Рождество, зефир и горячий шоколад. (1/1)

— Вот…Примерно так.

Я досказал свой сон в мельчайших деталях. Гробовщик всё это время слушал меня с приоткрытым ртом. Когда я договорил, он медленно опустился в кресло и также медленно закрыл лицо руками. Затем, сняв с головы шляпу, он уткнулся в неё лицом и долго, тихо кричал.— Что с тобой? — спросил я, когда гробовщик оставил свой головной убор в покое и поднял голову.— Со мной всё лучше некуда…Тебе стало лучше?Я подышал немного, но не закашлял и нос у меня не был заложен.— Мне кажется, я вполне здоров.— Какое ?великолепное? исцеление…Стоило тебе пережить небольшой кошмар, а уже здоров даже пуще, чем раньше. — вздохнул он, и снова его лицо скривилось так, будто ему противно меня видеть.

— Ну, небольшой, это ты приуменьшил… — сказал я, протирая глаза и стараясь проснуться.— А как ты понял, что в твоём сне был именно я?— У тебя такие же красивые изумрудно - зелёные глаза. — не задумываясь, ответил я. Да, я помнил его строгий, холодный взгляд под этой загадочной чёлкой, но это не портило момент. Ну, если только небольшой страх и бешено бьющееся сердце. — Почему ты их прячешь? Такую прелесть грех скрывать от людей. Да и от кого бы то ни было в принципе.— Ам-м…Знаешь, если я буду на людях показывать свои глаза, то меня найдут мои…Как сказать…Коллеги, а мне это совершенно не нужно. Страшно представить, что они со мной сделают… — он отвернулся и как - то сдавленно вздохнул и сказал, улыбнувшись: — Мне, признаться честно, никогда не делали комплименты…Особенно по поводу глаз. — подметил он, — Спасибо.Я резко вспомнил концовку сна и несколько пожалел гробовщика: он едва ли не умер из - за меня. Снова. Это уже…Третий раз, если я не ошибаюсь.— Адриан..— Не зови меня по имени. Как - то противно…— Хорошо. Гробовщик, — повторил я. Он немного помолчал, но словно очнулся:— Да?— Ты правда получил эти раны, когда спасал мою жизнь с десяток лет назад?— Я…Но ему не дала договорить Белая Королева, вошедшая в комнату в довольно необычном виде: если раньше её наряд был исключительно белый, то сейчас он был серый. Серые туфли, брюки с завышенной талией, серый пиджак с таким же серым галстуком, и всё это обновление заканчивал берет и трость.— Таррант, ты уже проснулся? Как ты, всё хорошо? — принялась она сразу хлопотать вокруг меня.— Да, я здоров как…Как Шляпник.— Замечательно, — Мирана помахала гробовщику рукой, и тот последовал её примеру, предварительно хихикнув. — я прервала ваш диалог, да?— Нет, что Вы, — гробовщик встал с места и подошёл к Белой Королеве, подхватывая её за талию и отрывая от земли, прокружился так равно круг и осторожно поставил её на ноги. — Наоборот, Вы его скрасили. Вы похожи на самую настоящую графиню, — добавил он в конце. Я неслышно фыркнул: он так и не ответил на вопрос, к сожалению.

— Я всё же пойду, — запинаясь, ответила Мирана. — мне стоит привести дом в идеальный порядок.— Вы здесь собираетесь жить?— Да, почему нет? Тут просторно и хорошо. Кстати, гробовщик, через пару месяцев будет Рождество, Вы ведь к нам придете?— Я? — удивлённо спросил Адриан и неловко пощупал свой нос. — Я подумаю, конечно, зимой полно несчастный случаев…— Хорошо, мы будем с нетерпением вас ждать!Мирана опять ушла, а гробовщик как ни в чём не бывало выпрыгнул в окно, пока я не успел задать свой вопрос вновь. А я…А я остался делать шляпы, котелки, панамы и прочие головные уборы.Прошло два месяца, наступил декабрь, на дорогу начал падать и таять первый снег. Я уже успел арендовать небольшое помещение и открыть свою небольшую лавку, и ко мне даже ходили люди. С того самого сна я гробовщика и не видел, надеясь, что он придет на Рождество. И он пришёл, как только я вернулся с так называемой работы. Он был одет в красный свитер с чёрными оленями (и где он только такой достал?), но остальную свою одежду так сменить и не удосужился. Адриан стоял в сторонке и пил, похоже, какао, оживлённо общаясь с Белой Королевой. Когда я вошёл в комнату, он заметил меня и, что для него странно, побежал ко мне, причём такой искренне радостный. Сорвав с меня единственную куртку, он крепко прижал меня к себе и подкинул в воздух, говоря так, чтобы слышал только я:— Таррант, Таррант, я так рад тебя видеть!Я немного удивился. Может, потому что впервые видел гробовщика таким счастливым, или может очень хотел спать, поэтому меня легко было удивить. Вскоре Адриан поставил меня, и позвал присоединяться ко всем, как только я оправлюсь. Сегодня он казался мне почему - то особенно…особенным. Да, именно так.

Я взял чашку с горячим шоколадом и зефиром и присел на подоконник, взяв с собой тёплый плед: такой же красно - чёрный, как и свитер моего друга. Сняв цилиндр и остановив взгляд на середине комнаты, я ещё раз удивился: рядом с небольшим камином, который никогда не разжигался, стояла большая, едва ли не до потолка, ёлка. Она была такой же зелёной, как глаза гробовщика. Такая же пышная, как его седые ресницы и брови. Такая же нарядная, как он сегодня…Вылавливая зефирки из горячего шоколада (ну не люблю я этот напиток с зефиром!), я невольно поймал себя на мысли, что думаю только о нём…И как параллельно краснею. Пожалуй, надо просто закрыть окно, а не сидеть под пледом и не ловить снежинки на нос.***Непонятно почему именно в этот день, именно в этот час минуту и секунду я был по - настоящему счастлив. У меня появились друзья, которым не нужна элементарная информация и с которыми я могу провести чуть ли не единственный любимый праздник. Чудо…Все Смертные в этот день ждали чуда. Я почему - то тоже его ждал, что происходит крайне редко. Обычно, я его жду, когда ко мне приходит какой - нибудь молодой, неопытный шинигами приходит ко мне в бюро, даже не подозревая, что я такое. Чудо состоит в том, что бы он не догадался, кто я.

Скоро должна была наступить полночь. Я почти не притронулся к своему горячему шоколаду, и он превратился в тёплый. Ко мне подошёл Таррант вместе со своей чашкой и, немного помедлив, спросил:— Можно мне одолжить у тебя зефир? Я, признаться честно, не переношу шоколад с ним, и съел его отдельно.

Я посмотрел на свой тёплый шоколад и на половину пустую чашку Шляпника.— Просто возьми мою порцию, я не особо люблю сладкое, — ответил я, протягивая свою чашку. Шляпник поставил свою на край подоконника и взял мою, довольно принявшись употреблять напиток.

— А почему ты не пойдёшь в круг? Сейчас начнут отсчитывать время до двенадцати, — сказал мой друг, кивая в сторону ёлки. И в правду, там стояли все и взялись за руки.

— А так положено? — спросил я. Да, я никогда не видел подобной традиции.

— По - хорошему, да, но я сам никогда так не делал.

— Почему?— Потому что в конце всегда надевают мой цилиндр на верхушку ёлки, а я этого не люблю.Я подумал немного, и в голову закралась немного сумасшедшая идея. А может очень даже нормальная, просто я такой странный…— Дай руку, — сказал я Шляпнику и протянул левую ладонь. Он поставил чашку рядом с собой и неохотно взял меня за руку. Я снял свою шляпу с головы и впустил её бумерангом ровно на макушку ёлки.

— Мне своей шляпы не жалко, всё равно потом достану…— А как ты…— Я привык не полагаться на зрение.

И тут я услышал слова со сторону только что получившей головной убор ёлки:— Пять!— Понеслась…Шляпник тронул меня за плечо и я обернулся, после чего он спросил:— Знаешь ещё одну Рождественскую традицию?— Может быть…Хотя, смотря какую.Он не ответил, лишь снял цилиндр и, когда все закричали ?один!? поцеловал меня. Вот так, просто…А на губах чувствовался немного приторный вкус зефира.— А в чём…заключается традиция? — спросил я, когда Шляпник отстранился от меня.— Обычно те, кто под красной омелой, должны поцеловаться. — улыбнулся он.Я посмотрел наверх. Над нами была омела, висящая на нитке.