ГЛАВА 1. Давай попробуем снова? (1/1)

– Доброе утро, коллеги! – улыбнулась начмед.– Елизавета Юрьевна, как хорошо, что Вы вернулись, – вразнобой приветствовали врачи Широкову Елизавету Юрьевну, которая вернулась на работу после многомесячного больничного. – C сегодняшнего дня я в полном объёме возвращаюсь к своим обязанностям. Я благодарю Марину Станиславовну за то, что на время моего отсутствия она взяла всю работу на себя, – продолжая тепло улыбаться, Лиза посмотрела на Савину. – Хочу начать с объявления: в четверг на пятиминутку пожалует Екатерина Сергеевна. Предупреждая ваши вопросы, скажу, я не знаю о цели её визита. Надеюсь лишь, что это дружеский визит, а не очередной разбор полётов, – черты её лица едва заметно напряглись.Акушеры понимающе кивали. Все прекрасно знали о непростой ситуации в жизни начмеда, и внеочередные разборки оказались бы совершенно некстати. Широковой не очень нравились их сочувствующие взгляды и горестные вздохи, но поделать ничего было нельзя. Она любила этот коллектив и не могла врать коллегам. Лиза была привязана к каждому из них: к Квитко и Полупановой, к Думанскому и Дыбенко, к Ставицкой и Любавину, к Бондареву и Заболотину, и даже к Савиной, с которой отношения поначалу не сложились.Лиза провела очень тщательную пятиминутку, восполняя пробелы, образовавшиеся за время реабилитации в санатории, и отпустила коллег по рабочим местам. Судя по тому, что рассказали врачи, разбора полётов быть не должно.После обеда дверь распахнулась, и вошёл Широков. Он подошёл к жене, приобнял за плечи и поинтересовался:– Лизочка, как ты себя чувствуешь?– Нормально. Ром, я уже месяц не пью таблетки, – она подняла голову и заглянула в его карие глаза.– Почему? Ты же знаешь, что это необходимо, – несколько сердито возразил муж.– Я хочу попробовать ещё раз, и сегодня как раз подходящий день. – Лиз, я не хочу рисковать твоим здоровьем. Прошло всего десять месяцев, это слишком мало.– Ромка, пожалуйста, – она с мольбой посмотрела на него, по-детски прикусив нижнюю губу.Мужчина вместо ответа наклонился, нежно поцеловал её, не испытав, правда, при этом того приятного трепета, что чувствовал обычно, и сказал, озорно улыбнувшись:– Я зайду за тобой вечером.– Рома, спасибо, – смущённо поблагодарила Лиза, когда муж коснулся дверной ручки. Широков ничего не ответил.После четвёртого выкидыша почти год назад что-то в их отношениях изменилось. Лиза часто думала об этом, пыталась понять, что же не так, но безуспешно. Иногда ей казалось, что Рома разлюбил её. Когда она лежала в палате, приходя в себя после случившегося, он уверял, что всё будет в порядке, что они попробуют ещё раз, но его глаза… В них читалась смесь каких угодно чувств, но не любви и нежности. Она видела там отвращение, горечь, равнодушие. Однако именно он смог организовать для неё такое длительное пребывание в санатории, чтобы она спокойно восстановилась. Он умудрился достать путёвку на целых семь месяцев, и уже через три недели после выкидыша они приехали в пансионат. Две недели Рома находился рядом, после чего вынужден был вернуться на работу.В последние десять месяцев их отношения, с пылкими и необузданными поначалу, почти шесть лет назад, чувствами, теперь остыли и напоминали кардиограмму, то поднимаясь на вершину счастья, то падая в пропасть. После того, как в её сердце в очередной раз закрадывалось сомнение, Широков на следующий же день заваливал её подарками, целовал и заботился о ней, разбивая в пух и прах все тревожные мысли. Однако хватало его обычно на неделю, потом Роман снова затихал и не проявлял больше свою любовь столь открыто.Иногда Рома оставался на ночь на работе, хотя было не его дежурство, отговариваясь тяжёлыми родами или сложной пациенткой, которую он непременно должен наблюдать сутки напролёт. В такие дни Лиза всю ночь не смыкала глаз, изводя себя мыслями о том, что же заставляет его врать и где он сейчас на самом деле. Она так боялась узнать, что он проводит ночи с другой женщиной.***На следующий день после возвращения на работу Лиза была вынуждена подписать заявление об уходе. Бондарев решил оставить их, сказав, что уже слишком стар для сумасшедшего больничного темпа. Она понимающе кивнула, напомнила, что Валентин Иванович должен доработать две недели и отпустила, принявшись обдумывать сложившуюся ситуацию.Освобождалось место заведующего женской консультацией. На это место оказалось два кандидата: Савина, прекрасно справлявшаяся с обязанностями заведующей родильного отделения, и Думанский, который, вернувшись из Германии на Родину с немалым европейским опытом, маялся простым ординатором. Она склонялась ко второй кандидатуре. Альберт Александрович сильно изменился, с него сошёл налёт пренебрежительности, он стал отзывчив и мягок по отношению к пациенткам и их родственникам. Да и дёргать Савину сейчас было не лучшим решением. У Марины всё было схвачено, отделение функционировало нормально, без происшествий. Ей сейчас нужен был именно такой человек в родильном, а в консультации прекрасно справился бы и Думанский.Решив этот вопрос, Широкова собрала внеочередную пятиминутку и объявила:– Валентин Иванович Бондарев принял решение покинуть нас.Врачи загудели, но Лиза твёрдо осадила их:– Обсудите всё после собрания. На место Бондарева я назначаю Думанского Альберта Александровича. Правда, теперь будет пустовать место ординатора, но с этой проблемой мы как-нибудь справимся, – она хотела сказать, что сама, если потребуется, выйдет в отделение, но вовремя вспомнила о возможной беременности и промолчала.А чуть больше двух недель спустя случилось чудо: вечером, когда Лиза уже начала собираться домой, в кабинет вошёл черноволосый мужчина со странными, не поддающимися описанию глазами. Именно они притягивали к себе всё внимание, заставляя чувствовать некоторую неловкость.– Здравствуйте! Вы начмед?– Да, я начмед. Но сейчас время уже не приёмное. Вам лучше прийти завтра.Мужчина будто не услышал её и подошёл к столу:– Земцов Платон Ильич, врач-гинеколог. Мне нужна работа.– Вот как? – удивилась Лиза, садясь за стол. – Что ж, присаживайтесь, пожалуйста. Давайте документы.Он протянул ей небольшую стопку листов и, пока начмед просматривала их, принялся рассказывать:– Отец – акушер, мать работала терапевтом в районной поликлинике, там же дед был главврачом. Там и я начинал.– В третьем поколении, значит?– В четвёртом. Прадед был земским лекарем.– Вы принимали участие в миссии ?Врачи без границ??– Да, в Монголии. От Сухэ-Батора до пустыни Гоби, – она удивлённо выгнула брови, не понимая, что же привело такого человека в их провинцию, но спрашивать не стала, потому что хороший врач – на вес золота, да и посетитель явно был не особо настроен на разговоры по душам.Лиза подняла глаза на мужчину, с минуту смотрела на него, оценивая, а потом сказала:– Нам нужен ординатор в родильное отделение. Пойдёте?– Пойду, – твёрдо, с готовностью ответил он.– Когда Вы можете приступить к своим обязанностям?– Сейчас, – некоторое нетерпение прозвучало в голосе.– Ну, сейчас не надо, а вот завтра зайдёте в отдел кадров и оформитесь, после чего можете приступать к работе. Санкнижка у Вас свежая, – Широкова улыбнулась и отдала ему документы.– До завтра, – попрощался мужчина, поднимаясь.– До завтра.Когда он вышел, Лиза откинулась на спинку стула и произнесла:– Вот это да!А потом задумалась: что-то странное было в его взгляде. Нет, оно не пугало, но завораживало. Создавалось ощущение, что он смотрит вглубь тебя, изучает.Выйдя из кабинета начмеда, Земцов облегчённо выдохнул. Это оказалось сложнее, чем ему думалось. Вроде бы не было ничего особенного в этой женщине, и, тем не менее, чем-то неизвестным она отличалась от остальных. Земцов после развода отгородился ото всех женщин, и они не вызывали в нём никаких чувств. А от этой блондинки веяло грустью или, быть может, тоской, словно в её жизни случалось много плохого, однако она усердно скрывала это от посторонних. Платон Ильич успел почувствовать это за те недолгие минуты, пока длился их разговор. Она (?Кажется, её зовут Лиза?) заставила всколыхнуться внутри некое чувство, которое он давно позабыл. Это заставило его усомниться в собственной непоколебимости, верой и правдой служившей больше полугода. Однозначно Платон мог сказать лишь, что она не из тех, кто будет настойчиво лезть с расспросами, а, значит, они должны сработаться.***– Ром, – позвала Лиза.Широков замычал в ответ и повернулся на правый бок лицом к ней.– А я сегодня нового ординатора в родильное нашла, – она улыбнулась и поднялась на локте.– Так быстро? – удивился Роман и провёл ладонью по Лизиной щеке.– Угу. Пришёл сам сегодня вечером, сказал, что работа ему нужна. А у него, представляешь, такой опыт в прошлом. Он в миссии ?Врачи без границ? участвовал, да к тому же ещё и врач в четвёртом поколении, – с воодушевлением вещала Лиза, но Широков почти не слушал её, покрывая лицо жены тёплыми поцелуями.Когда он коснулся её губ, она пылко ответила, обвив его шею тонкими руками. Рома провёл пальцами от плеча до бедра, вызвав волну мурашек на коже, но тут Лиза отстранилась:– Не надо, пожалуйста. Нельзя. Вдруг мы навредим.Широков кивнул, ещё раз чмокнул её в щёку и отвернулся, укрывшись одеялом с головой. ?Обиделся, – поняла Лиза. – Но ты врач, должен понимать риски?, – думала она, утирая слёзы. С губ сорвался всхлип. Роман резко откинул одеяло и повернулся к ней.– Лизочка, ты чего? – зашептал он. – Что случилось?Она отрицательно помотала головой и отвернулась. Широков придвинулся ближе, обнял её за плечо и заворковал на ухо что-то успокаивающее, вот только Лиза не слышала слов, думая о том, как сильно изменился за последний год её муж. Конечно, ему тоже тяжело, но почему он стал отдаляться вместо того, чтобы наоборот сплотиться и поддерживать друг друга? Разве общее горе не сближает?***Сказать, что она удовлетворена, – это ничего не сказать. Начмед была очень рада, что ситуация с вакантным местом решилась так быстро, да ещё и гораздо лучше, чем Лиза рассчитывала. Земцов, уже три недели работавший в больнице, зарекомендовал себя прекрасным специалистом. Пациентки выстраивались к нему в очередь, а одна особо бойкая даже со скандалом требовала, чтобы именно он стал её лечащим врачом.Поначалу в коллективе к нему отнеслись не то чтобы враждебно, но несколько настороженно. Для всех было странным, что врач столь высокого уровня решил работать в провинции. Земцов был молчалив и хмур, ничего о себе не рассказывал, дружеских отношений не заводил, но и не задавался, ко всем относился одинаково ровно. Исключение составлял лишь Андрей Васильевич Дыбенко. Платон по достоинству оценил его пытливый ум и желание научиться чему-то большему.Лиза была довольна его работой, и даже в облздраве её похвалили за этот редкий кадр. Иногда у Земцова возникали мелкие конфликты с коллегами, но они быстро затухали, так и не успев разгореться, потому что он не считал нужным убеждать кого-либо в своей правоте.Сначала Широкову смущал его пристальный изучающий взгляд, но со временем она привыкла не обращать на это внимания, хотя её всё же не отпускало чувство, что он знал о ней больше, чем было позволительно для исключительно деловых отношений.– Лиз, ты уже три недели скрываешь от меня результат теста? Ты беременна? – в обеденный перерыв Рома зашёл к жене и теперь сидел на краю стола, внимательно глядя на Лизу.Она смущённо улыбнулась и прошептала:– Да.Он порывисто обнял супругу и спросил:– У врача была?– Угу, вчера. Сказал, надо недельки три дома посидеть,чтобы не перегружать себя, пока плацента не начнёт формироваться, – Лиза прижалась щекой к мужской груди.– Надеюсь, ты собираешься последовать его рекомендациям?– Конечно, завтра иду открывать больничный, – она улыбнулась и, поднявшись со стула, поцеловала Рому.