ГЛАВА II: БЛУДНЫЙ ОТЕЦ (1/1)

Диких псов развелось нынче что свиней нерезаных. Свиней конечно в Общине было в дефиците, но выражение было довольно устоявшееся в своих кругах и смысл этой мысли должен быть понятен каждому.Он потушил бычок самокрутки носком кирзового сапога; слабый дымок просочился из размятого бычка пробиваясь из-под твердой полустершейся подошвы. Сталкер, глубоко вдохнув ядовитый воздух, провел пальцами по внутренней стороне окуляров противогаза, вытирая запотевшие стеклянные круги от мелкой капели.Игрок натянул на голову резину противогаза, перекинул хобот маски за плечо и закинул резиновый капюшон ОЗК. На макушку, поверх капюшона, он натянул армейскую пилотку с выцветающей красной звездой.Совсем исхудавший за поход Игрок, возвращался домой. На станцию…Он окинул взглядом недостроенную постройку на наличие нечисти – вроде чисто.Игрок вынырнул из двора перебегая улицу, перепрыгивая гнилые машины, то и дело, встречаясь взглядами с мертвыми хозяевами гнилых автомобилей.Зачем он наверху?Он – сталкер, ему это характерно, он этим живёт. Всегда вылазки ему удавались, но эта особо не задалась. Все бы хорошо, но вот дикие псы – это другой разговор. Особенно опасны стаи; в городе их много, и у каждой стаи свой вожак – это опасно и до усрачки страшно. Это будто можно сказать чья-то, или же твоя судьба. Если тебе удастся это, то ты сможешь взглянуть в глаза гребаной судьбе. В бездонные глазницы вожака. Именно от него зависит твой день. Там нет тебя, нет города и там нет метро. Есть только смерть или, по снисходительству вожака стаи, жизнь – это есть судьба. Да, это может показаться глупостью, но как показала практика, некоторые сталкеры и разведчики Общины, возвращаясь домой, зачастую ехали крышей и начинали бредить о судьбе в глазах псов. Игрок, вроде ещё не двинулся головой, но разделяет мысль этих "поехавших".Игрок же нарвался не на стаю, и не на одного пса, и не на двух, он нарвался на два десятка – чуть больше двух-трех стай. Может недостройка и его ППШ спасут его? Может недостройка и ППШ это другая судьба? Особенно если залезть на третий этаж, – к тому же обзор хороший, – забраться не трудно, не долго, не упустишь никого из виду.Евгений начал перебираться через бетонное ограждение.Прямо под ограждением располагается будка сторожки. Евгений от неожиданности споткнулся о рельефное жестяное покрытие крыши будки. Не успев сгруппироваться, и вовремя остановиться он упал на землю. Падение смягчила грязь. Но на самом дне, в грязи скрылись мелкие камни, о которые Женя ударился локтем, разорвав резину комбинезона, и ткань кителя. ППШ отлетел метра на полтора в сторону. Женя потянулся, схватил автомат за ремень, притянул, закинул за спину, и ринулся бежать к дверному проему недостройки.Черт.Лестницы не было.?Что делать?? – Подумал Игрок.Железные арматурины одна за другой торчат из стены, уходя прямиком вверх на второй этаж; посмотрев наверх Женька, просчитал свои действия, так же ловко, как и ходы в "Дурака". Немного укрепив ППШ на груди затянув ремень потуже, потом перетащил его на спину, чтобы тот не мешался при подъеме, Евгений принялся за подъем на второй этаж по своеобразной вертикальной лестнице то и дело для верности проверяя пруты на предмет крепости дергая оные. К счастью, большая часть прутов оказались достаточно крепкими, чтобы выдержать вес сталкера и его ноши.Второй этаж покорился сталкеру без особых усилий. Высота в три-четыре метра более безопасней нежели Игрок находился бы на земле. Но для разведки дальнейшего пути требовалась высота повыше.Третий этаж. Нужно на третий этаж. Евгений в спешке оббежал весь второй этаж в поисках заветной лестницы. Слабый ветерок колыхал ветви деревьев, покачивались стволы березок, кленов, тополей, да заселенных под завязку улиц кроны карликовых кустарников.Воздух загрязнен. И Евгений не может почувствовать тех благоуханий ветра, свежего, слегка горчащего, воздуха. Облака, окутанные ядерной пылью, плыли над головой сталкера, обещавшие обрушить на отравленную поверхность такой же отравленный снег.Дальше за домами стоит стройная двухцветная полосатая телебашня. Чуть колыхается на ветру. Она когда-то была высокой, благодаря войне с безликим врагом эта башня почти рухнула, лишь метров сто из изначальных ста девяносто двух осталось стоять, возвышаясь над изувеченным городом. Там настолько высоко что страшно красиво. Даже на пятидесяти метрах над землей, все как на ладони. Абсолютно. Ничто не уйдет от взора, возвысившегося над мертвым городом Победоносца Евгения. Ему, к слову, доводилось забираться на башню с целью добычи кабелей, для освещения родной станции.Кстати, лестница, ведущая на третий этаж, была. Без особых усилий Игрок взобрался на третий и даже на четвертый этаж. Дальше лестничные пролеты кончались обрушением лестницы, ведущей на пятый этаж, и возможности взобраться еще выше не было. В принципе хватит и четвертого, обзор всё-таки лучше нежели на втором этаже.Ледяной дождь, ощущавшийся даже сквозь резину ОЗК и толстую ткань старой афганки, отбивает барабанную дробь по жестяным листам. Звонко грохочет гром, гудит в щелях порывистый ветер.Над городом уже не будет солнца. А если и появится хоть малейший шанс увидеть солнце, Игрок не сможет его упустить, не может он позволить себе такой слабости.Абсолютную смерть, море крови, разруху и океаны слез принесла война. Многие пали под натиском безликого врага. Многие не пережили горе утраты родных и близких. Многие не перенесли тяготы постапокалиптических условий - радиация, ядовитые дожди и отравленный воздух стали главным фактором скоропостижной кончины остальной большей части населения города. Да чего города – всего мира. Множество было забито, убито, разорвано за еду и патроны другими людьми. Но появились и мутанты, сделавшие жизнь полностью невыносимой. Полторы миллиона населения города Новосибирска превратились в прах и заоблачную цифру за одну лишь секунду.Ноет ветер. Стучит раздражающей дробью дождь. Гремит неведомым монстром гром.Хочется снять резиновую маску выбросить ее подальше и забыть о ней навсегда, только лишь дыша свежим, родным воздухом, без которого жизнь на земле не существовала бы, а под землей к счастью ли к худу существует. Воздух в метро, не ахти какой. Но все же он дает шанс выжить той пригоршне людишек, которые смогли укрыться и развить там кротовую жизнь.Станции Студенческая и площадь Маркса живут автономно. Импорта там нет, разве что только трофейные находки сталкеров; плюс эти станции отрезаны от остальных, и по слухам, за рекой жизни нет. Но слухи есть слухи. Кто-то говорит, что прямо под мостом стоит паром и дожидается времени своей эксплуатации. Говорят, что группа сталкеров смогла найти жизнь за рекой, и в честь этого построили паром, для того чтобы другие люди могли держать связь с остальной жизнью. Но есть одно ?но?. Никто из этих сталкеров не вернулся. Никого из членов этой группы Игрок не знал, и поэтому он считает этот слух не больше чем выдумкой караульных-сплетников. Но все равно Игрок грезит о том, что по ту сторону хоть кто-то да остался.Игрок приложил ППШ к плечу. Легко поддался предохранитель, издав приятный негромкий щелчок. Игрок расположился у окна, сел на одно колено, вскинул автомат и начал водить дулом, всматриваясь в прицельную планку, пытаясь различить бесформенную стаю собак от серого фона окружающей среды.Раздался выстрел громким стрекотом. Взвизгнула одна из собак, пролетев по инерции ещё немного вперёд, та упала и забилась в предсмертной судороге. Выстрел. Еще одна дохлая тварь сбилась с курса. Собаки разбежались в разном направлении пытаясь спасти собственный зад, но нашлись индивидуумы, которые не бросили убитых собратьев, они схватили дохлые туши за холку и скрылись где-то во дворе пятиэтажки.Относительно, – относительно! – собаки безжалостные охотники. Иногда они хуже матерых мутантов, а иногда такие ссыкливые, как только поймут, что не с тем связались, норовят поджать хвост и спрятаться до лучших времен где угодно лишь бы спасти свой собственный зад. Они отчасти придерживаются стайного инстинкта, пока все хорошо идет, они готовы разорвать жертву, а когда они начинают терпеть потери, так все, только и видишь, как те драные хвосты стремятся за горизонт. Навыки у них, к слову, сохранились те же что и до Войны, но и агрессивности прибавилось. И что удивляет, они тоже смогли приспособиться к высокой радиации, и не погибли в огне атомного пожара, напротив, сейчас они активно плодятся, затапливая каждый двор. Отчасти-стайные животные могли выживать и до Катастрофы, без помощи человека. Поэтому собаки выживают именно стаями. Интересно и то, что собаки почти не потеряли свой первозданный облик. Они хоть и разлагаются, но держат форму в узнаваемом виде.Вход в метро совсем близко, метров двести-триста. Но на кольце площади Маркса может быть жарко, ведь другую стаю никто не отменял, да и чем черт не шутит, других мутантов там тоже может оказаться вдоволь.Он быстро спустился на второй этаж. Ловко спрыгнул на первый. Огляделся, обвел пространство автоматом, попытавшись выискать кого-то еще, он как будто сам не понимает, что больше на этой стройке никого нет, но все же.Бегом, бегом, и еще раз бегом, ни мгновения на передышку.Евгений преодолел расстояние минуты за полторы, по крайней мере ему так показалось. Как пролетел кольцо он даже и не заметил. Похоже, кто-то свыше смиловался над ним и не натравил ни единой души на рьяно рвущегося домой.Вход в метро через торгово-офисный центр был покрыт толстым слоем радиоактивной пыли и грязи. По углам образовались наросты паутины. Дальше, глубже в здание и землю, стоит толстая стена из кирпича, снаружи для какой-никакой герметизации обитая обшивкой метропоезда, дверь сделана из металла в несколько слоев, отчего казавшаяся безумно массивной, посреди двери, на уровне глаз виднеется узкое застекленное окошечко. Герметизация здесь, похоже, не предусмотрена еще при проекте станции. Гермодверей здесь не было в принципе, которые могли бы защитить людей от внезапной ядерной войны. Но после Катастрофы люди смогли запечататься от внешних угроз своими силами.Стук в дверь. С той стороны открылась задвижка окошка, и по ту сторону двери басовитым голосом спросил постовой:– Игрок, ты?– Так точно, – ни секунды немедля с ответом, просипел сталкер.Дверь со скрипом отворилась, сталкер снял противогаз – воздух!.. дышать-то как легко, совсем не нужно даже думать о том, что ты можешь им отравиться.Тихо упала забытая Игроком пилотка. Женя поднял ее, отряхнул. Она явно фонит, но для Жени это не имеет никакого значения, он и сам фонит похлеще всяких пилоток. Прошел вглубь коридора, и повернув налево к каптёрке, обратился к старшине, передал ему ППШ и вещмешок. Помимо ППШ там находился и фамильный ?Маузер?, черная шинель с протертыми добела локтями, респиратор, запасные фильтры противогаза. Затем сталкер передал ?хоботистый? противогаз. Сталкер снял химзу, свернул в три погибели, сунул в мешок, протянутый каптерщиком. Рядом с каптёркой находится и служба дезинфекции. Сталкер подошел к двери и грузно навалился на железное тело, та с трудом поддалась, и взору Евгения попало скудно освещенное карбидными лампами помещение. Посреди комнаты стоят ванны с каким-то раствором. У дальней стены стоят, около металлического стола, две пары людей, укутанные в защитные комбинезоны, беспощадно шаркающие щетками плащи ОЗК. Женя протянул химзу одному из санитаров, тот сразу же вытащил из мешка комбез и кинул в ванну, затем сделал пометку в журнале.?– Завтра у каптера заберешь.Женя удовлетворительно кивнул. Профилактика все-таки превыше всего! Игрок натянул пилотку и двинулся в свою коморку.***Игрок был еще тем мошенником и авантюристом. Все время полагающийся на удачу, которая была, кстати, его лучшей подругой, и она его никогда не подводила, конечно, были нюансы, в которых на удачу можно было не надеяться, потому сталкеру приходилось выкручиваться самому. Что на поверхности, что и под землей. Он является довольно уважаемым человеком среди любителей азартных игр. Его вторая профессия, помимо сталкерского промысла, – развод дурачков на деньги или их ценные пожитки.Всё же у этого авантюриста была ?Ахиллесова Пята?, это его сын – Стёпка. Двенадцатилетний шкодливый паренёк был самым слабым местом в жизни Евгения Бараксёва. Вся жизнь – это его сын. Все деньги, вся любовь, все, все… все только для Степашки. Но нет худа без добра. Вся его основная профессия – то бишь сталкерство – сказывается не только на Игроке, но и на Стёпе. Женя страдает облысением, что довольно нестрашно в такое-то время; а вот сын же страдает посерьезней. Заторможенное развитие у Стёпки заметили еще в раннем возрасте, лет в пять. В то время как по новым стандартам в этом возрасте дети идут в первый класс, Стёпка же не умел ни читать, ни писать, да и разговаривал с трудом. Но мало-помалу бабушка по линии Дианы – так звали жену Игрока – похлопотала над образованием сына и уже в семь лет Стёпа пошел в первый класс. Сейчас же сын его подает надежды, и стремится к отличной учёбе.Бараксёв вошел в свою каморку, где его ждал брат Леша. ?Мало выживших во время Войны семей живет в метро. Но семья Евгения все равно неполная: сын, он, брат, да пережившие свою дочь тесть с тёщей. Отец и мать братьев, жена Жени – умерли. Одни еще там, на поверхности во время Катастрофы, а одна, – жена Евгения, долгое время работавшая дезинфектором, умерла от лучевой болезни еще в те времена, когда сам Женя был в рядах Вооруженных сил.Леша с больным видом смотрел на брата. Он явно хотел поговорить с Женей о чем-то.– Жень, это, конечно не мое дело, но мы как ни крути – родственники, и не мне тебя учить, ты все-таки старше… – Леша так и не закончил свою фразу, осекся, когда старший брат его резко перебил.– Говори уже, чего хотел?– Это неправильно, Жень. У тебя сын, ему уже двенадцать, а как он растет ты не видишь. Он уже большой! С твоими ходками Степка вообще забудет, как выглядит его отец, понимаешь? Твои эти ходки могут лишить Стёпы отца, не играй в героя, Жень, у героев тоже может не случиться хэппи-энда.Женя смотрел на младшего брата так же, как и на свою жену, когда она начинала отчитывать Женю о его ходках, и сомнительных увлечениях.– Я не играю в героя, братишка. Оно само так получается, не я шестеренка в этих часах, а моя удача. Благодаря ей часы еще идут.– Запомни, брат, у часов есть свойство останавливаться в самый неподходящий момент.Как заговорил, смотрите-ка. Младший брат поучает старшего, где видано такое? Женя хотел было рявкнуть на Лёшу, но открыв рот Бараксёв-младший так и не дал выговорить то что собирался Евгений нагло перебив:– Вечером к Орлову подойди. Он приказал мне чтоб ты к нему сразу по возвращении к нему подошёл, но отдохни лучше, на тебе лица нет. Если, конечно, ему еще никто не доложил, и за тобой уже не отправили его шестерку.Леша, закончив, откинулся на кровать и отвернулся к стене.Чего ждать, когда можно все вопросы решить сразу по пути? Но первым делом нужно встретить сына! Евгений вышел из каморки, и направился в сторону платформы. Мимо ходили жители станции. Каждый шел в свою строну, по своим делам. Быстро, маневренно Игрок оказался на платформе. Он едва подоспел к прибывшей дрезине. Старая, скрипучая колымага была засыпана рюкзаками, сумками; позади вагонетки шла детвора в сопровождении пары солдат и четырех людей в штатском – учителя: Алексей Вадимович, Владислав Денисович, Вероника Викторовна и Елена Львовна. Все эти учителя блистали знаниями, и вся станция доверяла им своих детей. Из толпы, – человек в пятнадцать, – выбежал Степка. С радостным ревом он достиг отца; запрыгнул ему на шею и начал верещать:– Привет папка! Как я соскучился! Как там наверху, папка? Цветы растут? Небо голубое?– Наверху… – Евгений замялся, думал как бы ответить чтоб не расстроить сына, – Так сынок, зима же скоро, снег пойдет, какие цветы зимой-то?Распушив прическу сына, Евгений забросил сына на плечи, и они двинулись в сторону своей коморки. Раза два они останавливались у торговцев, чтобы купить что-нибудь вкусное.Наконец, после недолгого пути от платформы они достигли дома.Скрипнули петли двери, та легко поддалась, отворилась. В тесное помещение вошли Евгений с сыном. Леша ушел. Игрок зажег керосиновую лампу, помещение, поглощенное мглой, осветилось – темнота отступила, но не полностью, съеденные мглой углы были вне досягаемости слабой керосинки. Керосинка выхватывала из темноты два матраса, из одного лезли внутренности, а другой был прокопчен. Справа от входа, на перегородке, над полом виднеется металлическая полка, на которой лежит пара стопок карт, шашки, домино… Прямо на входе, под дверью лежит красный истоптанный коврик. Стена, параллельная двери, покрыта мраморными плитками. На той стене висят плакаты когда-то великих футболистов, хоккеистов; прямо над дверью, вместо иконы, висит фото когда-то президента Российской Федерации, имя которого уже успели забыть. В ближнем углу стоит шкаф, битком набитый одеждой Жени его сына и его брата.Степа бросил сумку на опаленный матрас, сел на стул стоящий у входа. Евгений спросил у сына, вешая куртку на гвоздик:– Что, сложный день был?– А ты как думаешь? – Вопросом ответил Степа. – Девять часов сидеть в темноте, в жаре, уф… Училка орет, еще кто-то орет, башка трещит… все пап, я на боковую.Евгений в самый, для Степана, не подходящий момент сказал:– Покажи дневник, потом поспишь.Степа лениво потянулся к сумке, подтащил к себе, расстегнул, выудил тетрадь, пролистал до нужной страницы. Тетрадь разбита на три колонки: предмет, домашнее задание и оценка. Отец начал вглядываться в засеянные красной пастой страницы высматривая из пятерок-четверок-троек двойку или ?неуд? по поведению.– Молодец… молодец… хорошо… мог бы и лучше, – говорит отец после каждой оценки, – молодец… Два!!! – Все-таки выхватил, из красного моря одну единственную оценку, отец. – Значит так…– Это… – начал было оправдываться сын, но отец оказался быстрее и продолжил свое предложение:– Это первая и последняя двойка, ясно?Игрок прошел в кабинет главнокомандующего где его одного ждала вся верхушка Ленинской Общины.– Евгений, я ничего не понимаю, с какого это Бога ради, мы должны вас ждать? – начал закипать Орлов.– Все просто товарищ генерал, по сыну соскучился.