Глава 14 (1/1)

Принцесса хорошо знала его и когда он, одевшись, заглянул к ней в спальню, она уже давно и крепко спала. Но до рассвета осталось где-то с полчаса , он не отказал себе в удовольствии разбудить любимую девушку поцелуем…Фуксия упорно не хотела просыпаться и только почувствовав отсутствие одеяла с неохотой открыла глаза… А потом бесконечно долгое время напряженно и вдумчиво созерцала его лицо, Стирпайк сидел неподвижно, как статуя, давая ей возможность в полной мере оценить проделанную работу…Она почти забыла , как он выглядит по-настоящему: без бороды, похожей на грязную солому и спадающих на глаза сосулек волос. В ее памяти осталась только одна картинка со Стирпайком, она была очень яркой, но тогда его при всем желании нельзя было назвать привлекательным или приятным,- скорее страшненьким. Тощий бесцветный юноша с удивительно хорошо подвешенным языком, работающим без устали и на любую тему- ничего не скажешь ценное качество! Но его заостренное лицо казалось ей почти уродливым, кожа слишком бледной, а фигура чересчур походила на скелет, который однажды напугал ее, когда она была в гостях у доктора. Теперь же…Нет, чуда не произошло, никакие усилия не сделали его красавцем с львиной гривой, о котором она мечтала, когда была подростком, но сейчас она, уже не кривя душой, могла назвать его внешность интересной и необычной: острый подбородок, жесткая линия скул, мрачный излом длинных бровей, высокий чистый лоб в нимбе светлой челки. Лицо своей чрезмерной сдержанностью и скупостью красок напоминающее зимнее утро. То была красота снега, искрящегося на солнце, сияние обледеневших шпилей замка, ледяное и надменное в своей правильности и четкости. Только темные глаза и прядь волос, по-мальчишески упавшая на лоб (Стирпайку не следует знать о ней, ему только на пользу эта живая небезупречность) чуть смягчали его сухую резкость, неприятную для глаз… А вот бледный точеный профиль действительно хорош и им даже можно любоваться, о чем она тут же ему и сообщила…Секретарь слышал в своей жизни мало комплиментов и радовался также, как и в тот день, когда она в первый раз причесывала его…Утром у нее появилась еще одна картинка с ним, ничуть не уступающая выразительностью первой, но уже более лестная: радостно- сияющий Стирпайк с гордо поднятой головой, плечи победно расправлены, осанка величественна сверх возможного, что в сочетании с торжественно –неспешным шагом облачало его в подобие герцогской мантии…На нем было неизменное черно-белое платье, но богатое золотое шитье на груди, воротнике и манжетах ясно говорило о том, что это все же наряд, а не повседневный костюм. Таким он вступил в тронный зал , таким запомнился и Фуксии…И только одно обстоятельство смешило ее весь день, нарушая торжественность момента: Стирпайка по-прежнему было легко отыскать по запаху, в своем стремлении отмыться добела он явно злоупотребил гвоздичным мылом и теперь остро пах им, не то, чтобы неприятно, но чересчур уж навязчиво…