СЕМЬ (1/1)
Обращение автора к читателям, если таковые еще есть:Мои дорогие читатели, я искренне надеюсь, что вы еще не потеряли интереск этому, с позволения сказать, произведению. Я наконец вернулась к работенад ним. Должна признать, что спустя столько времени мне достаточнотрудно продолжать эту работу, но я постараюсь не разочаровать Вас.Если Вы читаете это, то огромное вам спасибо, что Вы остались со мной итерпеливо ждали появление новой главы более полугода.С любовью, Уэйс.P. S. Простите за мрачность этой главы.
"Сочувствуем," - холодно говорят они. Я совершенно разбита. Мозг отказывается продуцировать мысли и, кажется, полностью превратился в слезы. Они же обещали. Обещали! Не сдержали своего слова! "Мы сделали все, что смогли," - я слышу их голоса, такие же холодные, безэмоциональные. "Значит, не все! - упрямо кричу я сквозь слезы, срывая голос. - Это вы виноваты! Вы..." - кто-то крепко сжимает меня в объятьях, не давая ударить одного из собеседников. Я отчаянно сопротивляюсь, но все мои усилия тщетны. "Успокойся," - тихий шепот прямо в ухо, голос до боли знаком, но чей он? Я не помню. В глазах быстро темнеет, воздуха не хватает, кружится голова, ноги больше не держат меня. Темнота.Я не чувствую ничего, темного окружает меня. Темнота везде: внутри меня и снаружи. Все заполнено ничем. А раньше было столько прекрасного: щебетание птиц... я его слышала. И сейчас я что-то слышу. Похоже на жужжание, но это не оно. Кто-то что-то говорит. Я не могу разобрать слов и снова погружаюсь в темноту. Спустя вечность я снова начинаю что-то слышать. "Все будет хорошо, не стоит так переживать," - успокаивающе произносит кто-то. Это мужчина. Его голос кажется мне очень знакомым, словно с этим человеком я разговаривала не один раз. "Вы говорили так же и про..." - а это говорит уже женщина. Она рыдает. И мне так больно. И снова я погружаюсь в темноту. Через еще одну вечность я снова могу слышать, играет какая-то красивая мелодия, я не слышала ее раньше. Мне хочется коснуться ее, потрогать на ощупь. Я чувствую пальцы и даже могу пошевелить ими. Мелодия сразу обрывается, кто-то хватает меня за руку, я чувствую руку другого человека. Она теплая, мягкая и так нежно растирает мои холодные пальцы. Мне хочется увидеть этого человека. Неожиданно для себя, я открываю глаза. Яркий свет слепит меня, но медленно вырисовываются контуры силуэта. Длинные волосы, прямой нос, это женщина. "Эсми... Эсми..." - она зовет меня, я узнаю голос, это мама, хочу ответить, но снова проваливаюсь в темноту. "Все в порядке, она скоро придет в себя," - произносит доктор Смит, я его помню, а мама все еще сжимает мою руку в своей. Я больше не проваливаюсь в темноту, я засыпаю, хотя мне ничего и не снится.Я не чувствую усталости и не помню ничего из того, что происходило в последние дни, это почему-то гложет меня, словно я забыла что-то очень важное, от чего зависит чья-то жизнь. Мама все еще рядом, я чувствую ее теплые пальцы, слышу дыхание и слабый шепот, она повторяет мое имя, снова и снова. Набравшись сил, я сжимаю ее ладонь в своей, не сильно, аккуратно, боясь причинить боль или напугать, открываю глаза и смотрю прямо на нее. Только сейчас я понимаю, что в комнате темно, видимо, ночь.- Эсми? - Эзель обнимает меня. Впервые в жизни обнимает, а не держится на расстоянии. На своей щеке я чувствую что-то влажное, неужели она плакала?- Мама, - я слабо отвечаю на объятия, - мама, мама, мама.. - повторяю я без остановки, словно маленький ребенок. Она нежно целует меня в лоб, прижимает к себе, что-то говорит, кажется, что любит меня и что чего-то испугалась.- Эсми, ну, прости, не знаю, что нашло на меня! - второй час я вынуждена выслушивать извинения Марии, которая не оставила меня ни на минуту с того момента, как я вышла из дома.- Розы, ярко-алые, у вас есть? - любезно поинтересовалась я у продавца, мужчина коротко кивнул, косо глядя на девушку, которую я по-прежнему обделяла вниманием и которая уже практически валялась у меня в ногах.- Ми-ми, что я должна сделать, чтобы ты меня простила? - едва не плача и подвывая, обращалась ко мне бывшая приятельница.- Могу ли я заказать пять сотен к завтрашнему полудню?- Да, конечно, мисс Плэтт, - вежливо ответил продавец. Весь город знал о том, что случилось у нас в семье.- Мне рассчитаться сейчас или по доставке? Сколько я должна?- Двести четырнадцать, - посчитав, мужчина улыбнулся.- Так мало? Почему? - недоумевающе спросила я, ища в сумке кошелек.- Я не могу взять с вас больше названной суммы.Не став слушать, я все же дала тысячу (даже по самым моим скромным подсчетам этого явно было не достаточно), напомнив адрес и время, и быстро направилась дальше по торговой улице под все те же непрекращающиеся извинения Марии, теперь сопровождающиеся постоянными всхлипами.После долгой службы отпевания в местном храме, мы с матерью в сопровождении еще человек десяти поехали на кладбище. Вопреки традициям и моде США, мы решили именно похоронить, а не кремировать умершего. Среди людей, присутствовавших при этом, я заметила незнакомую мне женщину, она стояла немного поодаль от нас; вся в черном, она вытирала лицо хлопковым платком, глаз ее я не могла разглядеть за черной, плотной, на первый взгляд, вуалью; в руках ее я заметила небольшой букет из роз и гвоздик. После погребения мать в сопровождении родных уехала домой, а я осталась, чтобы разложить купленные цветы на могиле. Через двадцать минут она полностью была покрыта алыми розами. Те цветы, что остались, я перевязала лентой, прежде стягивающей мои волосы, и положила возле памятника. Когда я уже отошла метров на сто от могилы, женщина решилась наконец подойти к ней; вопреки всем моим ожиданиям она не просто положила букет, но села возле памятника прямо на землю и, кажется, заплакала. Недолго колеблясь, я все же подошла к ней и решила поинтересоваться, кто она и давно ли знакома с ним. Когда она чуть-чуть успокоилась, то сказала, что ее имя - Элеонора Хартман, а с ним она знакома еще со школы и всю жизнь была влюблена только в него. Слышать мне это было не слишком приятно, но тем не менее Нелли (так она разрешила мне называть ее) показалась мне очень хорошей, доброй, душевной женщиной, располагающей к себе и не желающей нашей семье ничего плохого, посему я, без угрызений совести и страха (все же знала я ее еще меньше часа), и пригласила ее к нам домой. Бросив последний печальный взгляд на памятник, я помогла ей подняться и мы отправились к дороге, где меня должно было ждать такси."МАКС ПЛЭТТ03.03.186104.12.1901Помним.Любим.Скорбим."