ГЛАВА 9. Как Вы посмели явиться сюда в таком виде? (1/1)

Тают слова в море напрасных фраз,Как будто в первый раз случилось нам надышаться вместе весной.Как ты права: счастье подвластно нам,Долго мы по губам учились считывать глубину полуслов…Шоу ?Уральские пельмени?Когда ?молния? была застёгнута до конца, и навсегда застывшее лицо Земцова скрылось под чёрной тканью, ноги Лизы подогнулись, и она упала бы, но Вита успела подхватить её под руки. Люди вокруг притихли.– НЕЕЕЕЕЕЕТ! – раздался в полной тишине отчаянный крик.Филатова вскочила, будто её ошпарили кипятком, и распахнула глаза, тяжело дыша. В комнате было темно, и определить время суток не получалось. Сон был такой яркий, что блондинка с большим трудом приходила в себя и осознавала, что это не было реальностью. Лиза потянулась рукой к тумбочке и, нащупав телефон, посмотрела на экран: ?1 января. 17:12?.***Ещё Екатерина Сергеевна Савчук ввела неофициальное правило – врачам, дежурившим в новогоднюю ночь, предоставлялось два выходных и ни одного суточного дежурства до десятого января.Лиза бы с удовольствием воспользовалась этой привилегией, но дети уехали с двоюродной тётей в санаторий в Ессентуках, и поэтому уже второго января Филатова вышла на работу, потому что в пустой квартире мысли об увиденном сне и о Земцове сводили с ума.Но бумажной работы, которой обычно хватало с головой, оказалось, как назло, мало, поэтому Лиза отпустила домой Квитко и осталась дежурить в родильном вместо него, но и тут было предостаточно времени подумать.Женщина видела Земцова последний раз в новогоднюю ночь, когда мирный, казалось бы, разговор превратился в скандал, и она, хлопнув дверью, оставила мужчину одного. Теперь её занимали два вопроса: не перегнула ли она палку и к чему был этот сон?*** На следующий день к ней в кабинет постучала Полупанова и, не дождавшись позволения войти, грозно распахнула двери.– Лизавета Юрьевна, это уже ни в какие ворота не лезет! – пылала праведным гневом старшая медсестра. Крылья носа раздувались в такт сердито вздымающейся груди, лицо порозовело от возмущения, но глаза говорили совершенно о другом: ?Я такого ещё не видела! Я в шоке!?– Что уже стряслось с утра пораньше, Вита? – недовольно спросила начмед.– Земцов, – отчеканила Полупанова. – Он явился на работу в нетрезвом, в очень нетрезвом виде, – выделила она слово ?очень?. – Он еле на ногах держится, и перегаром от него за версту несёт. Я с трудом его от родзала отогнала, всё порывался идти роды принимать. Что вот мне с ним делать? – закатила глаза Вита Игоревна.– Пусть зайдёт ко мне. Немедленно, – сурово сдвинула брови Филатова. – Будем разбираться. Спасибо за бдительность, Вита, – крикнула женщина вдогонку.*** Жизнь потеряла смысл и летела под откос.?Даша – моя дочь! Только моя!? – звучал в ушах крик Филатовой. Теперь он твёрдо убедился, что она ему не верит и вряд ли поверит когда-нибудь. Что делать, мужчина не знал.Он медленно брёл по пустой заснеженной улице после ночного дежурства. Солнце уже поднялось и теперь слепило глаза. Земцов жмурился, продолжая движение. Неожиданно в голове вспыхнула безумная мысль, и мужчина даже изумлённо притормозил, а потом зашагал быстрее, ища глазами ближайший супермаркет.Магазин обнаружился за углом. Прежде чем войти, Платон кинул взгляд на часы и удовлетворённо кивнул. Женщина на кассе с ужасом смотрела на товар, который мужчина выкладывал на ленту, но благоразумно молчала.На все деньги, что были с собой, он купил четыре бутылки неизвестного дешёвого коньяка и столько же литров недорогой водки. Впервые в жизни Земцов решил напиться.После второго литра водки его вырубило. Он проспал до полудня, а когда проснулся, голова раскалывалась от боли, желудок судорожно сжимался, норовя отдать назад алкоголь. Не обращая внимания на эти незначительные помехи, мужчина с трудом поднялся с дивана и принялся поглощать оставшийся алкоголь, намереваясь покончить с ним до конца дня. Авантюра не увенчалась успехом: к половине двенадцатого у него остался ещё почти литр водки и три полных бутылки коньяка. Мужчина, как полусидел на диване в жутко неудобной позе, так и уснул.Удивительно, что на следующее утро, Земцов нашёл в себе силы отправиться на работу, опрокинув прежде вместо завтрака полбутылки коньяка. Правда, лучше бы он этого не делал.*** Полупанова вышагивала впереди, за ней пытался идти Земцов, с трудом передвигавший заплетающиеся ноги и поддерживаемый Любавиным. Вита коротко стукнула два раза и, услышав разрешение, пропустила внутрь сначала мужчин, а потом вошла сама, плотно закрыв дверь.Лиза опешила, увидев Платона Ильича в таком виде: взлохмаченные засаленные пряди, чёрная щетина на щеках, блуждающий туманный взгляд. Но она быстро собралась с мыслями и начала отдавать распоряжения:– Вита Игоревна, обзвоните, пожалуйста, всех пациенток Земцова. Скажите, что доктор заболел и приёма сегодня не будет. Вадим Родионович, можете идти работать, и отпустите Вы уже его. Я сама с ним разберусь, – она скривилась, кивнув на пьяного ординатора.– Елизавета Юрьевна, Вы уверены? – спросил Любавин, с опаской отпустив Земцова, которого тут же повело в сторону, и он повалил вешалку.– Уверена, – твёрдо сообщила Филатова, наблюдая, как Платон Ильич без особого успеха пытается вернуть стойку для одежды в прежнее положение, при этом топча её тёмно-синее пальто. – Идите, идите, – рассердилась Лиза.Когда они остались наедине, блондинка внимательно осмотрела Земцова и спросила:– Что всё это значит?Мужчине наконец-то удалось прислонить вешалку к стене, придав ей более-менее устойчивое состояние, после чего он поднял на Лизу глаза, но его снова повело, и Земцов, неловко передвигая неподвластные более разуму ноги, налетел на стол.– Это? – мужчина обвёл мутным взглядом пространство вокруг себя.– Да, это. Как Вы посмели явиться сюда в таком состоянии?– А это… теперь… моё… обычное состояние… – слова медленно вылетали из его рта и оставались висеть в воздухе, как укор.– Как понимать Ваше заявление, Земцов?– Можно… я… это… присяду… тут… – произнёс он, выдвигая стул.– Конечно-конечно, – съязвила начмед, наблюдая за его попытками притулиться на край стула. – И будьте всё-таки любезны ответить на мой вопрос: как понимать Ваше заявление об обычном состоянии?Его глаза окончательно заволокла пьяная дымка, он больше не осознавал, где находится:– Знаете, доктор, жизнь-то хрупкая оказалась. Я испугался, и всё развалилось. Я ж ведь за неё испугался. Думал, так лучше будет... – медленно с большими паузами между словами вещал мужчина куда-то вниз, пристроив голову на сложенных на столе руках. – Я к ней со всей душой, а она мне, знаете, что говорит? Даша, говорит, только моя. И всё, я лечу в пропасть, потому что мне больше никто не верит. А я ведь люблю и её, и Дашу. Виноват я перед ними, док. Такого наворотил, что сказать страшно, ребёнка у нее отобрал, думал, смогу вернуть через время, ан-нет, не вышло. Но так надежда хотя бы была, что простит, а теперь нет. Один я остался, совсем. И что дальше делать, не знаю.Лиза сидела, опершись локтями на стол, и изо всех сил сжимала скрещенные между собой пальцы, не замечая боли. По щекам текли слёзы: такой безысходностью веяло сейчас от Земцова. Вдруг она заметила, что его плечи вздрогнули один раз, другой, потом ещё. Прислушавшись, Лиза различила редкие всхлипы и поняла, что он плачет.Филатова поспешно встала и, подойдя к двери, закрыла её на ключ, чтобы никто их не потревожил, потом опустила жалюзи, заметив несколько пар любопытных глаз в ординаторской, и только после этого присела возле Земцова на корточки и взъерошила пальцами чёрные, чуть засаленные после двух дней запоя волосы. Он вздрогнул, поднял на неё мокрые пьяные глаза и долго-долго смотрел. Лиза выдержала этот взгляд и немного погодя встала на колени, прижала его голову к своей груди, принявшись покрывать её поцелуями, как когда-то ласкала в темноте вновь обретённого Пашу. Она вдруг почувствовала, что верит ему, что простила.– Посмотри на меня, – попросила Лиза. – Пожалуйста, Платон, посмотри на меня, – женщина мягко взяла его голову в свои ладони и постаралась поднять, но Земцов и сам уже, не веря своим ушам, вскинул лицо и внимательно посмотрел в её заплаканные глаза, наконец-то наполнившиеся прежней любовью.– Я верю тебе, слышишь? – прошептала она. – Прости меня, пожалуйста. Я так скучала по тебе. Я боялась, что если доверюсь тебе, то снова будет больно…– А теперь? – прохрипел мужчина, снова осознавая себя во времени и пространстве.– А теперь – не боюсь. Теперь я знаю, что больно не будет... – и она прильнула к его губам.Вмиг протрезвевший Платон горячо ответил на поцелуй, соскользнув со стула на колени, и крепко прижал женщину к своей груди, словно боясь, что она вдруг исчезнет, как сладкий сон. Но она не исчезла. Обвив руками его шею, Лиза сильнее приникла к Земцову, почувствовав его сердцебиение.