Глава 6 (1/1)

Он взял в руки порцию своих таблеток. Большая белая, маленькая жёлтая и гладкая капсулка с неприятным привкусом. Будь его воля, он бы ни за что эти лекарства не принимал. Ну, скажите, зачем лекарства здоровому человеку? Медсестра стояла рядом и внимательно следила за движениями его пальцев, слишком напряжённая, чтобы казаться естественной. Надсмотрщица.Таблетки – кнопочки. Клавиши. Рычажки. Выпейте таблеточку, а потом выпрыгните из окна. Вот и молодец.Он поднял с тумбочки стакан с водой и в последний раз посмотрел на плоские кругляшки на своей ладони. Может, внутри них есть жучки, которые подчинят его этим слугам смерти? Женщина, стоявшая рядом, переступила с ноги на ногу и благожелательно улыбнулась. В её руках был большой блокнот, по которому она проверяла, кто из больных принял уже свои лекарства, а каких ещё нужно было обойти.Скверная бумажка. Интересно, там написано «молодец – не молодец»? - Всё выпил? - медсестра придирчиво осмотрела его руки, а потом кивнула. – Вот и молодец! Он замер, как кролик перед удавом. На языке была ещё остаточная горечь после таблеток, которую он ещё не успел, как следует запить водой, а в ушах уже зашумела кровь. Страх, неуверенность, недоверие поднимались в нём, как температура у заразившегося гриппом – внезапно и неотвратимо.Она читает его мысль, это шпионка, выбирающая тех, кому суждено стать трупами. Сейчас она выйдет из палаты, и в дверях покажется та, от которой пахнет холодом и смертью.Он вскочил на ноги, подгоняемый одним только желанием – защититься. Плана не было, в голове упрямо стучала мысль, что эта женщина не должна более говорить, двигаться, что она – первостепенный враг. Его руки сами собой взвились в воздух, и это стало ошибкой, медсестра успела вскрикнуть и отступить назад, делая между ними преграду из кровати. Он усилием воли заставил себя собраться и вспомнить занятие по лёгкой атлетике, опираясь о железную спинку и легко перепрыгивая матрас.- Клаус! Стой! - женщина быстро подбежала к двери, но ей уже спешили на помощь. Он слышал их топот и возбуждённые голоса какого-то санитара. Плохо. Он оказался рядом с надсмотрщицей как раз в ту секунду, когда в палате появилась пара крепких мужчин в спецодежде. Мозг сразу бросил команду его телу, гаркнув в уши знакомым голосом злобы. Его кулак почти впечатался в нос медсестры, но тут чьи-то сильные руки схватили его за предплечья и дёрнули назад. Кто там, за спиной? Мистер лопата? А может спокойный ветер, складывающийся в ледяное лезвие на тонкой рукояти из чёрного дуба? - Держи его! - он попытался извернуться, но широкая ладонь надёжно зафиксировала его голову, закрыв глаза, дезориентируя. Он взвыл, коротко и яростно, пытаясь укусить нападавшего, но тут же почувствовал быстрый укол иглы. Всё тело содрогнулось, отзываясь резкой болью. Он протестующе завизжал, почти что чувствуя, как по венам течёт эта мерзость, а потом в голове стало тихо-тихо.

*** Он лежал на кровати, пусто глядя в потолок. За окном шуршали широкими листьями клёны, небо было чисто голубое, такое, будто его нарисовал беззаботный младшеклассник. Ни одного облачка, даже снежно белого, ватного. Вчера он попытался заговорить с Руди, но девушка никак на него не отреагировала, спокойно ставя кубики один на другой. Как бы он не пытался до неё дозваться, ему ответом была лишь тишина и безучастный взгляд. Наверное, об их сговоре узнали и поменяли ключик для Руди. Теперь его глаза не могут её заводить, а значит, она вновь превратилась с пустышку. Он ведь так и не узнал, что там за шифр!Медсестра вышла из его палаты только минут десять назад, оставив после себя запах мяты и чего-то цитрусового. Легче от этого не было, хотя каждая из этих примесей в воздухе была живая и ничем не напоминала о кладбище на заднем дворе. Он почти что чувствовал, как кровать продавливается вниз, превращается в липкую жвачку и засасывает его в себя. На грудь надавило что-то невидимое. Прозрачное. Незаметное. Неважное. Мягкая кошачья лапа на груди больного раком лёгких, задыхающимся от веса своих же костей.Он невесело усмехнулся сам себе. Ему было неприятно зависеть от Руди, которая знала всю тайну, а он – лишь половину. Это как косточка в мандаринке, это как кусочек гнилого банана во фруктовом торте. Ему вдруг ужасно захотелось торта, который готовила его мама, захотелось запаха их моющего средства для посуды, лавандового мыла, которое стояло на краю раковины. Всех тех мелочей, ради которых он был готов притворяться ожидаемым. Ожидаемым. Обычным. Ненастоящим. Быть подделкой, примерным гражданином. Вымуштрованной собачкой, чётко знающей, что плохо, а что хорошо, что можно, а что нельзя.Он скривился, сдерживая порыв заплакать. Ему хотелось домой, а заодно ему хотелось забыть об этих белых стенах. Бесчеловечные методы по созданию идеального человека.*** - Тебя вчера не было на прогулке, - тихо заметила Руди, разглядывая свои руки. Он тоже опустил взгляд на её тонкие пальцы и коротко обрезанные ногти. Апатия ещё не до конца отпустила его, но лежать и тупо смотреть в потолок уже не хотелось. Воздух снова стал лёгким, не подверженным таким вещам, как запах лекарств и запах запертой комнаты. - Я сорвался, - он почувствовал лёгкий укол стыда. Это было странно. Девушка даже не смотрела на него, теперь всецело посвятив себя изучению своих туфель с чёрными застёжками-клёпками, но ему показалось неодобрение, притаившееся в уголках её губ. Вторым удивлением стало то, что Руди даже не пыталась заговорить о подкопе, однако у него было чёткое ощущение, что ей хочется что-то сказать.Это ведь доказательство того, что он нормальный, да? Вот Руди нормальная, здоровая, даром, что кукла, и он её понимает, как бы это ни было необычно, значит, их мозги настроены на одну волну. На волну обычных людей. - Я понимаю, - вдруг подала голос девушка, внезапно резко повернув голову. Он даже вздрогнул и чуть не упал со скамейки. Тёмные глаза затягивали, но страха больше не внушали, напротив, они стали тёплыми, как шерстяное одеяло. Непонятная мягкость отделялачерноту зрачка от холодности радужки, он так отчётливо видел её, что в груди зарождалось ещё не до конца осознанное чувство собственного превосходства над всеми.Он видит эту девушку. Видит её всю, полностью, а не только внешнюю оболочку. Ради этого стоило вновь попадать в больницу.