Глава 8 (1/1)

- Сколько нужно здесь нарисовать домиков? - медсестра добро улыбнулась, дожидаясь ответа. Он опустил глаза на лист, лежащий перед ним, и понял, что не может сосредоточиться на задании. На чуть голубоватой бумаге, неотвратимо напоминающей ему о холодном осеннем утре, были нарисованы фигурки, которые следовало посчитать и дописать, или стереть в соответствии с заданием. Фигурки были глупыми. Это было издевательство, проверка, готов ли он слушаться их во всём или нет. - Клаус? - медсестра ласково погладила его по руке, но он отбросил её ладонь брезгливым движением. Показалось, что вместо кожи у неё влажный опавший лист, ещё не успевший замёрзнуть в предзимних ночах. Он сдержал порыв поморщиться и отвернулся от листа, всем своим видом выражая нежелание выполнять задание. В паре метров Руди что-то карябала на своём бланке, никак с ответами не связанное. Она тоже знает этот хитрый секрет, она тоже противится их мёртвой системе. Она, хоть и являясь куклой,не желает становиться марионеткой.- Эх, Клаус, а мне казалось, что дело идёт на поправку, - медсестра собрала бланки и покачала головой. Её брови жалостливо сошлись и весь вид выражал смиренное разочарование. Он недоумённо моргнул, пытаясь понять, лжёт она или действительно испытывает такие чувства. Хвалёное чутьё почему-то замолчало, окончательно замёрзшее под её взглядом.На поправку? То есть, его план почти удался, и его почти выпустили? Ему не нужен был подкоп? Ему не нужна была Руди?Он тихо охнул, когда резкая боль в висках от ввинтившихся в мозг вопросов заставила его выпустить из рук ручку. Пластмассовый цилиндрик покатился к краю, поблёскивая под светом ламп. Он заворожено смотрел на него, не в силах пошевельнуться от тяжести нахлынувших мыслей и чувства горечи. Будь он чуть более настойчив и ему не пришлось бы испытывать это странное чувство, привязывающее его к Руди всё сильнее с каждым днём.Но ведь любой сорняк можно вырвать, даже из сердца. Да?*** Он послушно выпил назначенные лекарства, откидывая вглубь мозга мысли о том, что это всего лишь средство управления им. Покорно надел уже не пальто, а лёгкую кофту, потому как на улице стояла приятная тёплая погода без лишнего ветра или сырости. Безропотно позволил взять себя под руку и вывести в сад. Запахи расцветающих роз усиливались день ото дня, принося в антураж больницы странные грустно-сладкие нотки. Держаться, думать о хорошем, не оглядываться в сторону заднего двора и не слушать крики мёртвых из-под земли. Его план сработает, и Руди здесь не нужна. Медсестра привычно оставила его возле входа, сама направившись к больному, который отказывался спускаться по лестнице и пытался перепрыгнуть через перила. Он ещё какое-то время наблюдал за ним, правда, без особого интереса, а потом направился в сторону сада, предусмотрительно выбрав солнечную сторону, никогда Руди не посещаемую. В воздухе пахло теплом, оно было почти осязаемым. А под кожей холод: возле ладони, на пальцах, на запястье, которого позавчера касались неуверенные бесстрастные пальцы. Неизлечимый холод. Он фыркнул, пиная носком туфли покрашенный в белый бордюр. Ему не нравилось собственное настроение и эта странная романтичность, которая вгрызалась в мозг и кости, превращаясь в гарроту и утаскивая его мысли раз за разом к измождённой девчонке. Иррациональность всегда была наказуема, это он уже точно усвоил, поэтому решение никогда не видеть Руди не было спонтанным или лёгким, но отличалось непоколебимостью. Он ведь мужчина, он сможет, это будет проверкой его сил. Проверкой. Тестом. Заданием. Выдержать, спастись, удержаться от попыток броситься на поиски светловолосой макушки среди деревьев.