Глава 6. Ужасная новость (1/1)

Паша, как и я, живёт в довольно престижном районе, до которого мы добираемся на такси.Увидев разбитый нос и окровавленные вещи парня, таксист — мужчина восточной внешности, не стал болтать и засыпать вопросами, как делают многие представители этой профессии, и спокойно отвёз нас по названному адресу.Когда автомобиль остановился у двухэтажного дома, а если точнее — коттеджа, Паша расплатился, и мы вышли на улицу, сразу направляясь внутрь. Наши с Пашей родители тесно дружат, работают в одной сфере, только в разных городах. И если я, как уже упоминала ранее, вижу маму только по выходным, так как та уезжает ни свет ни заря, и возвращается, когда уже затемно, то Паша вовсе встречается с родителями только по праздникам, и совсем редко по выходным, так как они живут в другом городе, высылая сыну приличные суммы денег, соответственно и живёт Дылдин один. Сняв кроссовки, тот быстро, перескакивая через несколько ступенек разом, поднимается в свою комнату, чтобы переодеть вещи, испачканные кровью, на ходу говоря мне:— Можешь пока на кухне похозяйничать, ты там всё знаешь, — и это действительно так, я знаю весь его дом, как свои пять пальцев, настолько часто я бывала здесь.Сбросив прямо в прихожей с плеч рюкзак вместе с ветровкой и белоснежные кроссовки с ног, плетусь на кухню, чтобы сделать нам чай, чувствую, сейчас предстоит не самый лёгкий разговор.Минут через пять ко мне спускается Паша, в идеально чистой футболке, по прежнему с ватой в носу, которая вызывает у меня смех, хотя сама ситуация, из-за которой у Паши разбит нос, вовсе не смешная.Отвлекаюсь на чайник, который уже вовсю кипит, достаю из кухонного шкафчика две гравированные кружки, и разливаю в них кипяток, сразу окуная в воду чайные пакетики, которые сногсшибательно пахнут черникой и ещё какими-то ягодами.Одну из кружек отдаю другу, и сама сажусь за белоснежный стол, напротив него. Придётся начинать разговор первой.— Паш, ты как себя вообще чувствуешь? — кажется, знакомы столько лет, но говорить безумно неловко, как будто мы знаем друг друга пару минут.— Всё хорошо, не переживай, — врёшь дружочек, тебя чуть не убили нахуй, у тебя разбита бровь, нос, скорее всего всё тело в синяках, и ты говоришь, что всё нормально?— Я же знаю, что ты врёшь. Паш, прости меня, пожалуйста. Я такая идиотка, — нутром чую, сейчас меня разнесёт на огромную речь, — прости, что я вот так бездумно поступила, просто психанув.. Мы дружим с Пашей девять лет, со второго класса. В третьем классе к нам перевелась Мария, и с тех пор наша тройка стала неразлучной. А если учитывать, что наши с Пашей родители тоже дружили, то мы практически 24/7 были вместе. Дылдин всегда знал, как мне поднять настроение, как успокоить и поддержать.Если честно, я бы никогда не смогла подумать, что он питает ко мне какие-то другие чувства кроме дружбы. И как бы странно это не звучало, я восприняла этот поцелуй как некое... предательство? Глупо, неразумно, но, как есть. Представьте себе, но за все года нашей дружбы мы практически не ссорились. Даже если ссоры и случались, то максимум на день, мы всегда могли найти компромисс и помириться. Да, слабо верится, но за девять лет ссора в четыре дня была самой долгой. И отсутствие Паши в моей жизни заметила даже моя мама.Я люблю играть с чувствами людей, и этот случай не был исключением, я решила устроить этот спектакль, хотя сама ситуация и яйца выеденного не стоит.А в итоге досталось Паше.И, наверное, кроме меня в этом никто не виноват. Голубин-то правду сказал.Высказав все свои мысли Паше, чувствую, как его рука накрывает мою, сжимая её.— Эй, ты чего? Я не держу на тебя никакой обиды, мы оба виноваты, но, я надеюсь, что сейчас всё хорошо? — заглядываю в глаза Паши, в которых нет ни зла, ни грусти. Он смотрит на меня с теплом, как и всегда. — Если ты меня простил, то всё действительно хорошо, —поднимаюсь, и подхожу к парню, раскинув руки. Тот тоже поднимается, делая тоже самое. — А если ты меня простила,то тем более всё хорошо, — Дылдин крепко обнимает меня, взъерошивая темные волосы.Отстраняюсь от друга, и посмотрев на его лицо, дёргаюсь, делая шаг назад. Потом всё-таки разбираюсь, что к чему.— Паш, у тебя снова кровь из носа, — глазами бегаю по кухне, пытаясь найти что-то, чем можно остановить кровотечение.— Сгоняй в ванную, там аптечка должна быть, — киваю, и мчусь в ванную комнату, что, мать его, там забыла аптечка?Возвращаюсь назад, у Дылдина снова красная от крови футболка, которая совсем недавно была без единого пятнышка.— Ты чем, блять, думал, когда её надевал? — задираю голову Паши чуть выше, чтобы проделать нехитрые действия, и остановить кровь.— Я вообще забыл, что снова может пойти кровь из носа, теперь на одну чистую футболку меньше, — кареглазый начинает смеяться, из-за чего я не могу нормально вытереть кровь.— Паша, блять, я тебя сейчас тресну! Не ржи, блять, — произношу всё это не без улыбки, что за человек?!Через минут шесть, кровь перестала идти, я спокойно выдохнула. Я, конечно, не врач, и не медсестра, но справилась со своей задачей на ура. Мы решаем перекочевать на второй этаж, в комнату Паши, тот хотел поговорить о чем-то ещё.Оказавшись в комнате друга, я по-хозяйски запрыгнула на кровать, раскинув руки, пока тот снова переодевал футболку.У меня даже предположений нет, о чем Дылдин хочет поговорить, самый главный вопрос мы наконец-то решили, а остальное, кажется, уже не так уж и важно.Когда тот сел рядом со мной, я, скрестив руки, уставилась на друга, прожигая его взглядом.— Ну-у-у? Ты говорить будешь, нет? — парень накручивает прядь красных волос на палец, так он делает, когда нервничает. — Паш, чё случилось? Тот страдальчески закатывает глаза, и выпаливает:— Я в конце недели к родителям уезжаю...— тот замолкает, выжидая моей реакции. Я же не совсем понимаю, о чём он.— На выходные? — Нет, я переезжаю к ним, там доучиваться буду... — снова замолкает, снова смотрит на меня.— В смысле, Паш? Зачем? — я была готова услышать любую информацию, но не эту.— Блять, если бы я сам знал. Проблемы у них, блять, какие-то, сказали, что на месте всё объяснят, и что всё это обязательно. Эй, ты чего, плачешь? — да я сейчас тебе не просто плакать буду, я тебе сейчас Ниагарский водопад устрою.— Паш, а как же я, Маша?! Мы же никогда не расставались вот так... — только я подумала, что все наладилось, и тут опять. — Я приеду на зимние каникулы, обещаю. А у тебя ещё неделя, чтобы мы могли провести время вместе. Не реви мне тут, — Дылдин тянет меня за руку к себе, обнимая за плечи. Слёзы прекращаться не собираются, ну как так, ну зачем?— Ты Маше собираешься говорить? — пытаюсь контролировать свой голос, и спрашивать уже спокойно, без всхлипов и слёз, только вот получается плохо.Дылдин мне не отвечает, а я представляю, какое траурное лицо будет у Маши, прямо как на её фотографии на паспорт. — Паша-а, ну как я буду без тебя, как, блять?! — уже перехожу на некое подобие крика, всплеск эмоций — дело такое. — А я без вас как буду? Блять, ну не реви, иначе я сам сейчас слезу пущу, — говорит всё это шутливо, хотя я прекрасно понимаю, что ему тяжело, — я же говорю, я на зимнее каникулы обязательно приеду, Новый Год точно вместе отметим.— До него времени, вагон и маленькая тележка, — устало кладу голову на плечо друга,закусывая губу. Наверное, это действительно худшая новость за всё время. Представьте, что человек, с которым вы провели детские годы, оставались неразлучны и едины, с которым разделяли все свои эмоции, будь то радость или грусть, говорит, что он уезжает.. Как обухом по голове, не правда ли?Следующие несколько часов мы провели за воспоминаниями из детства, благодаря которым моё настроение поползло вверх, и глаза, мокрые от слёз, теперь уже были сухими.— А помнишь, как вы с Машей разрисовали все стены на кухне? — улыбаюсь, случай был довольно забавный.FLASHBACK — Маша, смотри! Я тебя нарисовала! — радостно указываю на идеально чистую, бежевого или даже персикового цвета стену кухни, на которой я пыталась нарисовать подругу, но получилась какая-то каракуля, а-ля ?палка, палка, огуречик — получился человечек?.— Сама ты такая! У меня косички с двух сторон должны быть! — блондинка взмахивает своими косами, демонстрируя, чего не хватает на рисунке, и продолжает что-то усердно вырисовывать на стене.— Будут тебе косички, — фыркаю, и всё таки дорисовываю подружке ?косички?, которые на рисунке вышли обычными чёрточками с бантиками на конце. Ха, может тогда, у девятилетней меня появилась страсть к рисованию?Паша же за всем этим спокойно наблюдал, не вмешиваясь в наши ?женские споры?.Когда вернулись мои родители, которые отскочили в магазин ?на пару минут?, и увидели стену, на которой красовались цветочки, бабочки и даже слон, нарисованные фломастерами, пакеты из их рук выпали, конечно, нам влетело, и закончилось всё ремонтом на кухне.FLASHBACK ENDТак, каждое наше воспоминание начиналось с ?А помнишь...?, и заканчивалось всплеском смеха.Насмеявшись вдоволь, понимаю, что пора домой, дел довольно много. Один разговор с Машей, которая потребует рассказать, как всё прошло, займёт не меньше часа, если учитывать её вечные шутки посреди разговора.Виновато говорю Паше, что мне уже пора, парень предлагает меня довезти, но я отказываюсь, сейчас мне нужно побыть одной, наедине со своими мыслями.Дохожу до станции метро, и решаю добираться домой именно этим транспортом. Казалось бы, только ты всё уладил, как сразу же тебя ждёт новая проблема. Жизнь — сплошной круговорот блядских событий, и ты никогда не можешь предугадать, что тебя ждёт. Иногда всё получается довольно несправедливо.С этими мыслями я доезжаю до своего района, и до дома уже добираюсь пешком. Осенью начинает темнеть довольно рано, и уже начинают зажигаться фонари. Мимолётно смотрю на время, почти восемь часов вечера. Оказавшись дома, сразу же принимаю звонок Маши, вот же зараза, чувствует, что я уже дома. Включаю громкую связь, и начинаю заниматься своими делами, болтая с подругой.— Вы помирились? — вопрос, который волнует Машу больше всего на свете. Кстати, когда мы поссорились с Пашей, блондинка не перешла ни на чью сторону, а осталась верна в общении двум друзьям. — Угу, — дома моё хорошее настроение сказало мне: ?прости, прощай?, поэтому мои ответы не блещут красноречивостью. Меня больше волнует вопрос,стоит ли ей сейчас говорить о том, что Паша уезжает.— Мать, ты чего-то не договариваешь,или мне кажется? Я слушаю, давай, выкладывай, — делаю глубокий вздох, боюсь испортить её настроение, но, всё-таки, пусть лучше узнает сейчас.— Маш, я не знаю, как тебе толком всё объяснить, но Паша переезжает в Питер,к родителям... — замираю, ожидая ответа.— Наташ, я знаю, — подруга делает голос очень тихим и виноватым, а мои глаза становятся по пять копеек. Решаю молчать, дабы дать понять мой ступор, пусть уж продолжает, раз начала. — Блять, ты только не истери и не кричи. Я знала это ещё на прошлой неделе, от самого Паши. Но не решалась тебе сказать, я твоей реакции боюсь больше, чем третьей мировой, — пытается шутить, что меня ещё больше злит.— Замечательно! О таких вещах не молчат, блять! А если бы мы не помирились, ты бы меня оповестила, когда он уже уехал, да, блять?! Молодец Мария, пять с плюсом тебе за гениальные решения!— окончательно выхожу из себя, и бросаю трубку.Плюнув на всё, тащусь по лестнице на второй этаж, хлопнув дверью, дабы выпустить пар.Швырнув рюкзак куда-то в угол, ложусь на кровать, закрыв руками лицо. Ужасно болит голова, мысли смешались во что-то непонятное, в какую-то вязкую кашу.И знаете что? Через час-полтора я полностью остыла, и до меня пришло осознание, что подруга просто боялась меня расстроить, боялась, что я могу натворить ещё больше глупостей.В который раз ругаю себя за вспыльчивость, наверное, моё самое выраженное качество, и такие вспышки гнева у меня довольно частое явление. Вспыльчивость толкает нас на глупые, опрометчивые поступки, за которые нам потом стыдно – но иногда уже бывает слишком поздно.Но ещё не поздно позвонить подруге и извиниться, что я делаю довольно редко, гордость тоже является моим не самым хорошим качеством.Нахожу свой телефон рядом с подушкой,и немного подумав, набираю номер Маши, от которой высвечивалось энное количество пропущенных.Идут гудки, начинаю переживать, что она не возьмёт трубку, и с облегчением вздыхаю, когда по ту сторону экрана раздаётся знакомый голос.— Маш... Ты это, извини меня. Вспылила чутка, прости. Я не хотела, — замираю, жду слов подруги, хотя уже знаю, что она простит.— Да ладно, всё хорошо. Ты тоже извини, я должна была тебе сразу сказать, я просто не хотела вмешиваться во всю вашу ситуацию, боялась сделать хуже... — замолкает, даже находясь далеко от неё, представляю, как она улыбнулась. Мы немного поговорили о Паше, сойдясь на мнении, что без Паханчика (мы безумно любим его так называть, правда, когда он не слышит), наша компания опустеет, и вообще всё это полнейший пиздец.Тут же слышу, как подруга вдыхает в себя побольше воздуха, похоже, хочет сказать что-то ?ошеломляющее и неожиданное?.— Твою мать, Наташа, я совсем забыла! — Господи, мне уже страшно, что могло случиться? В школу протащили атомный коллайдер? На Машин дом упала летающая тарелка? Тут мне приходит гениальная мысль, иду на опережение, и выкрикиваю в трубку:— Что, неужели Кирюша Незборецкий беременный?! — хохочу со своей ?гениальной? шутки в трубку Маше.— Ой, иди нахуй. Арсен спрашивал, почему ты с нами не заехала сегодня, волновался короче... — а вот теперь мне не до шуток.— Твою мать! Чёрт, блять! Я забыла, что обещала сегодня с вами заехать, совсем из головы вылетело! — я настолько расстроилась из-за новости Павла, что совсем забыла про Арсена, которого должна была навестить. Нет, я делаю это не из-за чувства вины, хотя оно тоже присутствует, я действительно хотела провести время с этим человеком, — Маш, ну что сегодня за день проблем, а?! — почему на меня набросилось столько проблем, ну почему?— Так, не хныкай мне там, успокойся, завтра заедешь, всё объяснишь, тыры-пыры. Я сказала, что у тебя небольшие проблемы, и ты не смогла сегодня с нами заехать. Обречённо закатываю глаза, сегодняшний день меня просто убивает своими событиями и новостями. Ещё немного поболтав с Машей, краем глаза цепляюсь за время, которое неумолимо показывает 21:37. Почти десять вечера, а у меня ещё ничего не сделано, п р е к р а с н о. Тараторю в трубку, что я иду делать домашнее задание на завтра, прощаясь.— Окей, мы завтра с Кирей за тобой заедем. Проспишь — оболью водой, для бодрости. Всё, целую, — белобрысая быстро бросает трубку, пока я не послала её на три весёлых буквы.Устало осматриваю свою комнату,и сажусь за стол, открывая вкладку с ГДЗ по алгебре, с ней у меня полный провал, уж извините.***На моё удивление, через двадцать минут я вылезаю из-за стола с готовыми уроками, я довольно быстро справилась. Бегу в душ, все дела-пироги, после него становится легче. Делаю себе вечерний, хотя уже почти ночной перекус в виде омлета с овощами, и, поужинав, возвращаюсь в свою комнату.Запрыгиваю в кровать, и наконец-то решаю проверить, как там кипит жизнь в социальных сетях. Захожу в ?ВКонтакте?, пальцы сами открывают страничку Арсена, который сейчас онлайн. А больничный режим для кого?Захожу в чат, где красуется непрочитанное мною сообщение. Арсен Арсеньев:У тебя всё хорошо?16:57 Наташа Лисейчева: всё в порядке, Арсен, прости меня пожалуйста, за то, что не заехала сегодня, я тебе завтра всё расскажу, обещаю. Ты как?22:28 Арсен Арсеньев:Да не извиняйся, всё же в порядке. У меня вообще всё прекрасно, правда заебало уже тут торчать, по тебе вот скучаю.22:28 Наташа Лисейчева: да что ты говоришь, целый день без меня, ужас-то какой??22:29 Арсен Арсеньев: А знаешь,как здесь скучно? никто вроде тебя не вредничает, хоть вешайся.22:29 Переписка затягивает, и отлипаю от экрана я только в двенадцатом часу. Мать, которая уже час, как вернулась с работы, думает, что я уже третий сон вижу.Организм мне завтра ?спасибо? не скажет, глаза невыносимо болят, к тому же наревелась сегодня вдоволь.Поэтому, желаю Арсену спокойной ночи, получаю в ответ тоже самое, и, в обнимку с телефоном, я ухожу в царство Морфея.*** Утро для меня проходило в бешеном темпе, и не смотря на то, что я легла позже, чем обычно, чувствовала я себя бодрячком.Маша с Кириллом, как и обещали, заехали за мной утром, и сегодня уже не раздражали меня своими сюсюканьями, странно, настроение у меня, как нельзя лучше.В школе одноклассники, похоже, всё ещё не смогли отойти от вчерашней стычки, и стоило мне появиться в классе, как по углам сразу же начались переговоры и какие-то шушукания. Хулиганской банды Голубина я, пока что не наблюдаю, может, припрутся к какому-нибудь второму-третьему уроку, а если повезёт, то вообще не объявятся сегодня.Паши тоже пока что не было, некоторое время это щекотало мои нервишки, я даже писала ему. А если опять связался с Голубиным?И всё же, я спокойно выдохнула, когда Дылдин и Смирнов зашли в класс.Увидев меня, кареглазый довольно улыбнулся, и направился ко мне, как говорится: ?с распростёртыми объятиями?. Заметив, как главные подружки Глеба уставились на нас, я даже пожалела, что сегодня нет ни самого Голубина, ни его шайки, хотелось бы мне сейчас бросить в их сторону ироничный взгляд. Наблюдаю, как Паша шутливо треплет Машу по макушке, блять, поверить не могу, что эта неделя пролетит, и Дылдин уедет. Задумываюсь о том, как мне успеть заехать к Арсену, потом провести время с Пашей, а потом Маше уделить время, и сделать всё так, чтобы никто не обиделся. Бедная я, несчастная.Вместе со звонком в кабинет вальяжной походкой заходит, а точнее, закатывается Людмила Николаевна — учительница физики. Чёрт её дёрнул сделать перекличку, сижу начеку.— Я так понимаю, сегодня Голубина и его друзей-товарищей не присутствует? — скрипучий голос женщины заставляет невольно морщиться, — с Арсеньевым что? — класс молчит, а что он может ответить? О том, что Арс в больнице, знаю только я, Кирыч с Машей и Паша, его Кирилл уже проинформировал. Только вот они почему-то молчат, и отвечать приходится мне.— Он в больнице, — чувствую, как взгляды всех одноклассников, не владеющих этой информацией, впиваются мне в спину, а кто-то и вовсе оборачивается, глядя мне впритык.Физичка что-то буркнула себе под нос и пометила в журнале, а я, глянув на свободное место рядом с собой, поняла, насколько без Арсена пусто. Никто над ухом тебе чернуху не травит, из-за чего ты под парту лезешь,ты не дёргаешься каждый раз,когда поворачиваешь голову,потому что волосы соседа по парте кажутся каким-то монстром, стоящим позади тебя. А что, если...