VI (ГГ) (1/1)

Я просыпаюсь от слепящего солнца, которое светит прямо в лицо. Я еле открываю глаза, чувствуя тепло по всему телу. Мой мозг после сна отказывается вспомнить вчерашний день, поэтому мне думается, что я дома уснула вместе с одной из своих собак. Может быть и так. Я слегка потягиваюсь и тут меня прошибает. Это не моя кровать. И это точно не моя собака, ну точнее, это вообще не собака. Я перевожу взгляд вниз, но вижу только копну кудрявых волос. Я чувствую тонкие руки на своей талии и голову на груди, понимаю, что сама обнимаю ее за плечи. Наши ноги переплетены как-то невообразимо, но очень удобно. Я обнимаю ее чуть крепче, понимая, что такой шанс выпадет нескоро и начинаю усиленно вспоминать вчерашний день. Так стоп. Мы здесь не вдвоём и занимались далеко не неправильными вещами, что было моей первой мыслью. Она ведь болеет. И здесь ещё был Саша и Джон. Где они?Я отрываю голову от мягкой подушки, но не вижу никого, поэтому снова тяжело роняю ее. Лаура трется носом о мою ключицу, сонно щуря глаза и поднимая взгляд на меня.—?доброе утро? —?хрипит она, снова закрывая глаза и сильнее прижимаясь ко мне. Вау, серьезно? Мы настолько близки, что спокойно лежим в кровати и обнимаемся? Когда это произошло?—?Как ты? —?я перестаю ее обнимать и сажусь на кровати, разминая шею, которая ноет от неудобного положения. Спать вдвоём так неудобно, оказывается.—?Хорошо. — она натягивает одеяло, которое было сбито в ногах, на себя и переворачивается на другой бок, спиной ко мне.—?Эй, не обманывай меня!?— я наваливаюсь на неё сверху, слегка придавливая к кровати, но контролируя давление выставленной рукой.Я дышу прямо над ухом и чувствую, как по ее коже пробегают стайки мурашек и она улыбается в подушку. Я целую ее в белый лоб, так удачно открытый. Да, я проверяю температуру, определённо, но это не мешает мне ловить кайф от близости. Двух зайцев одним выстрелом.Я лениво падаю на свою сторону, растягиваясь на белых простынях. Она разворачивается и мило улыбается.—?хотела тебя поцеловать, но ты заразишься.?— она шмыгает носом и подкатывается ближе ко мне.Меня вдруг резко смущает все происходящее и ее слова производят на меня такое впечатление, что сердце вдруг начинает бешено колотиться, норовя раздробить рёбра и выбраться наружу, а к щекам приливает кровь так, что мне резко становится жарко и я хочу выйти в ближайшее окно.Я не смотрю на неё, лежу, глядя в белый ровный потолок, слыша ее тяжелое дыхание совсем близко.Входная дверь резко распахивается и в комнату, смеясь и переговариваясь, входят Джон и Саша. Затем я слышу тихий шёпот:?они же могут ещё спать? и в ответ ?точно?.Громкий разговор переходит в шёпот и они тихо заходят в комнату. Саша смотрит на нас.—?о проснулись!?— он улыбается своей лучистой улыбкой, в поддержку ему светит солнце, освещая, словно святого и мне кажется, что все будет здорово.—?Доброе утро!— также лучисто улыбается Джон, ставя на стол пакет, откуда приятно пахнет кофе и чем-то съестным.Я сажусь на кровати и потягиваюсь. Саша ерошит меня по пушистым волосам и снимает кофту. Я быстро слажу с кровати и ухожу в ванную, а пока делаю все гигиенические дела, слышу веселые разговоры ребят и в поддержку им хриплый голос Лауры, который иногда что-то говорит, а иногда даже смеётся.Я смотрюсь в зеркало. Вау, мисс ****, вы выглядите максимально странно. Серая кожа, словно стала более живой и приобрела вместо болезненной красноты юную румяность, пустые серые глаза вдруг стали блестящими и отдают голубым цветом, с легкими зелёными вкраплениями. Что же это? Счастье? Оно выглядит так? Я улыбаюсь себе в зеркало и вижу не ту притворную улыбку, как на всех моих фотографиях, а настоящую, радостную и искреннюю улыбку, которую обычно дарит всем Лаура. Вот дурость то. Что ж со мной такое?Я расчесываю волосы, делая в прочем только хуже, потому что они ужасно пушатся и я становлюсь похожей на одуванчик, собираю передние и верхние пряди в пучок, оставляя беспорядок на затылке. Выдыхаю, пытаюсь успокоить разыгравшиеся нервы и счастливо бегущее сердце. Все хорошо, все как надо. Я хочу это? Конечно. Мне нравится это? Безумно. Чего же ты боишься? Ничего.Я выхожу в комнату. Лаура сидит на кресле за столом, Саша на излюбленном подоконнике, а Джон рядом с ним. Парни держат в руках по стаканчику кофе и сэндвичу, а Лаура, не чувствуя никакого стеснения сидя в нижнем белье, вяло смотрит на еду и не берет ее. Я подхожу и встаю в недовольную позу, стараясь сделать как можно более строгое лицо.—?и что же это вы сидите, мадам? —?обращаюсь я к ней.Парни брызжут со смеху, Саша даже давится сэндвичем.Она тоже хихикает и встаёт. Ее слегка покачивает, но она уже лучше держится на ногах.—?ну, я могу постоять.?— также серьезно отвечает она, но я вижу лукавость в ее глазах.Я вдруг сбавляю шутливый тон и руками усаживаю ее обратно.Смотрю на оставшиеся два стакана и, к счастью, вижу чай.—?спасибо, что купили чай,?— я протягиваю кружку Лауре, благодарно смотря на парней?— молоко ведь не рекомендуется пить, когда болит горло,?— уже обращаюсь я к ней, когда она принимает стаканчик. —?а ещё тебе нужно поесть.Я отпиваю глоток латте, который мне взял брат и расплываюсь в улыбке. Мой любимый кофе.—?Да ты прям командир!?— шутит Джон и улыбается.—?Ещё какой!?— усмехается ему в поддержку Саша.Я перевожу на них обиженный взгляд и все же улыбаюсь. Черт, они такие классные вдвоём. О чем я вообще думаю?—?я не хочу, спасибо.?— отпивает из кружки Лаура, жмурясь от горячего напитка, который неприятно обжег горло.—?Надо, хотя бы половину сэндвича!?— я раскрываю ее упаковку и разрезаю на половинки?— ради меня.?— подаю я ей одну из половинок и она нехотя берет?— не заставляй меня кормить тебя.—?А что, так можно? —?хитро спрашивает она, смотря на меня своими прекрасными чёрными глазами.—?Нет. — отвечаю серьезно я?— давай ешь и будем пить таблетки.Она лениво откусывает сэндвич, пока я допиваю и доедаю свой завтрак.Я роюсь во всех тех таблетках, которые мы давали вчера, как в экстренном случае и решаю, что оставить, а что нет.Ну вот, список составлен. Я не вникаю в их разговоры, пишу какие таблетки во сколько и по сколько принимать, потому что знаю, что сегодня я буду весь день с мамой.Я отдаю Джону список и пачку таблеток.—?проследи, чтобы она пила все вовремя сегодня.—?Есть, мэм! - он шутливо отдаёт честь и принимает таблетки, кладя их рядом с собой.—?Вы так мило спали.?— вставляет свои пять копеек Саша, заставляя меня замереть на месте и покраснеть. Я перевожу на него слегка испуганный взгляд, а он шутливо улыбается, протягивая мне телефон с открытой фотографией, где мы лежим в обнимку, такие умиротворенные и счастливые.Я фыркаю и отворачиваюсь к Лауре, но она тоже улыбается. Я вдруг чувствую себя обиженной, не переставая наблюдать, как Лаура через отвращение пытается затолкать в себя эту тупую половинку сэндвича. И когда с ней покончено, она гордо смотрит на меня. Я подхожу к ней, запрокидывая голову и целую в лоб.—?есть, но небольшая. —?выдаю я в конечном счете, когда убираю руку с ее волос и иду собирать вещи и переодеваться.На часах уже 11 утра, пора бы ехать домой.Мы с Сашей, собранные, обуваемся в коридоре. Джон подпирает стенку, внимательно глядя на нас, а Лаура сидит на тумбочке около двери. Я разгибаюсь и обнимаю Джона, парни жмут друг другу руки.—?поправляйтесь.?— говорит, улыбаясь, Лауре Саша и выходит за дверь.—?Пей таблетки, все, что даёт Джон. —?я перевожу на него взгляд и он одобрительно кивает мне. Я стою, слегка наклонившись к ней?— когда ты улетаешь?—?Не знаю, но думаю позже.—?Отлично, значит сегодня ты делаешь все, что говорит Джон, если становится хуже, пишешь мне, я найду способ, как помочь,?— я аккуратно приглаживаю ее волосы?— встретимся послезавтра. —?я легко целую ее в худую скулу, чувствуя слегка горячую кожу под своими губами и бешено колотящееся сердце в груди?— выздоравливай скорее.Я отстраняюсь от неё, разгибаясь в пояснице, но она притягивает меня за руку, укладывая свою ладонь на мою правую щеку и крепко целует в левую. Я чувствую ее сухие губы на своей румяной щеке. Это так странно, что хочется тут же упасть. Я легко отстраняясь, понимая, что нас уже не оторвать друг от друга. Она смотрит грустными глазами и я почему-то сразу вспоминаю хатико. Я напоследок ещё раз приглаживаю ее волосы, нежно проводя рукой и выхожу за дверь, не оглядываясь. Иначе я никогда не уйду.Догоняю Сашу уже у лифта, он довольный, смотрит на меня.—?я же говорил, что напишет. —?он заходит в лифт и облокачивается на зеркало, с добротой глядя мне в глаза. —?влюбилась?Мои щёки приобретают более яркий оттенок.—?если любовь выглядит так, то определенно?— да.Он обнимает меня за плечи и добродушно смеётся и я смеюсь в ответ. Мы выходим из лифта, а затем и из гостиницы, направляясь в метро.Вскоре мы оказываемся у дома и пока мы идём до подъезда я вдруг вспоминаю про фотки.—?ты скинешь мне фотки?—?Я уже скинул.—?Я не смотрела, ладно, посмотрю, когда зайдём домой. Спасибо.?— я улыбаюсь и обнимаю его. Самый лучший брат на свете.—?Вы так чУдно смотритесь вместе, такие контрасты! — он задумчиво поднимает глаза к небу и снова улыбается.Я лишь вздыхаю ему в ответ и звоню в домофон. Мы поднимаемся, счастливо щебеча обо всем и ни о чем, как это обычно бывает с лучшими друзьями и лучшим братом на свете.Мы входим в квартиру, Саша пропускает меня вперёд. Нас встречает мама. Я перевожу счастливый взгляд на неё и застываю в ужасе.У неё сердитое, нет, даже злое лицо. Руки собраны в кулаки, вся ее поза напряжена и угрожающа, как и крылья, раскинутые позади ее спины. Она прожигающее смотрит на меня, а я неподвижно и испуганно смотрю на неё. Сердце стучит в горле и это совершенно не то же самое, что с Лаурой.Я стою как вкопанная, а Саша позади меня закрывает дверь и встаёт за моей спиной, кладя руку мне на плечо.—?Мама, что-то случилось? —?спокойно спрашивает брат, видимо не до конца понимая.Она переводит взгляд своих серых глаз на брата. Я слишком хорошо знаю ее состояние. Мария Оуэнс, моя мать, одна из самых красивых и влиятельных женщин нашего города. Немка с русскими корнями, приехавшая в Россию и родившая двух детей от русского, а затем разбежавшаяся с ним. Строгая, суровая и сильная, а теперь ещё, после инцидента с крылом, помешанная на мне.—?замолчи!?— резко обрывает Сашу она своим ледяным тоном, что мое единственное крыло начинает дрожать.—?Ты,?— с нажимом говорит она и преодолевает расстояние между нами двумя шагами?— Ты! —?она хватает меня за руку так сильно, что я чувствую, что там будет синяк, и резко отводит в комнату, бросая на кровать.Вы когда-нибудь боялись своего отца настолько, что только от его крика хотели плакать? Так вот отца мне заменяет мать. Я вся в слезах падаю на кровать, неудачно приземлившись, ударяюсь плечом и вскрикиваю.—?мама, что ты? —?начинаю я, но она прерывает меня своим громким сильным голосом с истеричными нотками.—?Ты мне соврала, ну ладно бы это,?— она бросает мне свой телефон, чуть не попадая по ноге?— но ты ещё и с этой тварью обнималась, хрен знает, чем ещё вы там занимались! —?она разъяренно выхватывает у меня портфель и достаёт оттуда мой телефон. Разблокирует его. Она знает пароль.Пролистывает фотографии, я вижу это, но не находит там ничего дурного. Она бросает телефон мне и я едва ловлю его, но он все же падает на пол, разбиваясь в дребезги. Я поднимаю его, всхлипывая и утирая слезы, зная, что они ещё сильнее злят маму.—?удаляй!?— резко говорит она.—?Что?—?Все удаляй, все аккаунты в соцсетях. Форматируй телефон. Он тебе больше не понадобится.Я всхлипываю и послушно удаляю аккаунты. Facebook, Twitter, VK, я захожу в Инстаграмм и быстро, пока она отвлекается на Сашу, пишу сообщение Лауре:?не забывай пить таблетки? и удаляю аккаунт.Я форматирую телефон и она выхватывает у меня его из рук и бросает в стену, окончательно добивая.—?мы едем домой, твои вещи собраны, билеты куплены. А ты,?— она обращается к Саше?— я разочаровалась в тебе, не хочу больше тебя знать, ты не смог уследить за сестрой ни разу.Саша молча стоит в проеме, пятясь, когда мать проходит мимо него, зло фыркая:?Весь в своего непутёвого отца? и хлопает дверью.Я срываюсь на истерику, обнимая себя за плечи. Задыхаюсь, ничего не вижу и не чувствую, кроме ужасного страха и боли.Я хочу кричать, но не могу, поэтому просто глотаю слезы и обиду, сжимаясь все сильнее.Саша обнимает меня и я прижимаюсь к нему.—?прости,?— растерянно роняет он?— я не хотел отправить это ей,?— он гладит меня по голове?— я ужасный брат.Я перевожу на него взгляд.—?ты ни в чем не виноват, ты лучший брат!?— я обнимаю его крепче, когда слышу цоканье каблуков мамы. Она распахивает дверь и заходит внутрь, катя за собой чемодан.—?Мы уходим.?— с нажимом говорит она мне.Я быстро встаю, утирая слезы, беру свой чемодан и иду послушно за ней, опустив голову. Саша поднимается, чтобы что-то сказать. Но мама выпускает меня вперёд, подталкивая, чтобы я двигалась быстрее.Мы выходим в подъезд, она хлопает дверью.Остальную часть пути я помню как будто в тумане. Я, ни живая, ни мертвая, сижу на заднем сидении в такси, пытаясь проглотить слезы. Потом аэропорт. Моя идеально выглядящая мать, с собранными светлыми волосами, в чёрном пиджаке и юбке карандаш, на каблуках притягивает к себе взгляды, как к сильной и правильной женщине, а за ней иду я, ее непутевая дочь. Растрепанная, в растянутой толстовке и потёртых кедах и джинсах. Я буквально чувствую, как взгляды устремляются на нас с мыслями ?она ее дочь??.Мама делает все быстро и вот мы уже в самолёте. Я сижу рядом с ней, боясь даже взгляда оторвать от пола.Все три часа полёта я словно в бреду, вспоминаю вчерашний вечер и утро, снова хочу плакать и ненавижу себя за свою неправильность. За то, что не такая, как моя мать. За свою бисексуальность. За все.Мы прилетаем в наш дождливый серый городок, доезжая на припаркованной машине до дома и заходя в квартиру, где нас ждут два добермана. Светлая девочка Лола и черно коричневый мальчик Андерс.Я как заколдованная подчиняюсь всем словам мамы, сидя, словно мышка, на диване в гостиной. Она садится рядом со мной, обнимая, и я чувствую ее грубые руки, не такие как в детстве, и ее холодный голос с проблеском доброты, который говорит:—?все будет хорошо, мы выбьем из тебя эту дурь.А потом длинная бессонная ночь и неприятное солнце сквозь серые тучи.Здравствуй, начало моего персонального ада.