Глава 5. Лишь начало конца привычной жизни. (1/1)

Я умерла. Или умираю. Во всяком случае, я этого хотела. Но?— увы! Похмелье?— штука хоть и крайне неприятная, всё же не смертельная.Первое, что я чувствую при пробуждении, это сухость во рту. Языком начинаю водить по дёснам, стараясь избавиться от неприятного ощущения. Ещё и привкус мерзкий. Зуб даю, запах не лучше. Ох, как же я не хочу открывать глаза и возвращаться в суровую реальность! Но боюсь, кроме воды мне сейчас мало что поможет.Покряхтывая, я всё же отрываю свой зад от кровати и наконец разлепляю веки. Уверена, они опухшие и красные. Вот дерьмо.По окну постукивали капли дождя, чему я непременно обрадовалась. Такая погода успокаивала. Не обращая внимания на головную боль, затуманенный разум и недолгое потемнение в глазах, я переправляю свою тушку на кухню за живительной жидкостью. И конечно, если вчера моей живительной жидкостью была водка, то сегодня без сомнений это минералка. Холодненькая. О, да. Хорошо, что я храню пару бутылок. Не то, чтобы я так часто напивалась, вовсе нет. Просто она отлично придавала сил после пробежки, и Аврора, когда заглядывала в гости, из предложенной воды пила только её. Даже из фильтра пить отказывалась. И я не виню её за это. Вода из местного водопровода была более чем мерзкая.Когда я, наконец, отлепляюсь от бутылки, в голове яснеет. Я оборачиваюсь и натыкаюсь на внимательный взгляд карих глаз моего пса. Видимо, от похмелья я не заметила его тушку со мной на кровати. Мальчик прижал уши, отчего глаза показались мне ещё крупнее, и закрутил, как мог, коротеньким хвостиком, которого, по сути, практически и не было. Так он показывал, что рад меня видеть, и всем своим видом говорил: ?Нагнись, чтобы я мог облизать тебе всё лицо?.?— Прости, золотко. Не сегодня. Мамочке плохо,?— со слабой улыбкой пробормотала я. Мальчик, словно поняв всё до единого слова, заметно приуныл, уселся и стал сверлить меня своими большими пронзительными глазами. Негодник, неужели осуждает? Обычно он так делает, когда я забываю его покормить, но сейчас его миска наполнена кормом. Всё-таки осуждает.Я начинала смутно припоминать, какого чёрта вчера стряслось. В основном особенно ясно я помню приём в доме моей семьи. Дальше всё в тумане.В черепной коробке мысли спутываются, когда я вспоминаю первую за столько лет встречу с Брюсом. От него у меня всегда спутывались все мысли, сжимались в клубок и прыгали по всему пространству мозга, выбивая меня из колеи. Все косточки в теле ощущались ознобом, как при температуре. А иногда и вовсе складывалось впечатление, что их нет, и я вот-вот растекусь, как пломбир на солнце. В общем, тело реагировало на него донельзя неудобно для меня. Я сразу краснела и нередко несла полную ахинею. Но не вчера вечером. Нет, обычные ?симптомы?, конечно, были. Но, распалившись, говорила я ясно и чётко. Может, защитный механизм, может, это влияние одежды, что я нацепила, а, может, его очарование прекращало на меня действовать. Во всяком случае, сейчас я гордилась собой, одобрительно поглаживая самолюбие по головке. Он всего лишь плейбой и повеса. Причём, ещё и самый популярный в городе. И мне действительно противен его образ жизни. Мне противен он. И даже я сама. Повестись на мужественное личико и тело, словно у Бога Подземного Мира (Для справки: я всегда считала, что из греческих богов самый горячий именно Аид!)? Ну, уж по моим меркам это низко. Так что больше не хочу его видеть. Это не для меня. Эта жизнь, элитное общество, свет… Я родилась не в этих кругах, я не умею в них крутиться, словно белка в колесе. А он?— да. Это его место.Он и я? Да чёрта с два. Вероятность того, что ежи полетят на юг, а ад покроется льдом, куда выше. Так повелось ещё с нашей первой встречи.Мой отец сотрудничал с компанией Уэйнов и даже больше. Он был их близким другом, и поэтому внезапная смерть Томаса и Марты глубоко опечалила его. Как и меня. Они были хорошими людьми. По-настоящему хорошими людьми. Сказать, что в Готэме это редкость, значит не сказать ничего. Проклятый город. Безнадёжный.С Брюсом в детстве и юности мы были дружны. И я питала к нему… нечто большее, чем дружеские чувства. Но никогда, даже себе самой, не признавалась в этом. Уж больно несбыточная перспектива. Хоть он и был моим другом, хоть я и близко его знала, он был чужим. Бесконечно далёким. Я так считала и до сих пор считаю. Словно небо и земля, луна и солнце… Казалось бы близко, но на самом деле далеки и абсолютно непохожи.Грустно ли мне от этого? Конечно. В душе он не плохой. Он добрый парень, ему есть в кого. Но всё же, даже не смотря на этот фактор, наши дороги разбегаются, как ни крути. И да. Да, мне жаль, что это так.Мучаемая такими думами, я поплелась в ванную комнату. Щурюсь от резкого света, когда включаю его. Привыкнув к освещению, я не то, чтобы пугаюсь своего отражения в зеркале, просто невольно мысленно провожу параллель между собой и той девочкой из фильма ?Звонок?. Весьма уместное сравнение. Видок у меня тот ещё! Под глазами синие мешки с размазанной повсюду подводкой и тушью, кожа бледная с каким-то зеленоватым оттенком, будто сейчас меня вырвет. Помада смазалась. Волосы спутаны так, что чёрт ногу сломит. В общем, ведьма та ещё. Ну, или уместней будет сказать алкоголичка. М-да.На мне всё ещё вчерашняя одежда, не хватает только кожаной куртки. Совершенно не помню, как снимала её. И где она сейчас.Высунув лохматую макушку за пределы ванной, я оглядываюсь в поисках куртки, да и вообще вещей, которые помогли бы вспомнить события ночи и вчерашнего дня. Не обнаружив ничего необычного, я топаю в свою спальню и хорошо осматриваюсь там. Ага. Вот и куртка. Она аккуратно свисала со стула, который находился возле шкафа. Подозрительно. В пьяном состоянии я уж точно не отличаюсь аккуратностью. Вывод: меня кто-то сопровождал. Аврора? Вроде мы уходили из особняка вчера вместе… Точно! Потом мы вместе были в клубе! Пили… Водку? По головной боли, разрывающей мои мозги, ответ положительный. Пили явно водку. Но Аврора тоже была пьяна. И она могла остаться ночевать у меня… Очевидно, не она дотащила меня сюда. Так кто же? Так-с…Кровать не расправлена, не считая пледа, которым кто-то укрыл меня. Мне не по себе от того, что я без понятия, кто этот ?кто-то?. По коже пронеслась волна мурашек.На прикроватной тумбочке я обнаруживаю стакан воды и две таблетки аспирина. Ого. Как мило. Может Ник? Но я вряд ли бы стала ему вчера звонить, опасаясь взбучки. Хотя не будем исключать такую возможность.Покрутив белые таблетки, я отправляю их внутрь себя, осушив до дна стакан. Ммм… Вода вкусная и свежая. Явно не из здешнего водопровода. Подозрительно.Я сажусь на край кровати, крутя в руках стакан, который некто загадочный взял с моей кухни и наполнил прекрасной освежающей водой. Итак, что мы имеем? Я вчера, одетая, как будто весь день гоняла на чёрном брутальном байке, ?блеснула? на ежегодном приёме своей семьи, и сегодня точно получу ?наилучшие? комплименты от брата за наряд и ?превосходное? поведение. А, возможно, и появлюсь в скандальной рубрике газеты. Потом я разругалась с Брюсом, что уже совершенно отдельная история. Затем сбежала с Авророй в клуб. Там мы пили водку. Дальше?— туман. Кто-то, назовем его ночным гостем, привёл меня в мою квартиру, снял куртку, повесив аккуратно на стул, взял с кухни стакан, налил туда отличной воды и оставил его вместе с двумя таблетками аспирина на прикроватной тумбе. О, ещё и заботливо укрыл меня пледом. Ладно… Хоть с чем-то разобралась. Ну, как разобралась. Теперь в голове всё более-менее не так размыто.Отлично. Сейчас бы точно не оказался лишним прохладный душ.Когда струи воды смывают с меня весь вчерашний день, мне становится легче. Капли воды смешиваются с потёкшей подводкой и уже тёмные разбиваются о керамическое дно ванны. Тело покрывается мурашками от прохладной воды. На лице появляется расслабленная, облегчённая улыбка, которая в одно мгновение покидает губы, когда в голове появилась ниточка воспоминаний, за которую я хватаюсь, как утопающий за спасательный круг. В голове появляюсь я, скрючившаяся над собственной рвотой, затем я бреду по тёмному, грязному месту… Переулок Преступлений! Ну конечно! На меня напали те подонки, а потом… Потом… О, господи! Меня спас Бэтмен!На секунду я усомнилась в реальности воспоминаний. Галлюцинации? Но мне кажется память настоящая. Это произошло ночью. Это действительно произошло. Он спас мою жизнь. И, возможно, он мой ночной гость? О боже. О боже. О боже. Бэтмен был в моей квартире и снял с меня куртку. Бэтмен раздобыл мне воды и аспирина. И ещё укрыл меня пледом! И я до сих пор не могу в это поверить. Все воспоминания, как какая-то прошлая жизнь. Сон, да и только. Расскажу Авроре, точно не поверит.?Конечно, глупо влюбляться в того, от кого и так фанатеет если не вся, то точно большая половина женского населения Готэма. А кому бы ни хотелось быть спасённой героем? Но согласись, он такой клёвый!??— сказала она мне однажды. Лицо непроизвольно обожгло предательское тепло. Сейчас я понимаю эти слова, как никогда ранее. Глупо влюбляться в тёмного мстителя. Глупо влюбляться в того, кого, по сути, абсолютно не знаешь. Но, несмотря на грозные сигналы рассудка, внизу живота расплылось приятное тепло. И это, конечно же, ничего не значит. Ничегошеньки! Неа.Я выхожу из душа и расслабленно располагаюсь на кровати. Мальчик присоединяется ко мне, не упустив шанса всё же облизать мне лицо, чем вызывает слабую улыбку на моих губах. Вчера явно был не лучший день. Надо бы ещё газету глянуть. Если я всё-таки окажусь на первой полосе, Ника точно хватит удар. А про Аврору лучше вообще промолчу. Странно, что мне ещё никто не звонил… Вот чёрт!До моей тугой головы, наконец, доходит, что я вчера бросила Ро одну, с незнакомцем, да и к тому же пьяную! Дура! Какая же я дура… Её могли ограбить, изнасиловать, убить и ещё чего похуже! А я просто махнула на неё рукой и ушла. Хороша подруга, слов нет. Если с ней что-либо случится, вина будет только на мне.Сломя голову, бросаюсь на поиски мобильного. Французский бульдог следит за моими действиями весьма критично. Иногда я пугаюсь того, что моя собака может так выражать эмоции. Может, мне просто кажется, но, чёрт возьми, такое чувство, что он знает и понимает всё на свете. Нахожу телефон в кармане кожаной куртки, он полностью разряжен. Чёрт бы всё побрал!После подключения телефона к зарядному устройству, я жду мучительные минуты, пока он оживёт. Возьму на себя смелость предположить, что пропущенных у меня будет достаточно. А может, даже куда больше, чем достаточно. Когда телефон соизволит выйти из комы, я тыкаю по сенсорному экрану, лишь на мгновение задержав взгляд на числе ?10?, и в нетерпении прикладываю его к уху, ощущая, как каждый гудок глухо ухает где-то внутри меня страхом. После пяти невыносимых гудков я слышу невнятное мычание невыразимо родного голоса Авроры.—?Да? Ммм… Кто это?—?Ро? Ро, ты в порядке? Ты дома? Прости меня!.. Я так испугалась за тебя…—?Боже! Ася, прошу… Заткнись,?— на секунду я опешила,?— У меня голова… Уф… Голова болит пуще, чем в прошлое Рождество… А ты же знаешь, выпила я тогда немало!Моё сердцебиение понемногу успокаивается от привычного голоса Авроры. Это она. С ней всё хорошо. Она в безопасности.—?Ася? Ты вообще ещё там?—?Я здесь. Я у себя в квартире. Прости, что ушла без тебя, нужно было подождать…—?А ты вчера была со мной? Ох, ни черта не помню. Прости, детка. У меня жуткое похмелье.—?Понимаю… —?на другом конце провода слышится приглушённый мужской голос.—?Конечно, сладкий. Я позвоню тебе,?— так же приглушённо щебечет Ро, явно не мне.—?О, неужели это был твой вчерашний партнёр по танцу? Или тот бармен?—?Да чёрт его знает,?— Аврора облегчённо вздохнула,?— Главное, что уже смылся. С тобой всё хорошо?—?Ну, пожалуй, жить буду. А с тобой?—?Аналогично. Ладно, надо прийти в себя. Люблю тебя, увидимся!—?И я тебя,?— бормочу я, но на другом конце уже повесили трубку.Отлично. С Авророй всё хорошо. Мне бы тоже не помешало прийти в себя. И в мире есть лишь один человек, который с лёгкостью поможет мне сделать это.Оставив телефон заряжаться, я роюсь в шкафу и надеваю простые синие джинсы и тёмно-синий свитер. Волосы я тщательно вычёсываю, морщась от боли (Спасибо за это вчерашнему подонку!) и оставляю свободно спадать на плечи и спину. Влезаю в верхнюю одежду и сапоги и бросаю подзарядившийся мобильный в карман. Напяливаю тёмные очки, прикрывая синеву под глазами. Пару минут метаюсь в тщетной попытке найти любимую сумку-рюкзак?— она осталась в особняке отца. Наспех смотрю на дисплее время. Медленно отсчитывались секунды от 9:10. Что ж, утреннюю пробежку я по-всякому уже пропустила. Даже не могу вспомнить, когда в последний раз так делала. Странное чувство. Странное утро и ночь. Меня будто сбили с ног. Режим жизни нарушился и я падаю, падаю, падаю… Без паники. Всё хорошо, все проблемы уйдут. Молекула за молекулой… Это я твержу себе, когда покидаю квартиру, затем подъезд, быстро выгуливаю Мальчика, затем, отправив его обратно домой, я наконец шагаю по грязной, пропахшей жжёным мусором, улице.?Молекула за молекулой… Время, словно губка. Впитает и заберёт с собой всю грязь?. Такими темпами я преодолеваю пару кварталов, забираюсь в автобус и досадую, что наушники остались в так беспечно брошенной мной сумке. Бездумно наблюдаю за серостью и сыростью города сквозь грязное окно автобуса, по которому стекали первые капли вновь начавшегося дождя. Мой зонт тоже остался в сумке. От нахлынувшей досады я прикусываю с языком грязные словечки, готовые соскочить с губ. Вырывается подавленное шипение. Старушка в мрачно-зелёном пальто, что сидела напротив, хмыкнула, косясь на меня, словно знала, что вертелось на кончике моего языка. Возможно, так и было. Жители Готэма интересные люди. С одной стороны, большинству совершенно плевать, кто ты и что с тобой станет. Совершенно начхать. Но с иной стороны, мы все, как некое братство выживающих в этом городе. К сожалению, понимание чувств остальных не делают горожан менее равнодушными. Конечно, это не обо всех. Я думала о простых людях. Без каких-либо закидонов, среднестатистических, нормальных граждан. Правда, с недавних пор люди так же разделили надежду. Надежду на лучшую жизнь, лучший Готэм-сити. С тех пор, как необычный человек с глубоко впечатляющими навыками борьбы с преступностью и маске летучей мыши, которого добрая половина людей и вовсе считала лишь городской легендой, начал наводить страх на негодяев и пропитывать ужасом души тех, кто грубо пересекает черту закона.Всё же мне интересно узнать, кто он под маской. Может, он и вовсе не человек? Есть ли у него семья? Дети? Жена? Как-то неприятно кольнуло сердце. Тонкой иглой непонятно откуда взявшегося собственнического чувства… Ревности? Нельзя ревновать того, кого не знаешь. Но на неком абсолютно подсознательном уровне узелок затянулся. Создал связь. Я даже объяснить это толком не могу. Это не описать, но чувствуешь… Где-то внутри, интуитивно. Это ли чувствовали герои лирических любовных романов, таких как ?Джейн Эйр?, ?Грозовой перевал?, ?Унесённые ветром?? Ох, нет. Этого мне ещё не хватало. Безнадёжной влюблённости, причём ?безнадёжной? здесь ключевое слово.Я неуютно ёжусь от лёгкого озноба, поправляю очки и ещё больше вжимаюсь в сиденье. Не стоит сейчас нагружать и так ноющую голову подобными мыслями. Ночные события лучше забыть, как страшный сон. Хотя будь это сном, то точно не самым ужасным из всех, что мне снились. И этим я, разумеется, не хочу ничего сказать. Подчистую ничегошеньки.Доехав до нужной станции, я преодолеваю ещё пару жилых кварталов и, наконец, достигаю нужной мне улицы. Она представляла собой параллельные друг другу домики, многие из которых уже давно пустовали и оставались заброшенными. Это самая окраина Старого Готэма и совсем недалеко находился пирс. Я уверенным шагом направляюсь к знакомому с детства месту. Небольшой двухэтажный домик, выполненный в жёлто-зелёных тонах, своим видом полился бальзамом на сердце. Я старательно избегала смотреть на дом справа от него. Да и незачем. Я точно знала, что вряд ли увижу что-то новое. Я знала там всё до мелочей. Белый заборчик, приветливая лужайка, бело-серые цвета стен, голубые качели скрипели от порывов ветра, заставив меня судорожно вздохнуть. Наверное, у прошлого всегда такой звук, подумалось мне. Оно неприятно скрипит на сердце от ветра воспоминаний. Даже не играет роли от радости или от горя. Прошлому не важно, какие чувства вызывает у нас. Она просто есть и всё на этом.Когда приступ ностальгии отпускает меня, я стучусь в дубовую входную дверь. Пару минут просто слушаю ветер в своих волосах, а затем дверь распахивается, и я слышу родные нотки голоса:—?Бог ты мой! Неважно выглядишь, девочка. Ну, чего стоишь? Давай, у меня тут кексы с шоколадной крошкой и молочной начинкой, как ты любишь. Сегодня прям, как чувствовала, что ты заглянешь…Без лишних слов я раздеваюсь, плетусь на кухню, где бойкая чернокожая старушка расставляет чашки с жасминовым чаем. Это наш с ней любимый. Старая Ванди своих детей никогда не имела. ?Не нашёлся, знаешь ли, тот единственный мужик, чтоб меня брюхатой сделать??— отвечала она на моё любопытство. Всю жизнь прожившая в Готэме, одинокая, странная Ванди занимала особенное место в моём сердце. Она всё, что осталось от моего прошлого. Она практически вырастила меня, ведь родилась я в доме справа от её жёлто-зелёного домика. Она была нашей милой соседкой мисс Ванди Миллер. Мама нередко оставляла меня на её попечение. Тогда Ванди была безработная и с радостью сидела со мной и никогда не брала за это денег. ?Она единственный ребёнок, который меня полюбил в этой жизни, и я сомневаюсь, что будут другие. Разве я могу взять с вас за это хоть цент??,?— отвечала она моей маме. С ней они тоже были дружны. Но Ник и мой отец относились к ней снисходительно, как к одинокой, выжившей из ума женщине. И до сих пор не одобряют мою к ней привязанность. В общем-то, это оправдано?— не узнав Ванди так, как знаю я, можно решить, что она ненормальная. Она может курить травку сегодня, а через неделю по уши уйти в йогу или фитнес и тараторить без конца о здоровом образе жизни, причём через неделю снова взяться за самокрутку. Да и вообще выкинуть любую крайне непредсказуемую вещь. Но у неё очень доброе сердце, хоть и скверный нрав. Она мне словно вторая мать. Всегда рядом, когда нужна, готова выслушать, сказать честно и открыто правду, пусть даже неприятную, помочь советом и кексами с чаем. Старая Ванди работает в кондитерской ?Слаще только любовь?, которая также находится в Старом Готэме. Работу она свою любит, хоть и нередко её обругивает крепкими словечками. Такова уж старая Ванди. Моя старая Ванди.—?А теперь рассказывай,?— говорит пожилая женщина, берясь за чашку с чаем.—?Рассказывать что? —?брякаю я, даже не знаю зачем. Конечно, Ванди знает меня даже лучше Ника и Ро. Да и в принципе не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что со мной что-то не так. Внешний вид сам всё скажет.Ванди поправляет свои крашенные в русый цвет волосы, которые вились ухоженными кудрями и доходили ей до скул.—?А то видок у тебя такой, конечно, от хорошей жизни,?— фыркает она.—?Брюс вернулся,?— Вот так. Прямо, просто и быстро.—?Угу, я читаю газеты, милая. Но ведь проблема не в том, что он вернулся, а в том, что ты его повстречала?–Да. В этом,?— я прячу лицо, делая глоток терпкого чая.Старая Ванди внимательно смотрит на меня тёмными, как шоколадные крошки на кексах, глазами, ожидая продолжения. Она единственная знала причину моего отъезда в Калифорнию. Она знает всё-всё.—?Я… Я так запуталась, Ванди… Так запуталась… —?я сама не замечаю, что плачу, пока не ощущаю солёные слёзы на губах. —?Всё так запуталось, я не знаю… Не знаю, Ванди…Тёплой рукой Ванди ведёт меня в гостиную и усаживает на мягкий диван. На моих плечах оказывается шерстяной плед. Старая Ванди гладит меня по плечу.—?Расскажи мне, девочка. Всё расскажи.И я рассказала. С соплями, всхлипами, заиканиями, и к концу своего повествования явно заслужила титул размазни. Упустила я лишь ночную встречу с подонками и тёмным рыцарем, чему сама удивилась. Раньше от Ванди я практически ничего не утаивала. Она слушала, не перебивая, продолжая растирать ладонью мою трясущуюся спину.—?Не стоит так убиваться, родная,?— высказалась Ванди, когда я закончила,?— Ты сильная, Сара. Действительно сильная!Глаза застелила новая партия слез, и я зарыдала пуще прежнего.—?Ну что такое? —?всполошилась моя бывшая соседка.—?Он… —?Снова всхлип,?— Брюс… Он тоже называет меня Сара…Я снова зашлась в икоте. Ванди ругнулась, а потом выдала что-то типа ?охнучтотыбудешьделать?.Пару минут или может намного больше мы сидели в обнимку, прогоняя мою внезапную истерику.?Истеричка, истеричка,?— гадко нашёптывало подсознание,?— Слабая, глупая соплячка?.Внутри заиграла языками пламени злость. Я не буду больше реветь. Я не буду жалеть себя, тем более из-за вот такой вот фигни. Прошлое не изменишь, как ни убивайся. Чего я собственно ожидала? Что он упадёт к моим ногам, подарит вагон роз и поклянётся в вечной любви? Скажет, что я не просто одна из стада тех, кто переспал с ним? Скажет, что я для него значу больше, что вспоминал обо мне и скучал? Пф... Как глупо. Естественно, у него своя жизнь. Ясное дело, что вряд ли он вообще хоть раз вспомнил обо мне. Ведь сама же всё понимаю, так чего плачу? А Ванди права. Я сильнее. Я должна быть сильнее.—?Мне стоит что-то говорить? —?бурчит Ванди, когда мои всхлипы окончательно затихли.—?Нет,?— решительно говорю я,?— В этот раз не надо.Я ещё крепче обнимаю её.—?Спасибо тебе,?— шепчу я,?— за всё спасибо.—?Вот это моя девочка,?— говорит Ванди, отпуская меня,?— А сейчас время барбекю!Я проглатываю удивлённые её выпадом слова. Нечему удивляться. Это же моя старая Ванди.Включённый телевизор, прежде работавший незаметно, вдруг привлёк моё внимание громким голосом корреспондентки с ?9? канала. Я узнала в ней ненавистную мне Анну Брилл. Но услышав её слова, я оставила свою к ней неприязнь и внимательно прислушалась.—?Сегодня утром недалеко от заброшенных складов на Уиллойс Драйв было обнаружено тело мёртвой женщины. Как сообщает Полицейский департамент Готэма, это не что иное, как суицид. На данный момент имя жертвы неизвестно, но смерть произошла при странных обстоятельствах. Вокруг головы обнаружена кровь чёрного цвета. Возможно, это действие какого-то яда…Далее, её не дослушав, я сорвалась с места, утерев слёзы и сопли. Мне надо отвлечься. Одеваясь, я попутно извинялась перед Ванди.—?Выходит, барбекю отменяется,?— уныло потянула она, когда я выскочила за дверь. Уже отдаляясь от дома, я знала, что если оглянусь, то в окне увижу её пристальный встревожено-задумчивый взгляд.