XV. We're back in the Barrio (1/1)
- Огонь завораживает. Огонь очищает. - Говорит Джозеф, с улыбкой обливая бензином чью-то машину, угнанную накануне.
Дорога. Вдалеке мелькают редкие огоньки города, окутанного ночью. За грязными окнами серых, ни чем не примечательных зданий, похожих одно на другое, крепко спят мужья, обнимающие неповоротливых жен-толстушек, смотря сны о блудливых девицах, воплощающих их грязные желания, о грешных монашках, предлагающих им свое тело. Дети, тихо плачущие в подушку из-за очередного неудачного дня в школе, мечтают о резких переменах в их будущем. Неудавшиеся певицы, ополаскивающие рот после минета богатенькому папочке, обещающему нескончаемые возможности.Чья-то мать собирается посетить недавно открытый бар, дабы всецело отдаться чарующим вкусам алкогольных напитков, которые ей предложит красавчик бармен, как позже выяснится, нетрадиционной сексуальной ориентации.
Но все это где-то далеко, все это не касается нас. Сейчас мы насладимся завораживающем зрелищем. Как и все, мы хотим творить красоту, мы хотим получать удовольствие, мы хотим чувствовать себя по-особенному. Дикими. Свободными. И пусть это лишь иллюзия, зато мы способны заставить твое дыхание остановиться хотя бы на долю секунды. И вот, отойдя подальше, мы молча смотрим на миллионы искр, разлетающихся в разные стороны. Ради этих моментов стоитжить, знаете ли. Ты не думаешь о последствиях, ты не думаешь о проблемах, они кажутся тебе мелочью по сравнению с этим торжеством красок, огня, света. Пройдет время, сюда приедут пожарные, уничтожающие проявление столь редкой красоты ради всеобщего блага. И вот, наутро не останется и следа от произошедшего. Все будет по-прежнему. Скучно, рутинно. Илишь пару минут в городских новостях напомнят тебе об этом. Серьезные дяденьки и тетеньки в галстуках будут вещать о никому не интересных событиях ночи, а по ту сторону экрана кто-то узнает свою машину.
Всеобщее молчание прерывает звонкий смех Джозефа, и все дружно подхватывают его. Искры продолжают играть, а мы все так же весело начинаем свой короткий путь до ближайшего клуба, находящегося на Гильман стрит. Это волнение, внезапно охватившее меня, побуждало меня смеяться не переставая, в то же время мне захотелось плакать, но я не испытывал абсолютно никаких отрицательных эмоций, а лишь наоборот, радовался жизнь как полуторагодовалый ребенок в поле, где сплошь растут цветы, и грациозно порхают бабочки с разноцветными крыльями и уродливыми черными тельцами.В эти моменты мы бесконечно любим друг дружку, нам совсем не хочется разговаривать.
Стоило нам лишь зайти в 924-ый, как тут же к нам подбежал Джимми, пару раз подскользнувшись на пролитом пиве, смешанном с грязью, травой и волосами хиппи, стоявшего рядом.Моей ошибкой было ожидать от него что-то вроде приветствия и уж тем более дружеского рукопожатия. Подойдя к нам, улыбаясь во все свои 32 белоснежных зуба, он достал нож и, повернувшись в мою сторону, истерично сказал:
- Добро пожаловать в клуб! - тут он он громко расхохотался и даже убрал нож, разыграв все, не более, чем дружескую шутку. Но затем, его лицо исказилось до неузнаваемого и никто бы не увидел в нем недавно смеющегося чудака. Теперь перед нами стоял злой, жестокий неуравновешенный человек, а нож вновь был в его руке и направлен в мою сторону.
- А теперь, дай мне свою кровь.
- Эй, Джимми, расслабься, ты чего! - Джозеф попытался отвлечь его, дружелюбно хлопнув по плечу.- Я хочу его гребаную кровь!!! - истерично прокричал психопат, размахивая ножом из стороны в сторону.
Все замолчали. Меня начало колотить, реальность поплыла, искажаясь все быстрее и быстрее с каждым мигом. Пошатнувшись, я споткнулся об опрокинутую бутылку, но меня вовремя подхватил какой-то парень. Голова кружилась, меня бросало из стороны в сторону, лица пропадали, осталисьлишь их очертания, мелькающие в свете 924-ого, а музыка... музыка была чудесной, она обволакивала меня, проникала через уши в мое тело, охлаждая его, облагораживая и вот я уже улыбался.
- Это же комедия! - говорил я кому-то, - и трагедия... А где же наш главарь над всеми потерявшимися? И нашедшими... где же он?
Меня стошнило. Я чувствовал, как с моей рвотой уходят эти сны наяву, я даже думал сказать им прощальные слова, но мой рот был не в состоянии выговорить что-то членораздельное. Как же все быстро меняется: твои фантазии сначала оживают, а потом превращаются в лужу твоей же блевотины, люди приходят и дарят тебе чувства, а вот их уже нет, они стали лишь очередным воспоминанием в твоей черепной коробке.
Ко мне подбежали Джозеф и Джимми. Только сейчас я заметил, что валяюсь под столом. Вытащив меня оттуда, они дали мне стакан воды. хххПамять не дает мне покоя, когда я бросаю свой взгляд на 924-ый, проходя по Гильман стрит. Здесь на редкость тихо, я не вижу ни одного прохожего.
Куда бы я ни шел, все дороги ведут в одно место - Домой. Я возвращаюсь с окраины города, и с каждым моим шагом, я чувствую, как время уносится в никуда. Теперь никто не скажет, что жизнь справедлива. Вот ты опять потерян, и все проходит мимо тебя, где-то далеко, с кем-то другим. А вот ты уже бежишь в известном направлении, боясь и одновременно желая встретить знакомые лица, дабы не потерять окончательно эту связь с реальностью. Происходящее мало тебя волнует, но потом оно начинает трясти, бить, расшатывать тебя все сильнее, и сильнее. Я бежал, что есть силы, таща на себе этот груз, являющимся моим богатством. Мир вращается по кругу, и вот я вернулся на свалку. Но там было пусто. Не хватало лишь перекати-поля. Матрацы были там же, где и прежде, диван около потухшего костра. И больше ничего. Ни людей, ни выпивки, ни разбросанной одежды, ни баллончиков с краской, ни странных шуток. Я посмотрел в небо. Оно было хмурым, и прокапывал дождь.- Для тебя и для меня, Джимми, этот город многое значил, не правда ли? - сказал я, смотря вверх.- Никто тебя не любит, все тебя покинули, они все развлекаются без тебя. - Отвечал он.