I (LP) (1/1)

Удивление настигает меня вместе с утренним солнцем, когда я еле открываю глаза и чувствую дикую боль в голове. Та бутылка вина явно была лишней.Я натягиваю на себя белое двуспальное одеяло, кутаясь в него, как в кокон и едва не падаю с огромной кровати.Через муки головной боли и бурчащий желудок, который не видел еды уже около двух дней, не считая алкоголя и пары жвачек, я стараюсь вспомнить где же это я нахожусь. И почему я так нажралась?Я высовываю голову из-под одеяла и взглядываю на Часы. 7:47 утра. Игнорируя колокол в моей голове, стараюсь запустить мыслительные процессы.Так, ну судя по всему я в номере гостиницы, учитывая огромную мягкую кровать и не мои часы. Вылезти больше мне не позволяет моя лень и я так и лежу на краю кровати, осматривая глазами все, до чего могу дотянуться взглядом. Во рту сухо, словно в сахаре и ощущение, что я сдохну от обезвоживания, но чертова лень не даёт мне вылезти из-под мягкого нагретого одеяла.Бежевые обои, довольно милые, дверь, видимо, в ванную комнату. Нужно принять душ. Безвкусная картина, а точнее спилы ствола дерева. Я снова смотрю на часы и вижу небольшую табличку с буквами, которые я мало понимаю. Я приглядываюсь. Русский. Так я в России? Ой, а ещё табличка ?no smoking?, которую я, видимо, прекрасно проигнорировала.Я лежу ещё около получаса, наблюдая за лучами солнца и пылью, что прекрасно видно в них, вскоре мне надоедает, да и крылья я прилично отлежала, так что я вылажу из-под одеяла.Передо мной уютный номер, панорамные окна и куча бутылок. Ай ай ай, как не стыдно?Меня подташнивает, хочется есть и пить, но одновременно от мыслей о еде я чувствую нужду сблевать. Я потягиваюсь около окна, не думаю впрочем, что за мной могут наблюдать. Только потом замечаю, что стою лишь в серых трусах и стоило бы надеть майку, ради приличия. Но сперва душ. А ещё первее вода. Из мини холодильника я достаю бутылку, дрожащими пальцами открываю и жадно пью, чуть не давясь. За раз выпиваю всю бутылку и ставлю себе мысленно галочку купить воды.Я захожу в ванную комнату, все по классике. Белая с коричневым плитка, душевая кабинка, туалет, большая раковина и огромное зеркало, я мельком гляжу в него, но этих двух секунд хватает, чтобы остановиться и ужаснуться. Что я сделала с собой? Что со мной сделал возраст и мой ритм жизни? Впалые скулы, бледная сухая кожа, пустые глаза, мешки под глазами, морщины по всему лицу, что так отвратительно уродуют его. Нет, я никогда не была красивой девушкой, никогда не считалась привлекательной и милой. Даже симпатичной меня сложно было назвать. Но я всегда привлекала всех своей живостью, блеском в глазах и счастливым румяным лицом с вечной огромной улыбкой. А что сейчас? Я посерела, постарела и стала отвратительно скучной и почти что мертвой. Если я притворяюсь и лягу в гроб, думаю, никто не увидит разницы. На самом деле, меня это злит. И ещё меня злит то, что я не понимаю от чего это. Конечно, возможно, что я к 40 годам уже не могла выглядеть также как в 20, однако не только же возраст все испортил. Я определенно живу не для себя. Песни, концерты, гастроли. Остальное время я трачу на счастье и удовлетворение Лорен, которое, в прочем, мало приносит удовольствия мне. Порой мне хочется покоя, а не носиться с ней, как с маленькой девочкой, словно ей не хватает внимания. Я провожу рукой по щеке и мне хочется ударить себя со всей силы и с тем же желанием я хочу разбить зеркало.Я вновь выхожу в комнату, меня освещает солнце и я не могу не улыбнуться ему в ответ. Из шкафа я достаю свой небольшой чемодан, который путешествует со мной уже многие годы. С ним связано столько воспоминаний, что даже все и не упомнишь. вытаскиваю от туда чистые трусы и майку, замечаю зарядку для телефона, надо бы поставить его заряжаться, надеваю на руку резинку. Снова захожу в ванную, стараясь игнорировать женщину в зеркале и не выводить себя ещё больше. Снимаю грязное белье и критично оглядываю себя. ?Ну и на кого ты похожа?? проносится в моей голове. И правда. Перемальчик и недодевочка. Ноль груди, ребра видно, зато животик внизу есть, я ж все-таки женщина. Тощие ноги, впрочем, ничем не отличающиеся от рук. Большой размер ноги. Длинные руки с большими ладонями. Я такая нелепая и смешная. Может, я всегда вызывала улыбку у людей не из-за своих песен и слов, а из-за внешнего вида, который я умудряюсь ещё и подчеркивать.Пора заканчивать с самоедством, пока я не додумалась до чего-нибудь не очень хорошего.Я довольно брезглива, но сейчас мне больше противно от себя, нежели от видавшего жизнь душа, куда я, естественно, залажу полностью нагая. Тёплые струны воды окатывают мое уставшее тело, отчего я вздрагиваю и поскальзываюсь, чуть не падаю на задницу с гарантией сломать себе копчик и пару рёбер, а в хмельной рассудок ударяют воспоминания, грозясь разбить черепную коробку и развалить мое шаткое эмоциональное положение в хламину. Я трясу головой, чтобы на время смахнуть с себя все переживания и продолжаю мыться. Крылья еле намокают, впрочем, как обычно. Они топорщатся и не хотят меня слушаться. Порой я думаю, что это карма. Карма иметь столь редкие чёрные крылья, особенно такого огромного размера и не уметь ими управлять.Когда я выхожу из душа, вся мокрая, заливая кафельный пол водой, я мёрзну. Очень сильно. Ещё и мокрые перья липнут к спине, вызывая дополнительную порцию отвратительных мурашек по коже. Быстро вытираюсь полотенцем и натягиваю на себя нижнее белье. Как обычно с трудом надеваю майку. С крыльями, что выше тебя в сложенном положении, это сделать довольно трудно.Выхожу в комнату и уже хочу упасть в кровать, но совесть не даёт. Тем более я совершенно не помню, должны ли за мной придти, по делу ли я здесь. Стоит убраться.Я еле заправляю постель, одеяло которой кажется непосильно тяжелым и я пару раз запинаюсь о ножки кровати, больно сбивая пальцы. Только сейчас я понимаю, что у меня ужасно ломит крылья.Собираю бутылки и выкидываю их в мусорку, те, что не входят, просто стоят рядом. Отлично, показываю себя, как конченная алкашка.Я убираю весь мусор, включая завалившийся (запрещённые в этом номере) бычки. Комната становится идеально чистой, ну почти. В какой-то жопе звенит телефон и я, ползая уже на четвереньках, пытаюсь его найти.Отлично, он за комодом. Еле достаю его, благо у меня длинные пальцы и беру трубку. Вау, Джон. Значит я здесь все-таки по делу.—?Доброе утро, LP. Как спалось? Как тебе ночная Москва? Как настроение? Я заеду за тобой в 9, будь внизу, пока!Я даже не успеваю рот открыть, Джон такой Джон. Я улыбаюсь и смотрю на время: 8:13.Так, значит я в Москве. Смотрю на дату: 6 июля.О черт, сегодня же фестиваль, в котором я участвую. О черт. Сколько градусов? Обещают 24. Ну да ладно. Я пару минут ломаюсь, решая, что надеть.Классические чёрные джинсы, мои любимые лаковые казаки, хм, почему бы и не бордовая рубашка? Закатаю рукава и все! И опять же с трудом надеваюсь рубашку, еле проталкивая крылья в специальные отверстия. Порой я мечтаю о маленьких светлых крылышках, так было бы лучше. Меньше внимания, меньше неудобств в жизни, больше возможностей.Ну вот я одета, волосы почти высохли.Я сижу на кровати и наконец-то разрешаю воспоминаниям ворваться в мою голову.Позавчера я поссорилась с Лорен, вчера мы не виделись и она не проводила меня на самолёт. Я написала ей вечером, когда была уже в гостинице, попросила прощения. Она ответила смутно, что-то неразборчивое.Проверяю почту, вижу сообщения от нашей общей подруги, открываю. Фотки. Слабо грузятся, к тому времени я уже в нижнем белье сижу около окна, но чувствую как мои руки и крылья напряжены. Фотки открываются. На них Лорен, счастливая, в обнимку целуется с каким-то мужиком. Фотографий слишком много, так что это не фотошоп и не случайный друг, как она любит оправдывать всех. Я не выдерживаю и, не контролируя себя, бросаю телефон в стену. Слава богу, он отскакивает и падает на кровать, спасаясь от трещин. Я сижу с минуту, крылья дрожат и не слушаются, так же как и руки, а внутри разгорается вулкан, перекрывая разум напрочь. Я дрожащими влажными руками тянусь до телефона, попутно осматривая его на предмет повреждений, падаю на кровать и трясущимися пальцами набираю ее номер.Она берет трубку не сразу. Я лежу в давящей тишине, прерываемой лишь долгими противными гудками. Она отвечает.—?Нам нужно серьезно поговорить. — я пытаюсь сделать максимально строгий голос, но слезы в нем настолько слышны, что я с трудом их сдерживаю, а мои крылья давно уже дребезжат сзади сами по себе. Их я не могу сдержать.—?Да, что случилось? —?такой странный голос, словно обрывками. Шуршание ткани.—?Ты можешь говорить? —?к черту вежливость. Почему я так вежлива сейчас? Почему просто не могу спросить, забочусь о ней? Я успеваю встать с кровати и упасть в кресло напротив окна. Тишина.—?Да. Ааах... - стон срывается мне прямо в трубку и я отдергиваю телефон от уха, зажимая другой рукой рот, чтобы не закричать от боли и обиды. Больно прикусываю кожу на тыльной стороне ладони.Единственное, что я слышу в последний момент это мужской голос и слова ?забей и посмотри на меня?.Телефон выпадает у меня из рук, стукаясь о пол, я сгибаюсь пополам, прижимаясь грудью к коленям, глотая слезы и обиду.Не хочу сдерживаться, не могу. Кричу, срывая голос, кричу, пока не кончается воздух в лёгких и я с хрипом замолкаю.Мое тело само по себе бьется в судороге, будто меня ударило током. Я не могу это прекратить. Волосы противно прилипли к мокрым щекам и лбу, я убираю их назад, продолжая истерично рыдать, цепляясь пальцами за голые колени, плечи, живот оставляя на них царапины.Единственное, что приходит в мою голову, помимо обиды и боли, это алкоголь. Я обязана набухаться в хлам.Отлично, подарочная корзинка, 3 бутылки вина и ещё какая-то муть. Я трясущимися руками открываю бутылку и прикладываюсь к горлышку. Алкоголь противно обжигает горло, однако, он очень быстро бьет в голову, давая расслабиться и забыться.Я просто выпиваю все на голодный желудок и без сил падаю на кровать, видимо сразу же засыпая. Спасибо, что не сблевала.И вот мое утро сейчас.Телефон вибрирует в руках, я вижу номер Джона, время 8:57.—?я подъезжаю.Быстро выхожу из номера, не забываю взять с собой портфель и ключ-карту.Спускаюсь в большой холл, отделанный белым мрамором и позолоченными вставками, красными коврами и велюровыми шторами. Джон заигрывает с девушкой около стойки регистрации. Милая брюнетка кокетливо отвечает ему, не забывая при этом набирать что-то в компьютере.В мыслях сразу же всплывает фраза ?а вдруг у неё есть парень??, вдруг Джон заигрывает с женатой? Но я отмахиваю ее, видимо, я уже не смогу нормально смотреть на романтику. После того, как я все вспомнила сил нет даже улыбнуться Джону.Мы обнимаемся. Точнее он обнимает мое амебное тело, а я тихо соплю ему в шею, щекоча своим дыханием.—?Эй, ужасно выглядишь!— он посмеивается и ведёт меня к машине. Я еле перебираю ноги, чувствуя его крепкую руку на своём плече.—?Да, я знаю.?— я ерошу волосы, словно это поможет.—?Ты пила?—?Как ты догадался? —?слишком наигранно спрашиваю я и сажусь в машину. Пристёгиваюсь.—?Ты голодна? —?интересуется Джон, переводя на меня взгляд в зеркало, попутно пристёгиваясь.—?Не ела два дня. — честно отвечаю я.—?Ты гробишь свой желудок,?— укоризненно говорит он мне, заводя машину и отъезжая с парковки. Я по привычке сижу сзади за затонированными окнами. Ответить я ему не могу. Он прав, я гроблю свой желудок. А ещё свою жизнь, но об этом не стоит знать всем. —?давай позавтракаем.За окном пролетает Москва, я едва успеваю следить за всем. Заполненные дороги, спешащие сонные люди, окна, магазины.Мы приезжаем в маленькое кафе. Я вылажу из авто, умудряюсь удариться головой и зло шиплю на свою неуклюжесть. Мы проходим внутрь. В кафе очень уютно, везде все такое пастельное и мягкое. Диваны, ковры, тёплый свет, пахнет чаем и выпечкой, а по стенам куча полок с огромным количеством книг. Садимся за дальний столик, народу мало, поэтому я растягиваюсь на мягком пурпурном диване. Представляю сейчас свой видок. Голос у меня сорванный от криков и истерики, а еще севший из-за алкоголя. Как я буду петь сегодня?—?что ты будешь? —?спрашивает джон, когда к нам подбегает молоденькая официантка.—?Возьми на свой вкус, только обязательно горячий чай. —?вяло отвечаю я, пялясь в стол.—?Хорошо. Я сижу на мягкой диване, на нас дует кондиционер, так что не так уж и жарко. Джон что-то говорит, может со мной, а может по телефону. Я молча смотрю в одну точку. Ощущение, что меня выпотрошили изнутри и тут сидит лишь оболочка. Горло саднит, поэтому я начинаю слегка переживать за сегодняшнее выступление.Молодая девушка подбегает к нам с подносом, аккуратно выставляя еду. Когда она держит кружку для чая, не зная кому ее ставить, Джон мельком говорит ей.—?это для моей леди.Девушка удивлённо вскидывает брови и неуверенно ставит стакан передо мной. Я поднимаю на неё глаза и щурю их, пока она сконфуженно расставляет приборы и, прижав к себе поднос и убедившись, что нам больше ничего не нужно, быстрым шагами уходит к барной стойке, начиная разговор с юным барменом издалека.Оладьи? Ну ладно, я рада хоть такой еде. Несмотря на двухдневный голод ем я вяло, не оправдывая своих надежд на вкусный завтрак и наконец-то полный желудок. Джон уже давно доел омлет и сидит в Инстаграме, иногда улыбаясь и даже посмеиваясь, а я все мучаю бедную оладушку. Зато пью уже третью кружку чая.—?Не удивительно, что ты тонкая, как спичка.?— смеётся джон, замечая, как я размазываю по тарелке джем.—?Не лезет. — честно признаюсь я и откидываюсь с кружкой чая на спинку.—?Что случилось? - уже более настойчиво спрашивает он, упираясь руками в стол. Вроде и даёт мне выбор молчать или рассказать, но все же эмоционально давит и я сдаюсь.—?Лорен изменяет мне с мужиком и вчера я истерила и набухалась так, что не чувствую голоса. —?Джон молчит в ответ, как-то грустно смотря на меня. Затем он хлопает меня по плечу со словами ?все будет хорошо, в море много рыбы? и зовёт официантку.Я встаю из-за стола, поправляя крылья и стараясь ими не разнести весь интерьер. говорю спасибо официантке, хотя видимо лицо мое не выражает ни благодарности, не счастья. Она протягивает мне жвачку, впрочем, тоже без особо энтузиазма поглядывая на меня и я на автомате закидываю ее в рот, сняв упаковку.Выхожу первая из кафе, не дождавшись Джона и усаживаюсь в только что открытую машину на заднее сидение. Забываю пристегнуться и растягиваюсь по сидениям, стараясь не раскиснуть на глазах у давнего друга. Однако слезы снова подступают, я героически их держу. Первые секунды три, а затем начинаю тихо скулить, словно подбитый зверь, стараясь не отвлекать Джона от дороги. Цепляюсь пальцами за острые коленки, я почти что сворачиваюсь в клубок, стараясь заглушить свои всхлипы, но выходит не очень. Я быстро устаю, глаза начинают ужасно болеть и я, не замечаю, как засыпаю.Внезапно меня тормошит за плечо Джон. Я еле раздираю глаза, потирая их руками, смотрю на него. Он головой мне показывает, мол, приехали. Я ерошу волосы, выдыхаю и открываю дверь навстречу палящему солнцу и лучистому фестивалю, ярким людям и веселью.Здравствуй тяжёлый день.