Часть 9 (1/1)

- Вставай, пары пропустишь, - Родерих недовольно подергал замотанную в одеяло фигуру. Показались взъерошенные серебристые волосы, и Гилберт недовольно замычал.- У меня нет сегодня пар.- Достойная попытка, - усмехнулся мужчина, пытаясь рывком стащить одеяло. Байльшмидт жил у него уже неделю – после того, как парня выгнали из общаги и Родерих предложил тому пока пожить у себя. Правда он не учел, что Гилберт так скоро обживется, притащит гитару, будет свинячить на кухне – с его появлением в доме беспорядок вдруг обрел ужасающие масштабы, имея склонность просто возникать вокруг нерадивого студента. А еще его было просто нереально разбудить утром. И вообще, вся эта ситуация понемногу начинала раздражать музыканта, привыкшего вести тихий, спокойный, уединенный образ жизни.- Первых двух нет, - сделал последнюю попытку Гил, уже чуть не хныкая от того, что одеяло все же неуклонно сползает с него. Потом вдруг улыбнулся и перестал бороться за последний сладкий утренний сон. Родерих отлетел на пару шагов назад, сжимая в руках бесполезное теперь одеяло, а Гилберт вольготно раскинулся на постели, наслаждаясь ошалевшими глазами Родериха. Тот несколько секунд просто смотрел на парня, потом взвыл:- Ты опять голый спишь?! – одеяло полетело в Гила, а музыкант, просто нечеловеческим усилием сдерживаясь, пошел на кухню. И с какой стати он позволяет мальчишке до сих пор жить у себя? Это ведь постоянный источник раздражения! Ну да, а еще нескончаемый запас варежек и шарфов – Родерих иногда всерьез подозревал, что Гил по ночам сам вяжет ему чудовищные варежки – он выкидывал их после первой же носки, не в силах смотреть, как это шерстяное недоразумение смотрится на его руках. Но Байльшмидт постоянно дарил ему новые, беспокоясь, как бы руки не замерзли. Кажется, пора его выгонять.В кухне появился Гилберт, рассеянно ероша и так встрепанные волосы. Ну, хотя бы надел джинсы, и то хорошо. И тут же, не глядя, потянулся к чашке Родериха, отхлебнул кофе и блаженно застыл на несколько секунд. Такая картина повторялась каждое утро и бесила обычно спокойного Эдельштайна просто неимоверно.- Это моя чашка.- И кофе в ней вкуснее, - улыбнулся Гил, ловко защищаясь от праведного гнева хозяина чашки. Каждое утро это было все забавнее и забавнее – он просто не мог удержаться от поддразниваний Родериха – в гневе тот всегда неимоверно мило выглядел.Да и, кроме того, Гилберт был счастлив. Счастье его состояло из маленьких осколков – рассмешить музыканта, украдкой коснуться, попробовать его кофе, полюбоваться на голую спину – хотя последнее удавалось редко. Родерих был удивительно дисциплинирован, даже после пробуждения сразу же переодеваясь в привычный дневной костюм. Байльшмидт был настолько счастлив, что это даже немного огорчало его. Не может такое продлиться долго. Но Родерих пока молчал, а Гилберт старался сделать все, чтобы завоевать неуступчивого музыканта – тем более, что с каждым днем ему все больше хотелось хотя бы обнять и поцеловать. А дальше как пойдет. Но, насколько уже Гил успел узнать своего нового знакомого, пойдет крайне болезненно, просто до звезд из глаз – Родерих при случае мог и ударить крайне больно, благо, что на практике он редко применял подобное умение, больше грозился.- Я сегодня поздно буду, - вспомнил он. Надо бы предупредить хозяина квартиры, что он может завалиться под утро и нетрезвый.- После одиннадцати дверь не открою, - мгновенно отреагировал Родерих. Байльшмидт опустил глаза и жалобно хныкнул. Обычно этот прием срабатывал всегда, но явно не сейчас.- Но я хотел с друзьями встретиться, давно не виделись…- Одиннадцать, - хладнокровно отозвался Эдельштайн, делая себе кофе в другую чашку. – Или ты ночуешь на улице.- Значит, на улице, - согласился Гилберт, кося хитрым глазом. Родерих просто не выдержит, когда он начнет под дверью скулить всю ночь – и впустит.- А теперь выметайся, тебе на пары пора.Радостный Гилберт убежал в университет – иногда Родерих поражался, как этого дурака еще не поперли оттуда. Может, связи какие? Надо бы узнать… Просто из интереса, да.А у него еще были дела. Надо будет вечерком заскочить к брату, так больше шансов застать его дома.

Людвиг пил. У него просто не было выбора – всхлипывания и мольбы из-за закрытой двери практически не прекращались – Феличиано затихал, лишь, когда его вырубало от усталости и ломки. Но беспокойный сон долго не длился – и все начиналось снова.- Людвиг, выпусти меня! Я… Я исправился, мне больше не хочется наркотиков!Это вранье. Сейчас он скажет что угодно, лишь бы получить вожделенную дозу.- Пожалуйста…- тонкий, дрожащий всхлип. Людвиг зажмурился и приложился к бутылке, спешно глотая обжигающую жидкость. Практически, он начинал сходить с ума – просто сидел под дверью и слушал вопли Варгаса. Мысли тоже крутились депрессивные и безрадостные.Он заслужил это. Точно заслужил. Сколько же тонн наркотиков прошло через его руки в свое время? Но он думал только о деньгах, старался никогда не вспоминать потерянные глаза тех, кто готов теперь за дурь жизнь отдать – лишь бы получить еще немного кайфа. И вот его расплата.Феличиано за дверью расплакался тоненько, начал царапать дверь. Звук раздражал, потому немец поднялся и, пошатываясь, направился на кухню за кофе. Первые пару дней самые сложные – но он еще не слышал, чтобы с «Сахарного снега» могли слезть. Не было таких еще случаев – наркотик цеплял намертво и уже навсегда. Правда, в этом случае «навсегда» не было таким уж и длинным.Итальянец за дверями начал выть, аккомпанируя себе ритмичными ударами в дверь – на удивление сильными, словно бился головой или же всем телом.Людвиг горестно вздохнул. А по зубам ли ему эта задача? Не взялся ли он за невыполнимое дело? И вообще, с какой стати он беспокоится об этом бездомном парнишке?Так нужно. Он знал это, чувствовал всем своим существом, что если не поможет Варгасу – то и сам недолго продержится. Откуда появилась такая параноидальная мысль – немец не знал, но чувствовал, что делает все правильно. Случайный взгляд на календарь – и Крауц застонал. Надо показаться на работе и переслать Скотту новый образец. Именно это было последним делом, чем он хотел бы сейчас заниматься – но нужно взять несколько доз и для Феличиано.Торис был совершенно очарован прекрасной девушкой. Фели была красива и умна – и не стеснялась показывать это. Ее можно было боготворить и обожествлять – что Лоринайтис с удовольствием и делал. Он никогда не думал, что такие красивые девушки умеют думать – поэтому его отношения обычно ограничивались несколькими встречами – ибо парень вынес одну простую истину, многократно подтвержденную – или красивая, или умная. Иного не дано. Но все же тело тянулось к грудастым красоткам, но увы – после секса обычно наступало отвращение, ибо очередная девушка даже ни на каплю не могла заинтересовать ум, умея говорить лишь о моде и подружках. Другие же, чей ум был просто восхитительно острым, обычно не привлекали Ториса в физическом плане. И вот поэтому парень, хотя видел Фели лишь второй раз в жизни, был твердо уверен – что вот она, его половинка.Феликс же развлекался. Галантный кавалер сводил его на кофе, они довольно интересно поговорили – но забавней всего было наблюдать влюбленные глаза напротив. Серьезный ведь парень, а втюрился, как восьмиклассница. В трансвестита, да. Просто проводящего эксперимент. Иногда Лукашевичу было даже жаль Ториса, ведь рано или поздно придется раскрыть ему глаза и признаться. Вариант просто бросить, ничего не объясняя, даже не рассматривался – как неинтересный. Как ни жаль ему было Лоринайтиса, нужно провести эксперимент до конца.И Феликс совершенно не заметил тот момент, когда он начал влюбляться в Ториса. Интересный собеседник, вполне привлекательный внешне, чуть застенчивый и легко краснеющий. У него не было смелости Гилберта сразу признать перед собой правду – но он еще осознает ее, придет такое время. Но пока они лишь весело прогуливаются вместе – и парень с удовольствиемслушает свою прекрасную собеседницу.Феликс не рискнул врать, чтобы потом самому не запутаться – но с каждой минутой ему приходилось это делать. Но главной ложью все же оставался его пол.- Я учусь на экономическом типа, это такое неинтересное – как обанкротить весь мир, имея лишь комп под рукой, - щебетала Фели, - Но мне неинтересно учиться там. Я бы лучше на архитектора пошла.- Творческая натура? – улыбнулся Торис, исподтишка бросая взгляд на неимоверно длинные ресницы «девушки».- Не очень. Там хоть интереснее.

Придет время. Оно всегда приходит.Иван икнул. Артур еле сдержал нервный смешок. Чтобы вот так, его несколько лет не могли вычислить, и вот одним прекрасным днем Брагинский просто заходит купить игрушку? Нет, не бывает таких совпадений!- Ты как меня нашел?- Я не искал, - Иван выложил игрушку на прилавок, - Я за покупками зашел.- Племяннику? – у Артура нервно дернулось веко, он медленно начал выбивать чек. Если нагнуться за пакетом, то под стойкой есть пистолет.Белый день, его услышат. Ну не рассчитывал Артур, что его найдут здесь и держал пистолет скорее как страховку.- Он большой уже, в университете учится. Ему игрушки уже неинтересны, – Иваннежно улыбнулся при мысли о Мэтью. Они примерно однолетки с его племянником – но тот раздолбай полный, не то, что Уильямс.- А кому тогда? Девушке? – Мужчина, словно заторможенный, медленно упаковывал игрушку. В голове крутились лишь мысли, в основном касающиеся убийства Брагинского – но тот ему еще нужен, нельзя же вот так просто… Можно.- Артур, не дури, – Иван медленно сделал шаг назад. Небольшой черный пистолет в твердой руке убийцы не пугал – скорее ему не хотелось умирать вот так, даже толком не поговорив с Мэтти. Не подарив ему игрушку.- Ты знаешь, где я живу, Иван. Ничего личного, я просто защищаюсь.Ситуация была до крайности абсурдной – в этом магазине, уютном и домашнем, полном красивых игрушек, созданных, чтобы их любили, с ними спали, доверяли сокровенные мечтания – сейчас могло произойти убийство.- Я хочу подарить эту игрушку парню, которого люблю, - чуть застенчиво улыбнулся оружейный король, - Тайна за тайну?Артур от неожиданности чуть пистолет не уронил. Что? Он не ослышался, нет? Иван дарит ее парню? Иван любит парня? Вот эта машина для убийств влюбилась?!- И давно ты с ним…? – голос неожиданно охрип, словно Артур ледяной воды выпил.- Я надеюсь подарить ему игрушку и познакомиться, – шаг вперед. Теперь Брагинский настроен недвусмысленно – он не намерен умирать сегодня, это точно. И Артур опускает оружие.- Тайна за тайну, - кивает он, понимая, что Брагинский будет молчать. При его образе жизни иметь возлюбленных очень даже небезопасно и тот факт, что он вот так просто признается Артуру, многое говорил. Брагинский не сдаст его убежище. Но все равно пора съезжать – теперь тут может появиться сам Иван.Брагинский вежливо прощается и, подхватив сверток, радостно выходит, улыбаясь сверкающему снегу. Как же хорошо! Сегодня он наконец познакомится с Мэтти!