1 часть (1/1)

Усок повел плечами. По спине вниз побежала очередная стая мурашек. Ночь была холодной и мокрой. На носках его кед оставались маленькие капли воды от недавно закончившегося ливня. В огромных лужах на асфальте отражался кругляш бледной луны. Выходить только в легкой рубашке было не особо умным решением, но деваться было некуда. У него было дело, с которым ему нужно было покончить сегодня. Тянуть больше было нельзя. Улицы города была темны и пустынны. И это было странно. Особенно для этого района. Город никогда не спал. Его жизнь не делилась на дневную и ночную. Здесь царил хаос и анархия. Всем было всё равно кто и что собирался делать, где и с кем, никого это не волновало. По крайней мере, пока не посягали на их безопасность или же жизнь. Усок проходит мимо заброшенной высотки. Здесь таких много и все они расписаны граффити. Рисунки лежат на них, как знаки принадлежности. Например это покинутое здание, которое смотрело на улицу пустыми проёмами выбитых окон, было помечено надписью ?W1?. Все знали кто они такие и что они могут сделать, если посягать на их территорию. Или же точнее сказать все знали? Они были опасны и тщательно следили за своей территорией. Никто не решался переходить им дорогу, если же и находились такие смельчаки, то совсем скоро они пропадали. И никто и ничего больше ничего о них не слышал. Наверное, благодаря всему этому им в такой короткий промежуток времени и удалось так высоко подняться. Они контролировали самую большую территорию. Пока не пропали с радаров около полугода назад, оставив свои владения без присмотра. Сначала никто не верил, что такое и правда возможно. Но с течением времени любопытство становилось всё больше и больше, пока не достигло своей критической точки и не вылилось в качестве мелкой проделки, на которую не последовало никакой реакции. И постепенно пакости становились всё серьёзнее и серьёзнее, росли как снежный ком, пока всё не закончилось тем, что на их территории поселились мелкие банды. Вот так вот и закончилась эта история. Все знали, что W1 – альянс нескольких группировок. Правда никто не знал, каких именно и кто входил в него. Они предпочитали действовать под покровом ночи. Или же с определённого расстояния. За всё время своего существования рассекретить удалось только нескольких участников. Остальные же оставались в тени. Пожалуй, именно поэтому их и отнесли куда-то к разряду городских легенд, об одиннадцати парнях, что были королями улиц , теперь говорили только шепотом. Потому что никому не хотелось, чтобы легенда снова стала реальностью. Ким останавливается перед небольшим зданием в один этаж. Единственным на всей улице, где в этот час ещё всё горит свет. Даже из-за дверей он слышит характерный для таких заведений шум: гомон людских голосов, звуки закипающей воды на плитах и постоянные удары стопок друг о друга. Усок толкнул дверь и вошёл внутрь. Скрипнули двери. Это было самое обычное заведение. Таких здесь было пруд пруди. В воздухе пахло соджу и разной мешаниной из ароматов готовящейся за разными столиками пищи. С виду все были расслаблены, все радовались и были счастливы провести мирный вечер после тяжёлого, рабочего дня в компании друзей. Обычно при входе в такие места хотя бы парочка голов поворачивалась на скрип двери, оценивающе глядя на пришедшего, но в этот раз такого не было. Никто и не думал поворачиваться. Это было странно. Но вполне нормально для их города. Вполне вероятно, что нечто другие занимает их внимание. Усок покачал головой. Ему оставалось только найти того, кто ему был нужен, выполнить поручение и можно будет убираться отсюда. То, что он был жителем Девятого, не говорило о том, что ему нравился криминал, кровавые сцены и вседозволенность. - Паршивец! – Услышал Усок, он усмехнулся и покачал головой. Какое-то слишком легкое ругательство для заведения подобного типа. Обычно здесь бросались словами покрепче. Или же сразу лезли в драку, намереваясь своей физической силой доказать, что собеседник был не прав. Парень только покачал головой и продолжил пробираться к барной стойке. Оттуда начинать поиски было наиболее разумно. И только добравшись до барной стойки, он понял, в чём было дело. На одном из стульев возле барной стойки сидел парень. Он сидел идеально прямой спиной ко всем остальным посетителям, что сейчас сидели вполоборота, смотря на него, а один из посетителей стоял, сжимая кулаки. На его лице было написано раздражение вперемешку со злость. Он быстро сократил расстояние между собой и сидящем на стуле парнем, кладя руку тому на плечо. Парень обернулся и Усок разочарованно застонал. Просто прекрасно. Прямо на разъяренного мужчину смотрел Ли Дэхви. Вроде бы обычный парень и ничего в нём особенного. Особенного для этого города, где на каждом углу можно найти какого-нибудь выдающегося специалиста в криминальном бизнесе. Где можно стать кем угодно и получить что угодно. Никто не видел ничего обычного в этом худом, словно у него анорексия, и не выдающимся ростом пареньке. Но, пожалуй, кое-что в нём было. Иначе бы сейчас он не сидел целым в этом баре и не держал в руках очередную стопку соджу – нужно было только посмотреть чуть правее Дэхви, чтобы заметить остальные пустые рюмки – а скорее всего был бы с позором выгнан отсюда. И вполне вероятно, что получил бы несколько болезненных ударов. Ли Дэхви был в какой-то степени загадкой. Потому что он был единственным человеком, который присутствовал на похоронах Кан Даниэля. Стоял под проливным дождём, не беспокоясь ни о зонте, ни о том, что его увидят. С тех пор по городу стали ходить разные слухи. Ведь W1 распалась спустя несколько месяцев после этих самых похорон. Половина города была уверен, что Дэхви – один из участников W1, вторая же верила в то, что Хви слишком мал, да и особо ни на что не способен, чтобы его взяли в альянс. - Давай, ударь меня, - Дэхви усмехается. Он смотрит в глаза своему оппоненту совершенно спокойно и без единой эмоции. Ему совершенно наплевать, что будет дальше. Что произойдет с ним. Ударят ли его, вышибут ли его, убьют ли. – Если мои слова действительно так тебя разозлили, то почему же ты готов простить мне оскорбление так легко? Руки на его пиджаке сжались сильнее. Настолько, что даже побелели костяшки сжимавших ткань пальцев, мальчишку приподняли над стулом. Но в этом нет ничего удивительного, учитывая то, какой он легкий. А Дэхви лишь склонил голову к плечу, челка упала ему на глаза, закрывая их. Цепочка на красной, атласной водолазке сверкнула в свете ламп. Мужчина разжал одну руку. Со своего места Усок видел, как чужая рука потянулась ниже, зрачки Хви стали ещё больше. Казалось, что чернота заполнила всю радужку. Понимает ведь, паршивец, что происходит. Знает, зачем потянулась чужая рука. Напряжение в баре достигло своего апогея. Усок смотрел на то, как капли пота стекает по виску мужчины. Всё ниже и ниже, пока не повисает на подбородке и не падает куда-то на его плечо. Рука, наконец, опустилась на карман в штанах. И время, словно замедленное кем-то, снова пошло своим чередом. Расслабленность бара спала. Сейчас каждый напряженными глазами следил за тем, что же будет дальше. Они и хотели, чтобы мальчишку прикончили, и боялись того, что может последовать за этим. Ведь неровен час. Они не знают никого больше из альянса, да и его группировка так просто не простит смерть самого младшего. Особенно при том, что это будет глупая смерть от рук какой-то мелкой сошки, к тому же мужчина был настолько пьян, что практически не стоял на ногах. Такого им точно не простят. Возмездие последует. Кровавое и беспощадное. Поэтому, когда мужчина разжал вторую руку и отступил на несколько шагов, смотря прямо в лицо юноши, которое расплывалось в ухмылке, все выдохнули с облегчением. Правда, умиротворение не успело снова взять вверх над баром, потому что в это самое мгновение произошло кое-что, чего точно никто не ожидал. Мальчишка выбросил руку, он чуть наклонился вперед и спустя мгновение снова повернулся идеально прямой спиной ко всем посетителям бара, прося бармена в очередной раз повторить. Мужчина осел на пол. Его пальцы цеплялись за горло и он хрипел, не в силах выдать ни единого слова. В его шее торчала рукоятка ножа. Кровь заливала одежду и пол. Тело упало на пол лицом вперед, несколько раз конвульсивно дернулось и затихло. Только кровавая лужа продолжала становиться всё больше и больше. - Слабак, - раздалось в звенящей тишине. Голова Дэхви запрокинулась, когда он опрокинул стопку, заканчивая её в один глоток. Его глаза зажмурились, а щеки раскраснелись от выпитого алкоголя. Бармен бросил на него подозрительный взгляд, но ничего не сказал. Усок знал его. Хан Сыну попал к ним не так уж и давно. И с той поры вел себя довольно тихо. Его не интересовало то, что происходило в городе. И он не стремился занять какое-то высокое место во всей этой иерархии. Откровенно говоря, до сегодняшнего вечера Ким даже и не был уверен, что Сыну жив. Он вполне представлял себе ситуацию, в которой новенького просто прирезали где-то в темной подворотне. Возможно, при попытке ограбить, а может быть и просто бесцельно, чтобы доказать кому-то, что он на всё способен. Но всё оказалось намного лучше, чем он предполагал. Однако, вот он - Хан Сыну стоит за барной стойкой в идеально белой рубашке с рукавами в три четверти, поверх которой накинута черная безрукавка, на плече белое полотенце, которым мужчина время от времени протирает стаканы. И ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он увидел кровавую сцену. Хан лишь только протянул руку и нажал на кнопку, спрятанную под барной стойкой. Появились три амбала все в черном. У одного в руках было ведро и швабра, он дождался, пока тело поднимут с пола и выволочат из бара, и только после этого он принялся вытирать кровавую лужу на полу. Это не заняло у него много времени, и совсем скоро он ушёл, скрываясь где-то в недрах бара, куда до этого убрались ещё двое. Постепенно бар снова наполнился людскими голосами, ароматами еды и казалось, что посетители снова расслабились и пропитались мирным настроем. Расслабились, как бы не так. Усок покачал головой. Даже если и казалось, что все здесь друзья и все расслаблены, то это было катастрофическое недопонимание. За одним столиком сидели только участники одной группировки, никто не решался смешиваться. А возможно они и боялись. Не питали доверия друг к другу. Наверное, поэтому все здесь держали одну руку близко к тому месту, где у них было спрятано оружие, чтобы если что, то в любой момент отразить удар. Не сказать, что это бы помогло им, если кто-то и правда намеревался их убить, но осознание того, что оружие рядом и до него в любой момент можно дотянуться успокаивало их. - Усок, какими судьбами, разве тебе не вставать завтра рано с утра? – В голосе Сыну скользила усмешка и Ким это знал. Здесь некоторые не понимали того, что малая часть населения все ещё пыталась жить относительно нормально. Среди жителей Девятого были и те, кому не особо хотелось делать карьеру в криминале, и Усок был одним из таких.Это было самое обычное заведение. Таких здесь было пруд пруди. Гомон людских голосов, звуки закипающей воды на плитах и постоянное чокание стопок друг о друга. В воздухе пахло соджу и разной мешаниной из ароматов готовящейся за разными столиками еды. С виду все были расслаблены, все радовались и были счастливы провести мирный вечер после тяжелого,рабочего дня в компании друзей. Дэхви опрокинул очередную стопку и усмехнулся. Расслаблены?Как бы ни так. ОН видит, как все напряжены и постоянно оглядываются вокруг, проверяя не замышляет ли кто-то напасть на них. Но это напрасно, ведь большинство посетителей - профессионалы своего дела, поэтому если они и решат напасть, то несчастной жертве ничто не поможет. Скорее всего она даже ничего не поймёт. Ли видит, как все водят руками по оружию, скрытому одеждой, это успокаивает. В девятом никто и никогда не может быть уверен, что доживёт до завтрашнего вечера. В девятом правит хаос и анархия. Здесь нет законов. Да и мир никто не думает соблюдать. Пожалуй, только в таких местах можно встретить такую разношерстную толпу. Члены разных группировок сидят за соседними столами и даже не пытаются перерезать друг другу горло. Умиротворение. Дэхви поднимает руку и просит бармена повторить. Тот бросает на него недоверчивый взгляд, словно сомневается, что Дэхви вообще можно пить, но дети в девятом взрослеют быстро. Порой даже слишком. Хви нетерпеливо барабанит отросшими ногтями по столу. Да, ему нет двадцати одного и он не имеет права находиться здесь, но разве это кого-то волнует? Парень тяжело вздыхает. ОН ложится щекой на ровную, деревянную поверхность барной стойки и прикрывает глаза. Шум заползает в уши и мешает сосредоточиться на чем-то конкретном, да и гуляющий в крови алкоголь путает мысли. Но Хви всё равно. Это не то, что его беспокоит. - Мне тоже самое, - стопку за которой он только протянул руку, кто-то уводит прямо из-под его носа и Ли бы закатил истерику, да не сегодня. Сегодня ему абсолютно всё равно. Дэхви переводит взгляд на усевшегося на соседнем стуле человека. Он подпирает подбородок кулаком и поплывшим взглядом смотрит на сидящего рядом Ким Усока. Тот выглядит идеально. Даже при том, что на нём простая чёрная рубашка, застегнутая совершенно небрежно и рваные на коленях чёрные джинсы, да замызганные кеды, когда-то бывшие нежно-мятного цвета. Усок подносит рюмку ко рту, стекло касается его губ, когда он замечает чужое внимание в свою сторону. Ким тяжело вздыхает и ставит стопку обратно на столешницу. - Ты не передумаешь. - он склоняет голову к левому плечу и смотрит на Дэхви оценивающе, тот яростно качает головой, подтверждая слова старшего. Усок вздыхает и протягивает руку ладонью вверх. Хви ныряет рукой во внутренний карман своего пиджака и извлекает оттуда плотный конверт из кремовой бумаги, которые передаёт старшему. Усок небрежно отправляет конверт в задний карман своих джинсов, прикрывая его рубашкой. Совершив все эти действия, он снова берет в руки стопку и выпивает её. - Сроки? - тихо интересуется Дэхви, но Усок только пожимает плечами. - Не могу сказать тебе ничего конкретного, всё будет как он решит. Но если ты не согласен, то, - Ким тянется к заднему карману своих джинс, куда несколько минут назад отправил переданный ему конверт. - Нет! - реплика звучит громче, чем хотелось бы Дэхви и несколько человек с ближнего к стойке столика даже оборачиваются, заинтересованные внезапным шумом. - Меня всё устраивает. Тише добавляет Хви и Усок понятливо усмехается. - Жди указаний, - бросает Усок. - Налей мне виски ещё, - Сыну шутливо поднял руки и отошёл, чтобы взять бутылку и стакан. Он вернулся со стаканом, в котором была пара кубиков льда, а между пальцами у него была бутылка виски и бутылка колы. Хан молчаливо смешал ему коктейль и поставил стакан напротив Усока. Сыну снова принялся протирать стаканы, видимо, считая, что они недостаточно чистые, а потом кивком головы указал на Дэхви, что сидел, положив щеку на деревянную поверхность стойки и прикрыв глаза. - Ему хоть есть двадцать один? – Усок усмехнулся и покачал головой. Из губ бармена вырвался тяжёлый вздох, а брови страдальчески нахмурились. Ким неспешно тянул свой виски со льдом и колой, да поглядывал вокруг. - Парень, - Сыну протянул руку, намереваясь потрясти Ли за плечо, переживая за то, что парнишка мог уснуть. А ему разбираться ещё и с этим не хотелось. У него итак было полно забот. Его рука не успела коснуться плеча парня, когда чужая рука взметнулась и встала преградой между рукой бармена и плечом Дэхви. - Не трогай, - тот поднял голову со стойки и посмотрел на Хана. Сыну тяжело вздохнул, но не стал ничего отвечать. Парень встал, опираясь руками о столешницу, его голова была опущена вниз. Полы пиджака с красными манжетами качались из стороны в сторону и не было более прекрасного момента для того, чтобы выполнить то, за чем Усок сегодня пришёл в этот бар. Дэхви выпрямился. Его затуманенный алкоголем взгляд прошёлся по Усоку и Сыну, а потом перешёл на остальных посетителей. Видимо, не заметив ничего интересного, парень пошёл на выход. Шёл он совершенно обычно, с всё такой же прямой спиной. И совсем не было заметно, что он выпил несколько рюмок крепкого алкоголя.- Во даёт, - Сыну прищёлкнул языком и усмехнулся. Усок повернул голову в его сторону и вопросительно поднял бровь. По его мнение в поведении Дэхви не было ничего удивительного или же необычного. – Он ведь не меньше тридцати рюмок заглушил, я переживал, что это будет слишком много на одного такого маленького, но этот черт идёт так, словно и не пил вовсе сегодня. - Всякое бывает, - Ким пожал плечами и вернулся к своему напитку. Время было позднее и ему и правда не следовало задерживаться здесь. На улице становилось всё холоднее и холоднее, а ему ещё предстояло идти почти что на другой конец города. Дэхви вышел из душного помещения бара и глубоко вдохнул свежий воздух. Ему стало даже чуть легче. Но внутренности ещё всё было скручены в морской узел, его трясло, и колени отказывались держать его. Кости в них было словно желе. Ему кое-как удалось завернуть за угол ближайшего тёмного здания, где его не так будет видно из бара и буквально в тот же момент вывернуло. Из глаз брызнули слёзы, а ноги подкосились и он сполз спиной по стене вниз, позволив слезам течь из-под закрытых век. Хви уронил несколько задушенных всхлипов сквозь ладонь, которую он крепко прижал ко рту, чтобы никто не смог его услышать. Он ведь был всего лишь ребёнком. Неважно кто и что говорил про него, как он вёл себя и что умел. Внутри он был совсем юным мальчишкой, который попал в круговорот вещей, в которых он ничего не смыслит. Именно поэтому он и позволял решать свои проблемы за себя. Правда, больше это не работало так. В последние несколько месяцев ему пришлось выбраться из своего уютного кокона и столкнуться с реальной жизнью. Он запускает руку в карман и натыкается на то, чего там раньше не было. Острый наконечник булавки на значке обжигает кончик пальца болью. Дэхви извлекает значок из кармана и, подсвечивая себе телефоном, принимается рассматривать его. Не больше мизинца скелет, который наполовину залит розовой краской. Ли усмехается и опирается головой о стену здания. Небо было тёмным и совершенно пустым, даже несмотря на то, что до рассвета оставалось не так уж и много времени. Луна сегодня появлялась только на краткие мгновения, которые можно было пересчитать по пальцам, а после её бледный диск снова скрывался за тяжёлыми облаками. Они скрывали и всё остальное. Маленькие и большие звёзды, которые складывались в созвездия, на которые люди так любили раньше смотреть. Но в последнее время романтики в жизни стало так ничтожно мало, что возможно, небеса приняли решение о том, что человек не заслуживает такой красоты, потому что он не может оценить её. Небо было пустое и тёмное, и никто не поднимал голову, потому что не испытывал желания смотреть на небо. Когда-то это было актуально, теперь же все принимали за данность то, что оно есть там и всегда будет там. Они больше не были теми, кто боялся, что Боги разгневаются и небеса упадут им на головы, наверное, потому что не верили ни в Богов, ни в их гнев. Небо существовало над ними, и им было всё равно. Небо было чёрным, скучным и никому не нужным. Оно было пустым. Дэхви ощущал себя совершенно таким же. Никому не нужным, пустым и никому не интересным. Пожалуй, это единственное, что у него и у неба было общего. Потому что во всем остальном они были слишком разными. Небо было высоким и совершенно равнодушным к тому, что происходит внизу. Смотрит ли на него кто-то. Небо просто было. Само для себя. Ему не нужна была причина для этого. Оно само по себе чувствовало себя достаточно хорошо. Оно было прекрасным, высоким и недосягаемым в отличии от Ли Дэхви, который был не больше, чем самый обычный человек. Кто-то мог бы назвать его ребёнком и Ли бы не стал спорить с ним, потому что это была чистая правда. Несмотря ни на что, он всё ещё был юнцом. Маленьким ребёнком, которому большую часть времени хотелось всё бросить. Подростком с нестабильным эмоциональным фоном, который вполне может быть раздувал из мухи слона, и которому казалось, что никто не поймёт его. Ему постоянно хотелось плакать и перестать быть. Не то, что бы он как-то ограничивал себя в своих желаниях. Просто старался не показываться никому в моменты своей слабости. Запирался в своей квартире, укутываясь в одеяло, и ревет, уткнувшись в свою подушку. - Я так чертовски сильно скучаю по тебе, - подняв голову к тёмному небу, шепчет Дэхви. Он не уверен, что тот, кому предназначались эти слова, услышит его, потому что на небе ни одной звезды. Они все спрятались за облаками. Человек, по которому так сильно скучает Хви, уже довольно долгое время живёт среди звезд. Наверное, смотрит на них с высоты и тяжело вздыхает, недовольный тем, во что они все превратились. По крайней мере, Дэхви надеется, что он смотрит, ещё он молится о том, что если тот человек смотрит на них с небес, то всё это не приносит ему много боли. – Что за детские глупости? Дхэви растирает по щекам слезы, что катятся из глаз, и теперь на коже у него подсыхают мокрые дорожки. Истеричный смех рвётся из его худой груди. Увидел бы его кто-то сейчас ни за что не подумал бы, что это тот самый Ли Дэхви. Он никогда не старался производить сильное впечатление на людей, но они шептались у него за спиной. Не так давно Хви услышал разговор, который глубоко ранил его, но также прояснил одну вещь у него в голове. Наверное, ему именно этого и не хватало, но он даже себе боялся признаться в правде. Ему казалось, что убегать от неё, скрываться и притворяться, что всё в порядке намного проще, чем принять то, что видели другие. - Смотри, смотри. Это же Дэхви. Я имею в виду Ли Дэхви. По городу ходят слухи, что он из W1.- Не смеши меня. Все знают, что W1 были великим альянсом. Он же всего лишь подросток. Ни на что не годный и не способный. Сомневаюсь, что в W1 таких ценили. *** Пышка стоит снаружи. Возле небольшого кафе, расположенного на одной из самых мирных улиц Девятого, потому что здесь живут в основном разбогатевшие преступники, которые решили, что под старость лет им нужен покой и комфорт. И свои деньги они употребляют на то, чтобы содержать небольшое количество охранников по всей территории улицы. Они чтят законы и традиции, но стараются не вмешиваться в жизнь Девятого. Говорят, что у них договорённость с тем, кто правит балом в Девятом. Они и ему отсыпают. Всё для того, чтобы получить немного иллюзорного мира. Именно поэтому тут и расплодились небольшие кафе и магазинчики. Всё, чтобы создать иллюзию для толстосумов. На потеху тех, кто живёт в хаосе Девятого. Пышка усмехается. Пальцами он ерошит копну ярко рыжих волос и помещает солнцезащитные очки на голове, чтобы придерживали пряди волос. На плечах у него нежно-голубая кожаная куртка – подарок одного из покровителей. Пожалуй, самого влиятельного. Именно поэтому эту вещицу он носит чаще, чем все остальные. А щеку оттягивает чупа-чупс XXL, кричаще яркая обертка от которого лежит у него под ногами. И в этот ранний час пока что ни одного посетителя нет внутри кафе, у Пышки есть дело к владельцу этого места, за которым Пышка сейчас наблюдает сквозь окно, видя то, как тот поливает свои цветы. Губы у Пышки скривились в отвратительную усмешку. Примрозы…Какая безвкусица. По мнению Пышки, нет ничего хуже, чем примрозы. Особенно он их не любит за значение. Пухлые пальцы обхватили палочку чупа-чупса, извлекая сладость изо рта. Он провел по всей поверхности конфеты языком, чувствуя сладость вперемежку с кислым привкусом, а после снова засунул конфету в рот, прихватывая пластиковую палочку зубами. Очередной порыв ветра заставил Пышку схватиться за ручку и потянуть дверь на себя. Входя, Пышка отмечает, что ошибся. Даже несмотря на то, что сейчас безбожно рано посетители здесь всё равно есть. По носу сразу бьёт аромат сладкой выпечки и горького кофе. Не обращая внимания на посетителей, Пышка направляется прямо к стойке, за которой находился хозяин, сейчас стоявший к нему спиной и засыпавший зерна в кофемолку. Пышка оперся локтем о стойку и концом палочки чупа-чупса постучал по ней, привлекая к себе внимание. В глазах, сверкнувших в свете ламп, он не уловил ни малейшего отблеска страха или же негодования. И это не могло не расстраивать его. Хорошенькие губы скривились как у ребёнка, что сейчас расплачется. - Гэтсби недоволен, - бросает Пышка в ответ на чужую вопросительно вздернутую бровь. В ответ ему только тишина, поэтому он продолжает в этот раз, указывая конфетой на владельца кафе: - Вы оставили его на нашей территории. Теперь будут проблемы. Гэтсби не хочется ввязываться ни во что кровавое. А он уверен в том, что если разборки будут, то они будут кровавыми. Доверительно сообщает Пышка, приставив ладонь ко рту так, чтобы его шепот смог расслышать только подошедший ближе владелец. Пышка старательно выискивает на чужом лице признаки неудобства, но Усок только лишь наклоняется, ныряя куда-то под прилавок, а после достаёт из-под него плотно набитый конверт слоновой кости и кладёт его прямо перед Пышкой. Тот неохотно берёт конверт и заглядывает внутрь, после невольно присвистывая. - Передай Гэтсби, что никаких разборок не будет, - и вдобавок к своим словам Усок кивком головы указывает на конверт, что Пышка держит в своих руках: - Это в качестве компенсации. Мы не оставили Дэхви на вашей территории, вы вернули его домой. И Гэтсби об этом знает. Если это возможно, то мы бы хотели назначить встречу. И не успевает он договорить, как Пышка жестко и быстро прерывает его:- Никаких встреч. – Слова сухие и короткие. И проговаривает их рыжеволосый, не разжимая зубов, глаза его прищурены и зло смотрят на Усока, который только лишь пожимает плечами. - Какие-то проблемы? – Усок склонят голову к плечу. И его хорошенькое – почти что кукольно красивое - лицо искажает волнение. Будто бы ему и правда есть дело до того, что происходит. Будто бы ему не наплевать. Но он ворочает такими деньгами. Пышка качает головой. – Что неужели ты больше ничего не можешь предложить Гэтсби? Твоё тело и навыки в постели перестали интересовать его? Пышка роняет конверт на стол, а сверху прихлопывает его ладонью. Звук получается громким и смачным. Он никогда не стыдился того, что является проституткой и продаёт своё тело. Его боготворили в борделе у Гэтсби. Он был одним из золотых мальчиков, которому всегда доставался самый сладкий кусок пирога и он никогда не ревновал, когда в постель к Гэтсби ныряла очередная ночная бабочка. В конце концов, они все были свободны и никаких обязательств друг перед другом не держали, да и Пышка всегда знал, что каждого, кто хочет работать на него – в роли проститутки, конечно же, - Гэтсби проверяет и натаскивает – если это нужно – самостоятельно. Ведь в его заведениях было только всё самое лучшее. Было бы обидно, если бы кто-то из его бабочек не соответствовал статусу. - Закрой. Свой. Рот. – Делая остановку после каждого слова, говорит Пышка. Он может стерпеть всё, что угодно. Ему неважно, что говорят о нём, о его мастерстве. Но он не собирается терпеть, когда какой-то неизвестный оскорбляет Гэтсби, пожалуй, это единственное, что он не готов простить. Маленькая ладошка тянется за пояс джинс, где у него припрятана берета. Подарок от Гэтсби, когда её перехватывают, и чужой голос заставляет обернуться:- Чимин? – Пышка вздрагивает. По спине бегут мурашки. Он знает, что это его собственное имя и так реагировать на него не стоит, но ничего не может поделать с собой, потому что это инстинкт. Оно напоминает ему о том, что было раньше. О демонах, что до сих пор не дают покоя. О вине, что тяжёлой ношей лежит на плечах. От неё не избавишься, не отделаешься и не перекинешь ни на кого другого. Потому что она порождение его собственных поступков. Его собственной глупости и жадности. Юношеского максимализма и ветра в голове, потому что следовало подумать о последствиях раньше, чем принимать роковые решения. Пышка неохотно оборачивается. Он уже знает, что увидит. Ему не нужно представлять это, знание всегда было с ним. Он просто до последнего надеялся, что ему больше никогда не придётся встречаться с этими людьми. Пышка знал, что Девятый большой округ и вероятность встречи с кем-то из прошлого здесь практически нулевая, к тому же они предпочитали жить в Восьмом и Пышка просто не думал о том, что когда-нибудь встретит их здесь. Наверное, всё дело в карме и его потрясающей везучести. С того момента, когда они виделись в последний раз, он совсем не изменился. Невысокий и обманчиво хрупкий. В высоких ботинках, своих неизменных джинсах, из дырок которых торчат коленные чашечки, объемная толстовка и шапка, из-под которой небрежно торчат блондинистые волосы. Единственное, что изменилось это то, что опирается он теперь на трость, да прихрамывает, когда ходит. Пышка знает. Гэтсби сам рассказал ему об этом, а после вручил берету. Пышка кривит губы и старается не смотреть в чужое лицо, но не заметить того, как жадно чужой взгляд шарит по его лицу совершенно невозможно. Хромой смотрит так, словно это не лицо человека, которого он когда-то знал, а оазис в пустыне. Единственное средство спасения. Чужие глаза голодно шарят по его лицу, впиваются в плоть и словно стараются пробраться под кожу. Пышке противно и неприятно. Он чувствует себя грязным. Такое ощущение, что его всего с головы до ног залили газировкой и теперь всё это липнет и стягивает кожу. Хочется поскорее избавиться от этого ощущения. Хочется побыстрее убраться отсюда. Подальше. В родные стены. Туда, где этот человек не сможет найти его и поймать. Но для этого сначала нужно уйти от него. Пышка дергает рукой, стараясь вырвать её из хватки. Только вот чужие пальцы смыкаются на запястье сильнее, впечатываются в кожу и оставляют на ней следы.- Чимин, нам нужно поговорить. - Не зови меня так. – Голос его не больше, чем еле слышный, дрожащий шепот, но даже для этого приходится приложить немало усилий. Лучше уж так, чем позволить всем услышать, как его голос срывается, становясь всё выше и выше. - Чимин, не будь ребёнком. – А характер у него совсем не изменился. Всё также легко заводится и выходить из себя. И его шепелявость становится заметна сильнее, когда Хромой начинает злиться. Пышка знает, что если Хромой позволит себе лишнее, то он всегда может ответить. Даже здесь. Но это не значит, что он его не боится. Когда ладонь Хромого тянется к его щеке, то парень отшатывается, вызывая раздраженный вздох. – Чимин…Пышка чувствует, что начинает задыхаться. Его всего колотит. Голова кружится, перед глазами всё расплывается. В груди становится тесно-тесно. Боль пронзает иголками. Ноги становятся совершенно слабыми и отказываются держать его. Совсем как тогда. Горькая волна желчи поднимается всё выше и выше и ему приходится приложить усилия для того, чтобы справиться с этим. Для того, чтобы его не вывернуло прямо здесь. В своей панической атаке, он даже не замечает того, как Усок выходит из-за прилавка и направляется к ним. Как он по одному расцепляет чужие пальцы вокруг его запястья и подталкивает Хромого к столу, за которым тот сидел.- Не обижай мальчика, Хромой, - Усок обхватывает плечи Хромого и ведет его к столу, при этом не переставая говорить. Звук его голоса постепенно проникает в уши Пышки и постепенно его приступ паники стихает. Он чувствует себя отвратительно. Маленьким и ни на что не способным, но при этом он безмерно благодарен Усоку и точно знает, что не имеет права уйти сейчас, пока тот спиной к нему. Теперь он должен отплатить услугой за услугу, иначе всё это может вылиться в нечто большее. – Пышка у нас любимчик Гэтсби. - Я его не боюсь! – Пытается возмущаться Хромой, но улыбка, что идёт в разрез с холодом в чужих глазах, заставляет его заткнуться и послушно шагать к столу. - Боишься или нет, это уже дело второе. Просто поверь мне: тебе не нужны разборки с Гэтсби. Я принесу тебе ещё кофе. – Усок возвращается к прилавку, возле которого Пышка нервно переминается с ноги на ногу, сжимая в пальцах небольшой листок бумаги. - Держи, - он протягивает его Усоку и нетерпеливо смотрит на того, когда тот не протягивает руку в ответ. – Ну, чего тянешь быка за рога? Если сейчас не возьмешь, то больше предлагать не буду, а попробуешь добиться чего-то ещё, и я расскажу Гэтсби о том, как ты проявил неуважение по отношению к нему. - Что за ребёнок, - сокрушенно качает головой Усок, но принимает небольшой кусочек бумаги из чужих рук, сразу же заталкивая его под чехол от телефона, чтобы всегда был под рукой, да и так надежнее, не потеряется. Пышка молча наблюдает за этим. Как только крышка чехла возвращается на своё место, он разворачивается на пятках и стремительно покидает кафе. Дверь за ним хлопает. Пышка извлекает телефон и внутреннего кармана куртки и быстро набирает сообщение, в котором всего лишь два слова, после он вбивает вызубренный наизусть номер в строку адресат и оправляет сообщение, дожидаясь, когда под ним появится оповещение о том, что оно прочитано. Уходя, Пышка бросает последний взгляд на стекло, в котором слишком хорошо видно внутреннее устройство кафе. Он качает головой и горько усмехается. Примрозы. Хотя чего ещё можно ожидать от Усока? Я проебался. *** Они все решают провести день вместе, притворяясь, что они самые обыкновенные люди, которым чуточку за двадцать. Они решают, что ничего не может быть лучше, чем прогулка в парке, кино и, конечно же, поедание пиццы в их любимой пиццерии. Небо высокое-высокое и совершенно чистое, солнце лишь слегка припекает и погода вообще идеальна для того, чтобы проводить время на улице. Кажется, что в такой мирный день не может пойти что-то не так. Как же Хёнджин ошибался, полагая так. Неприятности всегда выныривают откуда-то из-за угла. В тот самый момент, когда всё кажется таким мирным и вероятность того, что вдруг внезапно всё испортится и покатится в Тартарары, совершенно не рассматривается как вариант возможного будущего. Наверное, потому, что они все позволили себе слишком сильно расслабиться и поверить в то, что ничего плохо с ними не случится. Особенно в парке, заполненном людьми, их смехом, ароматом сладкой ваты и яблок в карамели. - Наслаждаетесь? – Чужой голос прорывается сквозь всё это умиротворение. Пузырь, который они создали, чтобы огородиться от остального мира, в котором были только они и этот прекрасный день, лопнул. Пока их головы ещё не сообразили, что что-то не так. Инстинкты уже взяли вверх и все они потянулись за своим оружием, которого не нашли в привычном месте, потому что расслабились, позволили себе думать о том, что в таком оживлённом месте никто на них не нападёт. – Ох, я здесь совершенно не за этим. Откровенно говоря, мне нужен только один из вас. А после он указывает на Хёнджина. Все сразу же поворачиваются к нему и выражение лиц у них такое, словно он сделал что-то совершенно непростительное. Но сам парень не понимает, что происходит. Он не знает, почему к нему сейчас пришли и чего от него вообще хотят. Сигналит машина, и это событие снова оказывается в центре внимания. Неподалёку стоит чёрный внедорожник с тонированными стёклами, вымытый до блеска, сверкающий в солнечных лучах. Усок тяжело вздыхает, он качает головой, а после задирает рукав пиджака, чтобы посмотреть на циферблат часов. - Мне и правда стоит поторопиться, - бормочет он. Рука ныряет куда-то внутрь его пиджака, видимо, во внутренний карман, откуда он извлекает чёрный конверт, да протягивает его Хёнджину. Тот бросает взгляд через плечо на Криса, дожидаясь кивка от своего лидера и только после того, как получает кивок от старшего, берёт конверт из чужих рук. - Учтите, это приглашение на одну персону. На него! – Усок снова указывает пальцем на Хёнджина. – Уловили? Вздумаете отправить кого-то ещё с ним и не попадёте туда вообще. И ты проворонишь свой последний шанс увидеть лучшего друга. Хёнджин несколько раз моргает. Чужие слова ему совершенно не понятны. Он не имеет ни малейшего понятия о чём тот говорит, но чёрный конверт в руках внезапно кажется ему невыносимо тяжелым. Хван уверен, что ничего хорошего там нет. Хочется отбросить его от себя подальше, только вот нельзя. И не только потому, что Хёнджин не знает, что он скрывает внутри себя, но и потому, что это будет неуважение, которое ему наверняка не простят. Даже при том, что Усок здесь один. Вероятность того, что за ними наблюдают велика. Взять хотя бы тот внедорожник. Он стоит на достаточном расстоянии и с первого взгляда кажется, что он не имеет никакого отношения к сцене, что произошла, но все они знают, что внутри этого внедорожника сидят наблюдатели. - Не опаздывай, Хван Хёнджин, - Усок останавливается и бросает ему строгий взгляд через плечо. Словно Хёнджин не больше, чем неразумный ребёнок, которому нужно объяснять даже самые простые истины. – Церемония начнётся ровно в полдень, если ты не будешь в нужном месте, то твоя вина. Похороны вещь такая. Может быть, он ещё и не открыл конверт и не знает его содержимого, но именно в этот момент Хёнджин почувствовал, что ему это и не нужно. Он и без этого знает, что там будет. Все ответы на вопросы, что родились, найдены. Несмотря на творящийся вокруг хаос, сумасшествие и постоянную гонку на выживание, Хёнджин ещё всё верил, что в этом мире остались прекрасные вещи. Например, дружба. И в данный момент его сердце превращается в труху, потому что осознание ударяет по всему его телу, проходит словно молния. Он ничего уже не может поделать с тем, что произошло. Никто не может ничего изменить и отмотать время тоже нельзя. Можно только шагать дальше вперёд. Желательно не оглядываясь назад, чтобы не причинять себе больше боли тем, что осталось позади. Теми прекрасными, но бесполезными воспоминаниями, потому что их больше не с кем делить. Хёнджин уверен в том, что все связи, что они создали, больше не будут прочными. Они разлетятся сразу же после этого ужасного события. Пока они все будут там, то их ещё что-то будет держать вместе, но сразу же после нет. Жизнь уведет их разными дорогами и они постараются как можно скорее выкинуть произошедшее из головы, потому что это будет слабостью, а они не могут показывать её. Только не здесь. Это игра на выживание. Мир не пошатнулся, ничего не изменилось. Люди умирают и появляются на свете каждую секунду. Обычный круговорот жизни и смерти и это не должно вроде как так сильно надламывать или же причинять хоть что-то, но Хван всё равно это чувствует. Сосущую пустоту внутри. У него в ушах набатом чужой голос, а перед глазами широкая улыбка Дэхви. Хёнджин уверен, что её он больше никогда не увидит.