лежит на преступнике. Он тихо вздохнул. Я видела в его глазах упрямство. Такое до боли знакомое. Так смотрел Брюс когда-то. Отличие лишь было в отсутствии гнева в глазах Дика Грейсона и это меня удивило. Мальчик не жаждал мести. Он хотел справедливости.– Наверное, ты права.Мы помолчали какое-то время. Это нас не тяготило. Задумчивость на двоих была уютной и как только я собралась её нарушить, мой сотовый решил меня опередить.– Твой парень? – с любопытством поинтересовался мальчик.– Да, должно быть, потерял меня.– Лучше бы ты его… – буркнул Дик, и я сердито шикнула на него. Ему не нравился Харви с того момента, как я рассказала про его нелюбовь к моей тяги к приключениям. Мальчик увидел в этом вопиющую несправедливость. Не то, чтобы я была с ним не согласна, просто я научилась принимать Харви. Или пытаться это делать.– Алло.– Знаешь, во сколько начинается сеанс?– Через пять минут? – предположила я.– Не-а.– Две?– Ноль.– О.– Да уж. О. Я жду снаружи, выходи, детектив, уверен, попкорн не весь разобрали.–Иду.Рядом фыркнул Дик. Я сбросила вызов.– Что? – Кривая ухмылка тронула мои губы.–Надеюсь, он будет раздражающе чавкать тебе под ухо.– Надеюсь, ты прекратишь когда-нибудь подслушивать.– Здесь достаточно тихо, чтобы и без этого всё слышать, – возмутился он.Я потрепала его по щеке и поднялась с дивана.– Я должна идти.***Пара недель ничего не значит. Это всего лишь минуты, которые перерастают в часы и дни. Неминуемо быстро. Безобразно блеснув оскалом, время убило во мне всякую уверенность в чём-либо. Может быть, поэтому я решилась сегодня позвонить. Голос Авроры не дрожал. Мне он даже показался прежним. Слишком прежним, когда сорвался на весёлый смех. Возможно, фальшивый. Говорю же, уверенность ушла с концами.Снег хлопьями валил с грязно-серого готэмского неба. Снежинки, кажущиеся слишком чистыми для такого города, радовали мой глаз. Жаль, они слишком быстро растворялись на асфальте. Я хочу стать снежинкой.В последний раз вздохнув, выпустив на зимний воздух облачко пара, и вытащив руки из карманов куртки, решаюсь толкнуть дверь магазина одежды. Благо, ранним утром он пустовал. Две ассистентки посмотрели на меня, узнав, кивнули и кинулись искать Ро. Блондинка появилась незамедлительно, озарив меня белозубой улыбкой. Я неуверенно дёрнула губами, переступая с ноги на ногу на пороге. Слова ушли. Я столько раз прокручивала в голове, что ей скажу. В одном варианте, я жестоко разоблачаю её и кричу, в другом рыдаю и спрашиваю ?за что ты так со мной??. В итоге победила рассудительность и я решила, что спокойно попрошу её всё мне объяснить. А сейчас стою тут, как дура и не могу связать буквы в слова. Чёрт.– Эй, ты чего? Всё в порядке? – ?Нет. Ничего подобного. Как ты могла, Аврора? Как ты могла врать мне??.– В порядке.Марлоу снова улыбнулась.– Ну так идём же, поболтаем хоть, сто лет тебя не видела, – ?И ты сама в этом виновата. Да как ты можешь вести себя, как ни в чём не бывало? Неужели ты всегда такой была??– Идём.Ноги двигались с трудом, словно ватные. Я никогда не чувствовала себя такой подавленной. Я была малым котёнком, слепо тыкавшимся в тепло своим носиком, доверяла тем, кто приручил. Господи, как можно было не замечать лицемерия в её милых и весёлых чертах?Она начала трепать языком и всё – мимика, жесты, слова – казалось мне невыносимо наигранным. Я проваливалась в чёртову кроличью нору.– Господи, да какого чёрта? – Ро раздражённо выдохнула, – Почему ты так смотришь? Ты никогда так не пялилась! Я что, утопила щенка?Я моргнула и втянула в себя воздух.– Почему ты так себя ведёшь?– Как? Её возмущённый тон что-то задел во мне. Спусковой крючок сорвался и у меня вырвался глухой надрывный смешок.– Как? Ты спрашиваешь как? – что-то в моём голосе заставило её побледнеть и нервно вздрогнуть, – Да как будто ничего не произошло.– Ничего и не произошло, – слишком быстро вставила она, не глядя на меня.Я набрала в лёгкие больше воздуха. Гнев щекотал моё горло.– За всё это время ты ни разу не позвонила. Я ждала, а ты не звонила. Я давала тебе время, а ты не звонила. Ты вела себя как никогда странно. Даже ни одна наша ссора не длилась так долго. Я заслужила как минимум объяснений, Ро. Ты ведь обещала мне рассказать.На глаза набежали слёзы, когда я увидела гримасу сомнения на её лице. Одна, две, три слезинки катятся по её щекам. Четыре, пять, шесть раз я пытаюсь игнорировать комок в горле. Он всё давит и давит. Невыносимо кричит, что меня предали.– Пожалуйста…. Д-давай забудем о-об этом…. П-пусть всё б-будет по-прежнему…. Я в-виновата… У-ум-моляю, не заставляй меня говорить тебе…– Как ты можешь мне такое говорить? Как ты можешь лгать мне в лицо? Предлагать забыть? Я всё знаю, знаю, какая ты предательница.На её лице отразился шок, вина, мука. Её лихорадочные рыдания вызвали у меня чувство потери, и вот я уже ощутила собственные слёзы.– Н-нет, Ас-ся, Я-я…. Я не х-хот-тел-ла…. Н-не хот-тела н-ничег-го ск-кр-рывать…– Но скрыла.– Д-да… – Почему? Почему ты так поступила? – Мои губы онемели. Она лишь продолжала плакать и качать головой. Успокаивая дрожь в теле, я лезу в карман и кладу перед ней сапфир.– Кажется, это твоё.Её глаза застыли на серёжке, а затем она перевела их на меня. Невыносимая вина и горе стояли в них.– Прости, что не сказала. Ты бы так расстроилась, так расстроилась… Я не хотела, чтобы ты узнала, не хотела разрушать твой мир, Ася…– Он уже рухнул! Как ты не понимаешь? Я заслужила правды!– Нет, не надо так…. Не надо….– Не надо было врать мне.Хочу остаться. Хочу обнять и утешить её. Напоить чаем с мятой и спокойно попросить её всё мне рассказать. Но всё внезапно стало пустым. Всё вмиг потеряло смысл. Зачем мне что-то выяснять у неё? Она легко могла снова соврать. Я не знаю её мотивов, не знаю мыслей. Зачем делать эту дыру в сердце больше? Комната стала адом. Аврора связана с людьми, которые жестоко убивают молодых девушек. Да даже моя жизнь может быть в опасности, а она молчала. Она и сейчас предпочитает давиться рыданиями, чем что-то мне говорить. Боже, за что мне это? Я упала, упала, упала… и растворилась в черноте. Я стала снежинкой.***Вряд ли две недели назад Брюс мог бы предположить, к чему приведёт его усыновление Дика Грейсона. Даже намекни ему об этом шестое чувство, которое мужчина привык слушать, он бы всё равно не поверил. А чувство молчало. Будто всё так и должно было случиться.Будто на четвёртый день пребывания Дика в особняке, Брюс должен был заметить, как тот неслышно ускользает через окно, используя свои гимнастические навыки. Будто Брюс должен был найти его на улицах Готэма, когда он избивал каких-то мелких преступников, в надежде выйти на виновного в смерти его родителей. Будто бы Бэтмен должен был понять, что мальчик не может этого не делать. Брюс долго не мог решить, что ему делать дальше. Становилось очевидно, что мальчику лучше после ночных вылазок. Справедливость ему необходима. Эта жажда проникла в его кровь вирусом. И тот же самый вирус уже давно находится в крови Брюса Уэйна.Альфред не знал. А может и знал, но отмалчивался. Во всяком случае, Тёмный Рыцарь не решался с ним заговорить о Дике, хотя совет мудрого дворецкого лишним бы не оказался.Каждую ночь Бэтмен оказывался рядом с мальчиком, не давая ему нарваться на серьёзные неприятности. Каждую ночь они вместе пытались выйти на след. Без лишних слов, без лишних вопросов. Вскоре удалось выяснить имя – Тони Зукко.Дик Грейсон оказался необычайно одарённым. Помимо гимнастических талантов, мальчик был наделён редкой способностью удивительно точно читать язык тела. Но Брюс сомневался, что эта способность хороша до такой степень, чтобы разгадать тайну личности Бэтмена. Хотя его и тревожили частые пристальные взгляды воспитанника. Так и прошли эти две недели. Ночью они были напарниками, днём же проводили вместе время за всякими развлечениями в свободные минуты Брюса. Дик не всегда с энтузиазмом участвовал в дневных идеях миллиардера. В основном, оживление на его лице появлялось, когда в особняк заглядывала Сара. Брюс его понимал. От её тёплой улыбки невозможно оторвать глаз.Они вместе опробовали кое-какие настольные игры, провели много часов, гуляя в парке, а особым удовольствием стала игра в снежки. Мужчине нравилось поддаваться и видеть весёлое торжество на их лицах. Он бы по праву мог назвать это время самым счастливым со смерти родителей, если бы не одно ?но?. Ложкой дёгтя стало то, что сразу бросилось Уэйну в глаза – плохо скрытая грусть и тревога в серых глазах. Он много раз пытался узнать, что случилось, но натыкался на ледяной непробиваемый барьер. Брюс предполагал, что это может быть из-за дела с мета-геном, возможно, ей страшно из-за того, что она может оказаться той, которую ищут. Брюс точно знал, что это она. Он незаметно от неё сделал анализ её крови после случая, когда она случайно порезалась на его кухне. Такого ему ещё видеть не приходилось. Поразительная мутация генов, но Брюс не был экспертом, чтобы сказать, что это значит. Всё, что он знал – это то, что во что бы то ни стало отгородит и защитит её. Ему пришлось тайно установить в её квартире скрытые камеры. Он лишь проверял всё ли у неё в порядке, не позволяя взгляду задерживаться дольше необходимого. По крайней мере, так он говорил себе. Когда видел, что этот идиот Дент не замечает её подавленности и растерянности. Когда до боли сжимал челюсть и разбивал костяшки о стену пещеры, видя, как она плачет, когда никто не видит. Когда понял, что маленькая серьга с сапфиром, которую девушка могла часами разглядывать, имеет большое значение. Знать бы ему, какое именно.Тем не менее, страха он в ней не видел. Грусть, отчаяние, подавленность, пустота, нерешительность. Но не страх. Она не из робких, конечно, но знание, что в тебе находится какой-то странный мета-ген, из-за которого убили столько невинных, кого угодно заставит ужаснуться. Неведенье сводило Брюса с ума. Ему хотелось затащить её в частный самолёт его компании и отправить на какие-нибудь острова, лишь бы только Сара была в безопасности, пусть её проклятья и долетели бы до него хоть с другой части света. Но рассудительность подсказала, что здесь он может за ней присматривать, может контролировать ситуацию лучше.Бэтмену редко попадались дела без всяких конкретных зацепок, а это таковым и являлось. Он пытался установить связь между убийствами и клоунами, которые зовут себя Судом Сов, но доказательств не было. Однако было чутьё, а чутью он привык верить. Мужчине скорее хотелось с этим покончить, главным образом потому, что его самые рискованные предположения могли причинить Саре нестерпимую боль. Он надеялся, что ошибался. Надеялся, что решение окажется более очевидным и простым и с ней всё будет хорошо. Он не допустит и не простит себе иного исхода.– Это был последний?– Да.Дик Грейсон разочарованно выдохнул. И этот ничего дельного не сказал. Брюс видит, как мальчик сжимает и разжимает кулак. Это был первый раз за все дни, когда они перекинулись словами.– Дик, – начал Бэтмен бесцветным искажённым устройством голосом, – Мне нужно знать, был ли ты знаком с этим человеком.С такими словами Тёмный Рыцарь показал голограмму Джека Стригса.– Уоу.Брюс недовольно нахмурился.– Смотри на лицо, а не на устройство.Дик перевёл взгляд на лицо мужчины и тут же отшатнулся, прикрыв рот рукой.– Откуда это? Ты его знаешь? Где он?– Мёртв, – коротко ответил Бэтмен, – Имя поддельное. Больше никаких данных о нём нет. Скажи, откуда он тебе знаком?Дик заговорил не сразу. Он прикусил губу, его глаза заблестели и он опустил их.– Он подошёл ко мне днём того дня, когда умерли мама с папой. Схватил меня за руку, как сумасшедший… Говорил как в бреду о том, что какие-то ?они? придут…– Понятно, – кивнул Брюс и стиснул зубы. Ещё одна загадка. Связано ли это всё? Возможно. Бэтмен твёрдо решил это выяснить. И начнёт он с Суда Сов.***Этот день просто не мог стать хуже, но и здесь судьба сумела сказать своё ?ха?. Я буквально закипала от злости. Чувствовала, что лицо побагровело, что губы сжались в тонкую линию, что глаза мечут молнии.– Мне до чёртиков надоели ваши мерзкие элитные ночные клубы!– Да как ты со мной разговариваешь? – охнула миссис Ланкастер и подбоченилась, пытаясь испугать меня своим грозным взглядом.– С помощью языка, как ни странно, – Я упёрлась руками в стол начальницы, – Я. Не. Хочу. Больше. Грёбаных. Рюшек. И. Клубов, – по слогам отчеканила я и вздёрнула подбородок. Сегодня я явно прыгнула выше головы. И мне даже не жаль.– Ах, вот оно как!.. Вот, значит, как!.. – Миссис Ланкастер яростно качнула головой и выпучила на меня большие тёмные глаза. – Знаешь единственную причину, по которой ты здесь? Твоё имя. Громкое имя. Всё. Но с меня хватит. Милочка, хорошего журналиста от плохого отличает умение из маленькой сплетни раздуть большой сюжет, а чего хочешь ты? Справедливости? Очнись и повзрослей. Говори о том, что выгодно, что у всех на слуху, а не о неизвестных никому делах полиции, распутать которые ты так стремишься!– Вы меня увольняете? – От растерянности я не знала, где искать упавшую челюсть. Но чего ещё я ожидала? Плюшек? – А… А что, если я вам докажу?– Что докажешь? Что ты у нас Бэтмен в юбке и готова занять место полиции? – иронично поинтересовалась она.– Бэтмен вовсе не стремится занять место полиции, – буркнула я.– И откуда ты это знаешь? Может, ты у нас каждую ночь носишь плащ и маску с ушками?– Нет, – Я уставилась на неё, как на чокнутую.– А кто тогда?– Да откуда я знаю?Пару секунд она задумчиво смотрела на меня, а потом расплылась в широкой злорадной улыбке.– Так узнай.– Что?– Узнай, кто такой Бэтмен и я признаю, что ты была права, а я заблуждалась. Хочешь нести людям правду? Начни с этого.– Вы издеваетесь?Она строго взглянула на меня, раздражённо опустив уголки губ.– А похоже? Теперь кыш отсюда. У тебя неделя.– Неделя?– Вон!Я с трудом удержалась, чтобы не хлопнуть дверью со всей силы. Хотя нет, не удержалась. Я уверена, что у неё в кабинете даже окна задрожали. Чёрт с ней.– Эй, эй, эй, – Перед моим лицом замелькали две накаченные руки и два насмешливых карих глаза.– Уйди, Пит.Он присвистнул.– Кто помочился в твой завтрак?Я угрюмо сверлила его взглядом, скрестив руки на груди.– Судьба, видимо.– Так ты из-за этого мне не звонила всю неделю? Решила забить на работу? – Он стоял у меня на пути среди многолюдного офиса и требовал объяснений. Я оглянулась по сторонам, ловя любопытные взгляды, и поморщилась.– Обязательно устраивать мне допрос прямо здесь? – Да.– Среди всех этих людей?Питер выдохнул и взял меня за руку, потянув к лифту. Когда мы спустились, он предложил поговорить обо всём в его машине. На мои возражения и дурное настроение он и глазом не повёл. Как только я захлопнула дверцу, Питер порылся в бардачке и дал мне бутылку воды.– Я не хочу пить.– Это неважно, станет лучше.Послушно сделав три глотка, я ощутила, что он прав.– Итак… – потянул кареглазый и, когда я не ответила, серьёзно продолжил, – Что случилось, Лекса? На тебе лица нет.– Кажется, я уволена, – Я не знала, что эти слова дадутся мне с таким трудом. Я опустила голову и почувствовала на глазах слёзы.Рядом выдохнул Питер.– Чёрт, эта стерва сделала это вот так запросто?Я горько усмехнулась и качнула головой.– Можно сказать и так. – Что произошло?– Она поручила мне за неделю узнать имя.Я почувствовала его вопросительный взгляд.– Имя Бэтмена.– Вот блин.Я кивнула, и слёзы потекли по моим щекам.– Я сама виновата, Питер… Я сама во всём всегда виновата… Почему? Почему я никогда не могу сделать верного выбора? Я не хочу, не хочу терять работу! Почему я всегда завишу от кого-то или чего-то? Я такая слабая, слабая глупая девочка, которая не умеет быть сильнее обстоятельств!Мой истеричный поток слов продолжался, даже когда Питер перегнулся и заключил меня в объятия, даже когда мои губы стали солёными от слёз.– Значит, пора учиться, Лекса, – сказал он, когда мои всхлипы стали затихать, – Хватит тебе уже осторожничать с обстоятельствами, освободи себя сама. И знай, что я всегда готов помочь.Я отстранилась и тупо посмотрела ему в глаза. Кто бы мог подумать, что Питер, тот самый колкий Питер Саммерс, окажется таким хорошим другом? Мои губы тронула робкая, благодарная улыбка.***В тот вечер я не думала, что смогу уснуть. Разговор с Питером меня подбодрил, но проблема постоянно маячила перед глазами. Как мне теперь сохранить работу? Как исправить ошибку? Если меня уволят, я не смогу оплачивать квартиру. Я не смогу содержать ни себя, ни Мальчика. Вообще-то Харви уже как неделю предлагает мне переехать к нему, а я всё тяну с ответом. Потому что в глубине души знаю, что мне этого не хочется. Мне стоило бы пойти на этот серьёзный шаг, но я не желаю этого.?Пора учиться, Лекса?Я перевернулась на другой бок. Только сейчас до меня дошло, как же сильно я ценю свою свободу. И я не хочу её отдавать. Я не хочу иметь зависимостей. Моё дыхание участилось.?Хватит осторожничать с обстоятельствами?Да, я слишком осторожная. Ноги путаются в простынях, когда я снова поворачиваюсь и сжимаю подушку вспотевшими ладошками. Мальчик раздражённо вздыхает, но я этого практически не замечаю, шокированная смелыми и такими решительными выводами рассудка. А главное – правдивыми. Каждый болезненный толчок сердца это подтверждал, каждое умирающее в муках сомнение в голове. Я искала очаг и не смогла согреться. Я не знаю, чего ищу. Но теперь точно знаю, чего мне не нужно.?Освободи себя сама?Перед тем как забыться, я вижу блеск серебра в свете луны от маминого браслета. Этой ночью я решила обойтись без него.А на утро проснулась с криком и целыми воспоминаниями.***– Ну, пожалуйста, комиссар! – Я не понимаю о чём ты, Александра, – смущённо бормочет Гордон в трубку.– Как удобно.– Я могу ещё чем-то помочь?– Конечно. Напишите несмываемым маркером на лбу слово ?ЛЖЕЦ?.Я со злостью сбросила вызов. Я со злостью запустила мобильник в стену. Я так зла, чертовски зла, слишком зла.Мне не стоило грубить, но поделом. Больше не хочу быть хорошей. Я воспользуюсь другим способом. Теперь всё будет по-плохому.Я не знаю, что думать, я полдня тупо пялилась на стену, лежа в кровати, пытаясь уложить в голове свой сон. Но всё-таки верить себе я буду.Я кутаюсь в тёплую куртку и выхожу на лестничный пролёт.В моём сне был Харви. Он был не один. Я всё ещё вижу руку, прижимающую его к стене, я всё ещё слышу те грубые металлические слова. Слышу и слова моего парня.– Ей… Трудно управлять.Каждый звук – кусочек моего разбитого сердца. Каждый фрагмент сна похож на кошмар, в который я не хочу верить. Но это выглядело слишком реально. Слишком правдоподобно. Он мне врал. Все мне врали.Я втягиваю холодный воздух и с надрывом смеюсь. Если верить сну, Харви Дент меня продал. Продал за информацию. Почему же я так легко верю картинкам в моём сознании?Потом я увидела Бэтмена в какой-то комнате. Там были старинные вещи. Антиквариат. А ещё костюм совы в углу, который Тёмный Рыцарь тщательно осматривал.– Их штаб-квартиры находятся в старых зданиях города, – глухо произнёс он, а затем поднёс фонарь к пыльной картине. Когда я пригляделась, то с удивлением поняла, что на ней люди в строгих костюмах. И белых совиных масках. Дата гласила: ?Июнь, 1891?.– Фонд Алана Уэйна. Мы должны найти все квартиры, построенные им.Картинка смазалась, перед глазами запрыгали блики, а потом я увидела Бэтмена уже перед другой картиной, изображающей людей в масках. На ней значился 2006 год. А потом жар опалил мою эфемерную кожу. Раздался взрыв. Я с ужасом потянулась за мстителем, что-то крича, но знакомые блики уже утаскивали меня прочь.Зимний вечерний ветер растрепал мои волосы, когда я ворвалась на крышу. Холода я почти не чувствовала, только возбуждение, заставляющее меня дёргаться. Я подношу ладонь к лицу и шепчу два слова, затем громче. Я повторяю:– Чёрный ларец!А затем… ничего. Я прикусила губу и прикрыла глаза.?С ним всё хорошо, с ним всё хорошо, я знаю, знаю...?По моим венам словно бежал иней. Я увидела себя на кровати. Я смотрела на себя со стороны. Видела свой приоткрытый рот, который втягивал лихорадочно воздух и быстро его выталкивал. Видела бисеринки пота на лице и мокрую майку. Видела быстро трепещущие ресницы. Видела, как повернулась и резко распахнула глаза. Вот только это уже была не я. Это была моя мама. Моя мёртвая мама открыла свои серые глаза и что-то у меня спросила. Она спросила: ?Милая, всё хорошо??, а я подавилась криком. И чёрной-пречёрной кровью.Его присутствие никак нельзя угадать. Ни один звук его не предаст, ни одно движение. Единственное, что его выдаёт – это побежавшие у меня мурашки. Реакция моего тела. Оборачиваюсь и смотрю на его встревоженное лицо. Он подходит, берёт меня за подбородок и всю оглядывает.– Что случилось? – он не спрашивает, он требует немедленного ответа, словно если я сейчас промолчу, он сойдёт с ума. Я присматриваюсь и замечаю ссадины на его подбородке. След от взрыва, полагаю.Сглатываю навязчивый ком и вглядываюсь в его белые линзы. Какие у него глаза?– Ты заставил Харви лгать мне.Он выдыхает, щурится и отпускает меня. Сжимаю зубы от потери контакта.– Я его не заставлял. С чего ты взяла?– Я знаю про ваш разговор.– Какой из?– Так ты не отрицаешь?– Не отрицаю что?Я вздохнула.– Что просил его держать меня подальше от дела.– Нет.– Но…– Лгать тебе я его не заставлял.– Ах, вот оно что.Он безотрывно смотрит на меня. Я хочу ударить его. Я хочу, чтобы он почувствовал мою боль. Вместо этого я только опускаю глаза.– Это я.Он молчит.– Я точно знаю.– Что? – тревожно сжимает губы он.– Я та, которую ищут. Во мне этот мета-ген.Я жду от него хоть какую-то эмоцию. Ничего.– Ты знал, – констатирую я, – Конечно, знал…Тёмный Страж Готэма склоняет голову, его плащ развивает ветер.– Тебе страшно? – мягко интересуется он. Я удивляюсь тому, что металлические нотки могут так делать.Размышляю над его вопросом 10 секунд, а затем медленно приоткрываю губы.– Нет.– Как ты узнала?– Поверишь, если скажу, что почувствовала? – Рассказывать про свои вещие сны пока не хотелось. Мне даже думать о них странно.Он кивнул, и уголок его рта чуть дёрнулся.– С тобой ничего не случиться, я обещаю. Обещаю, что выпутаю тебя из этого и мы больше никогда не встретимся, ты сможешь жить спокойно.У меня вырывается дерзкий смешок. Ощущаю в себе какую-то странную непоколебимую уверенность. Силу.Я подхожу ближе к нему на шаг. На два. Наконец замечаю тень растерянности. Боже, как я собой довольна.– Я знаю, ты думаешь, что я хочу нормально жизни, и я действительно хотела. Очень хотела. Так хотела, что не заметила, какой навязчивой и лживой была эта цель. Нормальность – такое относительное понятие, что мне и эта, своего рода, нравится. Я не хочу выпутываться из этого. Я хочу это распутать.Жду, когда он нахмурится и накричит на меня, жду, когда он скажет, что я невыносимо глупая и не понимаю, что творю. Но он просто смотрит на меня так, будто нашёл на моём лице то, что уже давно отчаялся найти.– Готэму с тобой повезло.– Почему? – поднимаю брови я.– Твоя решительность и упрямство дарят надежду. Я рад, что теперь ты обрела уверенность в себе. Знаешь, при всех твоих колкостях, ты самый чистый свет в этом богом забытом царстве тьмы.?А ты… Ты будь моим Рыцарем?, – хотела сказать я, но не стала. Мои чувства такие запутанные, что я не могу озвучивать каждое их проявление. Я скручиваю их и бросаю в карман. Ломаю им позвонки и оставляю умирать на языке. Пытаюсь отвлечься от его взгляда и своих раскрасневшихся щёк. Но он сам уже уходит. Разворачивается и делает шаг, когда я хватаю его руку и тяну. Бэтмен не успевает ничего спросить. Не успевает, когда мои губы резко накрывают его. Такие горячие. Я не ожидала, что он ответит с таким пылом. Я вообще не ведала, что делаю. Мне лишь хотелось чувствовать его, всего его, без остатка, а его губы, губы, губы… Напоминают мне другого человека, другого мужчину, к которому я тоже так странно неравнодушна и шокирующая догадка пронзает мою черепную коробку. Его губы наполнили мой рот секретами, секретами, секретами….