Chap.8: ?Foame?/?Голод? (1/1)

Футбольное поле было залито лучами еле теплого солнца, придававшим и без того жухлым листьям и желтой траве еще более противный оттенок. Тамблер-гёрл и прочие ?ценители эстетики младше шестнадцати лет? питали к нему особую слабость и фотографировали эту несчастную траву с листьями едва ли не каждый день. А вот Годфри он внушал какое-то необъяснимое чувство, будто он стоит по уши в городской грязи, а это чертово солнце и его желтый оттенок повсюду делает ее еще грязнее.Поле было старым, белые линии, начерченные для футболистов, уже давно стерлись. Вокруг него находились ветхие трибуны, которые нельзя было и трибунами-то назвать, и на них старались не сидеть люди из-за их ненадежности. Только Питер в компании Романа иногда проводили там время, тайком от учителей покуривая косяк. С травкой, которую предлагал Годфри, было совершенно неважно, сидишь ты на трескающихся трибунах или вообще под урной на асфальте?— по ощущениям, все было Мальдивами.Класс разделился на девочек и мальчиков: первые стояли группкой рядом с учительницей, вторые отошли играть в футбол на противоположную сторону поля.?Свисток. Пять кругов. Наклоняемся. Шутка про замужество. Отдых. Звонок?.Как-то так проходили занятия по физкультуре у девчонок, это расписание Роман уже давно запомнил наизусть. Ведь нужно было знать, когда именно они будут выполнять наклоны вперед, дабы не пялиться весь урок на них впустую! Но сейчас почему-то не было настроения ни пялиться, ни, тем более, слушать преподавателя, который уже не раз кидал в его сторону многозначительные взгляды. Парень упрямо сверлил взглядом окно и прокручивал в голове утреннюю встречу с Ингер как заевшую кассету. Каждый раз он в конце хмурился и поджимал губы, будто его что-то не устраивало. А так оно, собственно, и было. Во-первых, девушка показалась ему несколько напуганной и потерянной, что хорошо было заметно по ее рассеянному взгляду и приглушенному ?привет?. Но это такое дело, думал он, ведь всем достаточно тяжело первые дни в новой школе. Из-за этого люди становятся немного замкнутыми и шугаются собственной тени. А особенно Ингер! Ибо как только она заходила в здание, все разговоры тут же перетекали в обсуждение ее волос, лица, фигуры, манеры речи, предположительного количества бывших, потенциальное качество минета и так далее. Ей было абсолютно простительно. Более того, она просто отлично держалась!Но не только настроение Богровых его удивляло. Скорее, свое собственное состояние вводило в ступор и мешало сосредоточиться на бегающих по стадиону одношкольницах.Голод.И нет, речь шла не о том голоде, который можно было бы утолить бургером с колой, ведь Роман уже пытался. От этого чувства с каждой минутой ему становилось все некомфортнее, как будто бы он понимал, что еще пару секунд и он набросится на преподавателя. Но если тот принципиально раздражал, и Годфри был не прочь перегрызть ему глотку в любой момент времени, то сейчас на его месте мог оказаться кто угодно. Линда, Питер, одноклассник Майк или даже школьный уборщик.Он безумно хотел есть.?Пора завязывать с наркотой??— списав все на бесконтрольный прием психотропов и прочей гадости, парень уже сорок минут пытался отвлечься от этого ужасного ощущения внутри. Как будто под ребрами завелся кровожадный монстр и сквозь них нашептывал ему: ?Либо ты, либо я тебя?. Это было сравнимо, разве что, с очень сильной изжогой, словно кислота разлилась абсолютно по всем органам и попала прямиком в вены.Оно его пожирало. Что-то изнутри требовало…?Кровь??— Роман шумно выдохнул, пытаясь сложить в голове импровизированный паззл. —??Конечно, когда-то это должно было случиться, но неужели обязательно именно сегодня и сейчас??Ему было страшно. Наверное, так же страшно, как и Питеру в четырнадцать в полнолуние. Каково это? Что нужно делать? Как помочь себе? Как не потерять контроль??Ладно, думай о чем-то??— он зажмурился и запустил в волосы длинные пальцы. —??Солнце, птички вон поют, девки бегают, счастье, радость, героин… Жизнь прекрасна?.Конечно же, это не помогало. Если поначалу ему просто казалось, будто он не ел с неделю и желудок старательно переваривал сам себя, то сейчас… Все его тело прошибло едкой болью и крупной дрожью, а на лбу выступила испарина. Картинка перед глазами чуток плавала, дыхание участилось. Обзор застелила багровая пелена, а уши словно превратились в локаторы.Он слышал. Слышал, как пятью этажами ниже на школьном стадионе чье-то маленькое беспокойное сердечко шумно перекачивает кровь в сине-зеленые вены.И что самое непонятное, началось это именно в ту секунду, когда он увидел Ингер.Она как раз шла по коридору, гордо выпрямив спину и не обращая внимания на идиотские перешептывания. Несмотря на внешне боевой настрой, она чуть пошатывалась и показалась Роману бледноватой, как будто приболела или ее кто-то сильно напугал. К счастью, тогда его глаза еще не застилала прозрачно-бордовая пелена, сквозь которую ему, казалось, было видно, как течет кровь по чужим артериям. Он отчетливо видел лишь задумчивость и нервозность в ее глазах, едва заметную неуверенность в ее обычно роковой походке. Когда она была в таком настроении, он старался рассматривать ее фигуру как можно менее ?палевно?, но в этот раз она сама напросилась! На нее ведь никто силком не натягивал эти облегающие лосины и короткий топ? Никто. Так что, по сути, сама виновата. И если Роман невзначай сожрет ее глазами, как и все остальные до этого, то никакого возмущения с ее стороны быть не должно. Так-то.—?Привет, Ангел?— он хотел по привычке облокотиться плечом о шкафчик рядом с ней, но что-то заставило его стоять ровно и сдержанно, улыбаясь без какого-либо привычного подтекста.—?Д-да, привет,?— пробормотала Ингер, попытавшись улыбнуться. Она опаздывала и старалась запихнуть сумку в шкафчик как можно быстрее. По ее лицу было видно, что она, вроде как, сосредоточена, но ей что-то сильно мешает. Что-то путает ее мысли, без стука врывается в них, заставляет неосознанно потряхивать головой. Когда она сделала так, Роман уловил краем глаза какой-то мимолетный серебристый отблеск рядом с ее плечом, который плавно опустился на пол. Присмотревшись, он увидел всего лишь упавший волос. Всего один из миллиона таких же гладких белых волос, он взволновал парня. Ей-богу, аж сердце в пятки ушло! Как будто целая копна разом осыпалась на пол.?Ни один волосок не упадет с твоей головы пока я рядом. Так ведь принято говорить? Считай, этот был последним?.—?Ты в порядке? —?побеспокоился он. Услышь это кто-нибудь из школы, ему бы вызвали скорую?— подумали бы, что он совсем уж поехал крышей. Забота? Забота о девушке? Вообще не в его стиле. Но от него выглядело… Гармонично. И по-особенному галантно. Как будто он не просто справился о ее здоровье, а снял с себя дорогой пиджак и накрыл им лужу перед ее начищенными до блеска туфельками-лодочками, дабы та их не запачкала. Скорее всего, так он и сделал бы, иди в школьном коридоре дождь.—?Да, просто опаздываю,?— снова кривая улыбка и быстрые шаги вдоль по коридору. Медный тягучий запах, который был не в состоянии перебить ни ее парфюм, ни постоянный запах свежих яблок. Странно, Питер утверждал, что от нее пахнет ландышами… А сейчас ни тем, ни другим. Только чем-то, что Роману было сложно узнать, но чего очень сильно хотелось.Схватить бы сейчас ее за плечи, прижать к этим звенящим железным ящикам и провести носом по белой шее. Плавно перейти к ключицам и почувствовать, как ее кожа покрывается мурашками. Услышать тихий выдох и ощутить, как ее тонкие пальцы осторожно прижимают его голову. Прикоснуться губами к пульсирующей артерии и двигаться все ниже и ниже. Снять с нее этот белый кусок ткани и дотронуться языком до, вероятно, светло-розового торчащего соска…?Не о том думаешь!??— он злился сам на себя и даже отвернулся от окна, из которого так чудесно было видно поле. Ему казалось, чем дольше он смотрит на девушку, тем мощнее становится ее запах. Как будто он прозрачной багровой струйкой тянется от нее по многочисленным коридорам и лестничным пролетам, достигая самого его воспаленного нутра. Почему именно она? Почему именно ее кровь? Чем она так привлекательна для упырей, что его внутренности уже буквально начали переваривать сами себя от нарастающей жажды?Ингер, кстати, остановилась, хотя другие девочки продолжали бегать. Оперевшись о фонарный столб, она тяжело дышала, что тоже доносилось до ушей Романа, будто она находилась едва ли не в сантиметре от него. Сбитый ритм сердца, при том сбитый совсем не бегом…?Ты чем-то напугана??— прищурился Годфри, прислушиваясь. —??Так с самого утра. Я так пугаю тебя, Ангел? Или кто-то другой??.Но вопреки логическому замедлению сердцебиения после остановки оно только нарастало, своим частым стуком доводя его до нервного тика. Он сцепил челюсти, выбрасывая из головы мысли о том, как резко оно сейчас сокращается, перекачивая темную густую кровь в ее сосудах на тонких полупрозрачных кистях. Ему нужно было срочно занять мысли чем-то другим, потому он стал лихорадочно обводить глазами класс, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то.?Там, на небесах, только и разговоров, что о море??— Роман предпочитал не читать школьную литературу, но именно эта строчка весьма удачно попалась ему на глаза, когда он случайно опустил их в учебник. Она не была частью заданного романа, ее просто написала на странице какая-то девчонка своим размашистым круглым почерком. Наверняка, увидела в какой-то группе в Инстаграме и решила записать, дабы все остальные поняли, до чего ж она глубокая и тонкая натура.?Море…??— заторможенно проговорил про себя Роман, представляя впереди скалы, волны, почти черную воду и затянутое тучами грозовое небо. Нет, это какое-то не то море! Такое море представляют все, и теперь этот пейзаж стал чем-то вроде грязного городского пляжа. Будто был так же переполнен туристами, которые любят помечтать на уроке литературы и посмотреть на скалистые берега и холодную воду.А что такое?— это море? Что оно для Романа? Он плохо разбирался в географии, потому мог даже Амазонку сдуру назвать морем. Но сейчас он был на сто процентов уверен: эти географы?— лишь кучка тупоголовых кретинов. Море не имеет ничего общего с пятнами, которые они рисуют голубым на картах!Море смотрит на него. Оно обрамлено темными ресницами и иногда вытекает из берегов, если его задеть. Сейчас оно сильно волнуется, как будто вот-вот выльется и накроет всех здоровенной волной. А он, как дурак, стоит на холодной гальке босыми ногами и кричит ему что-то нежное, успокаивающее. Над морем нахмурились темные брови, оно лихорадочно течет то влево, то вправо, не понимая, что происходит вокруг него. Почему-то его скалистые берега вдруг начали рушиться…?Боже, что с ней там творится???— он заставил себя снова отвлечься от абстрактных размышлений и отыскать Ингер в толпе одноклассниц. Это никогда не было сложным?— он мог узнать ее из тысячи самых искусных подделок. А сейчас?— так вовсе! Она стояла поотдаль белой вороной и бегала глазами по полю, не понимая, почему целая стая сумасбродных гиен в спортивной форме хрипло хохочут, глядя на нее.Роман нахмурился и стал внимательно всматриваться в окно. Одноклассницы отошли от нее на пару метров, заливаясь смехом и показывая на нее пальцем. Сама она была в недоумении и искренне не понимала, что такого она сделала, что все смеются. К тому же, после бега у нее безумно разболелся низ живота и полностью сбилось дыхание, почему ее согнутая дрожащая фигурка выглядела еще более комичной.Парень старательно вслушивался в тошнотворный гогот девочек, пока не стал слабо различать отдельные фразы.—?Да ты из этих… Из радфемок, что ли?—?Давай, повернись задом, мы еще не насмотрелись на эту прелесть.—?У цыган в таборах так принято, да? Вы как животные?— игнорируете гигиену.—?Давай, повернись, этот момент нужно запечатлеть. Отправишь своей мамке и скажешь, что ее доця, наконец, стала женщиной.Ингер боялась. Чертовски боялась. Ее губы дрожали от беззвучного плача, ноги подкашивались, сердце стучало в такт безумного смеха.Толпа… Толпа, а сзади кровавые потоки. Все как во сне.—?Мистер Лейси, можно выйти? —?попутно собирая вещи, ради приличия спросил Роман, постоянно поглядывая, не случилось ли на улице ничего похуже.—?Нет, мистер Годфри,?— похоже, этот чудак испытывал какой-то педагогический оргазм, когда видел озлобленный взгляд Романа. —?До звонка пять минут, сидите.—?В целом, это было элементарной вежливостью,?— сквозь зубы пробормотал парень, направляясь к двери и дергая за ручку. —?Скотина, ты невовремя заела…—?Вероятно, вы посещаете мои уроки так редко, что и не помните о главной моей привычке,?— усмехнулся мужчина, доставая ключ от дверей из первого ящика письменного стола. —?Дверь открывает преподаватель.Голод. Ярость. Боль. Три двигателя человеческих решений. Три всадника Апокалипсиса, которых Роман буквально умолял сейчас выпустить его из чертовой аудитории и дать спуститься на поле. Поглядывая в окно, он видел, что Ингер начала медленно пятиться назад. Ее загнали в импровизированный угол и забрасывали чем-то белым и, судя по короткой траектории полета, легким. К девушкам приближался преподаватель, с другого конца поля послышался мерзкий утробный хохот.Роман почти услышал, как ее сердце провалилось в пятки и с грохотом сотни Эверестов разбилось о землю. Игнорируя накатывающую слабость и сильную ломоту во всем теле, он добротно приложился сильным плечом к двери. Она оказалась хлипкой. Девчонки вскрикнули, парни подскочили на своих местах, мистер Лейси замер, не в силах ничего сказать.—?Я выпишу чек на этот кусок ДВП,?— бросил через плечо парень, выходя из класса и разминая пострадавшее плечо.Во рту было сухо, и без того огромные светлые глаза были распахнуты как у наркомана, мучающегося от ломки. По факту, так оно и было. Каждую косточку, каждую мышцу и даже каждую артерию в его теле будто выворачивало в противоположную сторону. Он чувствовал себя героем какой-то садистской компьютерной игры, который должен был тупо идти по багровому медному следу, пока не найдет свою дозу.?Твою мать, стой на месте!??— прошипел он сквозь зубы, пробегая вниз мимо окон и видя, что Ингер начала спешно уходить, а затем и вовсе убежала вопреки крикам подошедшей учительницы. Минуя лестничные пролеты, Годфри мчался с такой скоростью, будто с минуты на минуту должен был начаться пожар. Он одного не учел?— пожар уже начался. Внутри.У обоих под ребрами жгло. Одного пожирал голод и превращал его внутренности в пепел, вторую сжигал жуткий страх, запутанность и обида. Она тушила огонь в груди слезами, глотая их и вытирая те мелкие, что все же просочились сквозь берега ее морей. Роман же мог лишь ненадолго притушить его, как сломанную конфорку, которая рано или поздно все равно воспламенится.Ингер добежала до раздевалки и захлопнула за собой дверь. Обессиленная, она осела на скамейку у стены и опустила лицо на ладони. Всхлипывая и содрогаясь всем телом, она проклинала все: сегодняшний день, глупых одноклассниц, боль внизу живота, которая нарастала с каждой минутой.—?Эй… —?она дернулась, пытаясь сфокусировать зрение. Тонкая фигурка с копной пушистых волос приближалась к ней, опускаясь на колени и беря ее руку в свои. Два пальца были чуть испачканы в темно-бордовой жидкости, вероятно, из-за того, что Ингер тщетно пыталась понять, на что именно указывают одноклассницы. Осторожно проведя рукой по белой ткани, она почувствовала, что та промокла, и, глянув на свои руки, поняла, от чего.—?Это же просто месячные, что они тут устроили… —?пробормотала фигурка, оказавшаяся Кристиной Вендалл. Она стала копаться в своей тряпчаной сумке, доставая оттуда то, что Ингер никогда не использовала до этого.—?Впервые, что ли? —?удивилась девочка, вспоминая, что Богровых намного старше нее. —?Ну и ничего, вот, возьми. Это… Нужно как бы наклеить… Там есть инструкция. А пятно отстирается, если ты об этом переживаешь. Моя бабушка отстирала красное вино от белой рубашки деда, я могу их забрать и…—?Они все видели,?— всхлипывая и зарываясь руками в белые волосы, бормотала девушка. —?Они смеялись… Они… Что-то в меня швыряли, это увидели все…—?Эй, да что ты,?— Кристина плохо умела успокаивать людей, так как обычно сама нуждалась в чьей-то поддержке, которой никогда не хватало. —?Это же была Хелен и ее лишенная мозгов свита. Поверь, они со всего ржут как лошади. Про них самих тут таки-и-ие истории ходят! Я бы на их месте вообще не смеялась. Например, на той неделе Хлоя переспала сразу с двумя?— это мне сказали Алекса и Алисса Сворн?— и теперь ходят слухи, что она залетела от одного из…Увлекательные рассказы о половой жизни одноклассниц прервала резко открывшаяся дверь и тяжелое мужское дыхание. Обе девушки подняли головы и распахнули глаза. Они никак не ожидали увидеть здесь запыхавшуюся фигуру Годфри, который шумно выдохнул с облегчением, увидев, что с Ингер все относительно в порядке.—?Уйди, пожалуйста, уйди! —?девушка закрылась руками, полностью поддаваясь панике и начиная безудержно лить слезы на многострадальную ткань лосин. Игнорируя ее просьбы, Роман осторожно отодвинул Кристину и тоже сел на кафельный пол, беря ее холодные мокрые руки.Вот она?— его доза. Его безумный и самый опасный в мире наркотик. Он здесь: на ее пальцах, на ткани лосин, внутри ее нежного белого тела. Его едва-едва сдерживали проблески здравого смысла, не позволяя прикоснуться губами к ее коже и слизать следы крови с указательного и большого пальцев.—?Пожалуйста, не трогай меня,?— пытаясь выговаривать слова отчетливо, попросила Ингер, захлебываясь стыдом и горячими слезами. Вот ведь он?— ее гребаный кошмарный сон. И Роман действительно шел как-то… Долго.—?Я умоляю тебя, успокойся сию же минуту! —?парень пытался говорить строго, но у него плохо получалось. С ней невозможно было говорить без благоговения в голосе. Даже сейчас, когда нутро болезненно сокращалось и превращалось в кроваво-кислотное месиво, он не мог позволить себе даже тон подобрать какой-то недостаточно нежный.—?Ингер, это нормально,?— выделяя слово ?нормально?, произнес Роман. —?Так у всех, понимаешь? Просто обычно это случается… Раньше.—?А можно не пересказывать мне параграфы по биологии из восьмого класса?! Я в курсе, что это! —?отрывая руки от лица, воскликнула девушка, но тут же округлила глаза и прикрыла ладонью рот. —?Черт… Извини.Годфри лишь усмехнулся. Все-таки девушки?— это нечто непредсказуемое и сумасшедшее. Ну как, скажите на милость, можно меняться в эмоциях так быстро и неосознанно?—?Порядок. Вставай, я отвезу тебя домой.Кристина посмотрела на него каким-то взглядом, который, вроде, означал: ?Ты такой дурак с детства или это приобретенное??. Как, по его мнению, Ингер должна была встать и пройти через половину школы с расплывшимся кровавым пятном сзади? Да и вообще, ему не показалось, что ей его присутствие сейчас не внушает ничего хорошего? На его месте должна быть какая-нибудь девушка или, на худой конец, та же учительница физкультуры, но никак не парень, который еще и является лучшим другом ее брата.Но вслед за ее укоризненным взглядом последовал другой, удивленный. Богровых медленно встала со скамейки и, вытирая слезы с покрасневшего от стыда или плача лица, посмотрела на ?спасителя?. Роману не стоило доверять. Нет, не так?— ему ни в коем случае нельзя доверять. Но все, что она кричала своими распахнутыми красными глазами, было именно:?Я тебе доверяю?.И тут не поймешь, что конкретно удивляло Кристину: то, что Ингер действительно верила самому скользкому и лицемерному типу из всей школы, или то, что… Это было как будто не зря. Как будто оправданно.Девушка не совсем понимала, как поступить. Здорово, конечно, что теперь она будет дефилировать с пятном не одна, а в компании, но ее по прежнему смущало его наличие на лосинах. Как она пройдет по постепенно наполняющемуся школьному коридору? Как сможет устоять перед лавиной насмешек и шакальего хихиканья?—?Так, слушай,?— прекрасно понимая, что идея откровенно ?так себе?, Годфри старался максимально сгладить восприятие ситуации. —?Сейчас мы выходим и идем к машине. Мы даже не торопимся. Все равно все уже узнали об этом… М-м-м… Казусе. Нормальные люди не станут смеяться, а те, кто посмеют…Видя, что Ингер не получается убедить в том, что ничего страшного не произойдет, он сменил тон на еще более легкий и юморной.—?Тем я повыбиваю зубы,?— пообещал Роман, осторожно приобнимая ее за плечо. Так всегда делал Питер, когда хотел ее защитить. В детстве они почти никогда не держались за руки, даже в бессознательном возрасте. Он всегда прижимал ее к себе за плечо, словно говоря этим жестом, что в обиду он ее не даст. И жаль, что это… Как будто осталось в прошлом.—?Идем,?— парень несильно подтолкнул ее к выходу, а Кристина проследила за ними подозрительным взглядом. Ей самой уже давно нужно было быть переодетой в спортивное, но она все так же стояла в своей повседневной одежде и думала. Думала над тем, что в этой ситуации ей казалось самым странным. Прийти хоть к какому-то выводу было сложно, ведь странным было абсолютно все! Роман, не примкнувший к стае насмехающихся, а защищающий от них, стал просто вишенкой на торте. Вендалл даже подумала, что это просто какой-то другой человек в обличье вечно угрюмого и самовлюбленного Годфри. Какой-то такой человек, у которого есть сердце. Который понимает, что слово ?чувства??— это не просто существительное, а что-то, что есть у него самого. Возможно, Кристина была права?— Ингер как-то по-своему влияла абсолютно на всех. И если она сумела вывернуть наизнанку жалкую душонку этого бесчувственного ублюдка, то что она может сделать с остальными?—?Ингер! —?она окликнула девушку, вытаскивая что-то из своей сумки. —?Возьми.Девочка протянула Богровых серые спортивные штаны. Взглядом попросив Романа подождать за дверью, она проследила за медленными и содрогающимися движениями девушки, которая несмело отошла в кабинку туалета, сжимая в руках ткань. Проведя там пару минут, она вышла, ссутуленная, с виноватым, но благодарным взглядом.—?Спасибо,?— выдавила она, комкая в руках испачканные лосины. —?За штаны и за… В общем, за все.—?Не за что,?— Кристина улыбнулась и несмело подошла к Ингер, обнимая ее. —?Все будет хорошо. Ты… В безопасности с ним.Было странно это слышать. Еще ни от кого девушка не слышала ни слова хорошего о Романе. Да и Кристина это говорила как будто как-то недовольно, словно ей пришлось отказаться от своей привычной точки зрения.—?Только ты, Ингер.***Школьный коридор еще никогда не казался таким длинным. Каких-то пять метров казались настоящей марафонской дистанцией, особенно их удлиняли чьи-то попытки засмеяться в голос. Но все они, слава богу, пресекались взглядами Романа. Похоже, в этой школе все знали?— если он сказал, что скормит им их собственные пальцы, то он это точно сделает. И ему необязательно было произносить это вслух, он как будто имел особый дар?— говорить глазами. Эдакая телепатия для тех, кому лень раскрывать рот. А Роман был именно из таких.Но смеющихся смельчаков оказалось не так много, и Ингер даже поуспокоилась. Девочки смотрели на нее с какими-то нотками сочувствия, а кому-то и вовсе было все равно. Парни не видели в этом абсолютно ничего смешного, напротив, представляли, до чего тяжело ей сейчас дается пройти мимо них. Среди одноклассниц нашлись те, кто посмел обнажить свои лошадиные зубы в ухмылках, но они тут же посмыкали губы обратно, испугавшись Годфри.Как-то это было неправильно. Волком, по факту, был ее брат. Но сейчас животная преданность и агрессивное желание защищать читалось только в глазах у Романа. А вот в глазах Питера его давно уже было не разглядеть. Как будто надпись на странице кто-то много раз перечеркнул и переписал ее в вечно холодный безразличный взгляд Годфри.Он был ее стражей. Целым легионом совершенных воинов. Армией бесстрашных солдат, сумасшедшим сторожевым псом. Демоном, которому было бы в удовольствие перегрызть глотку кому угодно, кто посмеет посмотреть на нее без должного уважения. И с ним ей было спокойно. Впервые после приезда в Хемлок Гроув ей было спокойно.—?Эй, ты, Кэрри Уайт! —?вдруг послышалось сзади и только что появившееся спокойствие вмиг улетучилось. —?Смотри, не запачкай ему его Бентли!Конечно же, это была мерзкоголосая ушлая Хелен, которая и начала эту вакханалию с забрасыванием Ингер тампонами и прокладками на поле. Эту глупую шуточку тут же подхватили некоторые в коридоре. Он наполнился ехидными смешками, кто-то повторял ?Кэрри Уайт, да, точно, Кэрри Уайт?. И с каждым таким смешком плечи Ингер поднимались все выше, а шум в голове становился громче. Она готова была прямо сейчас расплакаться, но не позволяла себе казаться такой слабой. Лучше было просто игнорировать. Так ей было удобнее.—?Эй, Хелен,?— с невероятно веселой и задорной улыбкой обратился к ней Роман.?Как ты можешь разговаривать с ней так спокойно, она ведь…??— начала было про себя блондинка, как вдруг словила себя на мысли:?Нет-нет, здесь что-то не так?.Годфри тем временем будто принюхивался. Запах столовской картошки фри, дешевых духов, пота, грязных носков, лака для волос, какой-то грязной горькой крови… Черт, и к чему бы прицепиться? Так-так-так, последнее?— это интересненько. Этот запах должен был бы свести его голодный разум с катушек, но не тут-то было.—?А что тебе так весело, милая? —?елейным тоном спросил парень, загораживая собой Ингер и легонько прикасаясь к ее руке, давая понять, что она все еще под защитой. Ей хотелось вцепиться в него с ногтями и не отпускать, только бы он не отходил и не отдавал на съедение этим гиенам.—?Что, радуешься, что в очередной раз не залетела от какого-то торчка, и твоя матка тебе об этом напоминает? —?на не изуродованном интеллектом лице Хелен появилась еще более низкоинтеллектуальная удивленная гримаса. О боже, от одного только вида ее лица к горлу подкатывал скользкий комок.—?Давай, дорогая,?— Ингер опасливо посмотрела на Романа, заметив, как из левой ноздри потекла тонкая струйка темной крови. Его глаза, обычно большие как два теннисных мячика, сейчас стали еще больше, а синяки под ними заметнее. В них плясало светло-синее пламя, искря и переливаясь на свету от азарта.—?Спусти свою подержанную юбку за два доллара, отправь следом грязные трусы и достань то, чем швырялась в Ингер.—?Роман, ты что! —?девушка вышла из-за воображаемого щита, глядя на парня и не понимая, о чем он говорит и как может просить о таком Хелен. Да, она была сукой, но за что же так позорить ее при всех…?За тебя, Ингер. За каждую секунду, в которую тебе было больно?.Однако удивление настигло Ингер в квадрате, когда Хелен… Не посмела ослушаться. Словно не понимая, что творит, она легко спустила с себя юбку и трусы, оставаясь снизу абсолютно голой, что вызвало волну охов и ахов. Блондинка шокировано наблюдала за этим действом, а ?подружки? даже не пытались остановить одноклассницу. Они лишь достали телефоны и стали втихаря снимать то, как Хелен медленно раздвигает пальцами половые губы и степенно тянет за толстую окровавленную ниточку.?О господи, нет… Нет-нет-нет!??— Ингер ахнула, понимая, что эта девчонка слушается Годфри, будто околдованная.—?Давай, киска,?— в упор глядя на нее и скрывая отвращение, проговорил тот. —?Сожри его. Сейч…—?Роман! —?девушка не выдержала и выскочила перед парнем, прерывая его зрительный контакт с обидчицей. Та вмиг как будто пришла в себя и спустя пару секунд, обнаружив себя, голую с разбухшим кровавым тампоном в руке, истошно завопила. Несмотря на испуганное лицо Богровых, Роман явно гордился собой, о чем свидетельствовала его самодовольная улыбка. Он безразлично пожал плечами, наслаждаясь неуемным смехом одношкольников, и тут же поспешил увести Ингер, приобняв за плечи.Она не сказала ни слова. Да он и не ждал от нее ?спасибо?. Она даже не спросила, как он это сделал, как будто бы знала, что он не сможет ей обьяснить. Открывая перед ней дверь и попутно слизывая с губ темную кровь, он вопросительно уставился на Ингер, которая мялась на месте, не садясь на сидение.Такая бледная, маленькая, беззащитная… Она казалась больным цирковым зверьком, которого дрессировщик терзал за то, что он чувствует боль. Хотелось прижать ее к себе, поцеловать в лоб, покрытый испариной от того, что бежняжку бросало то в жар, то в холод, пообещать, что боль скоро пройдет, и позаботиться о том, чтобы это произошло намного быстрее. Вот бы стереть воспоминания об инциденте у всей школы… Но тогда Роман, скорее, изойдет кровью, не успев убедить в этом даже четверть народу.—?Садись скорее, тебе ведь больно,?— видя, что девушка закусывает губу и не отрывает дрожащую ладонь от живота, Роман искренне не понимал, чего она ждет. —?Тебе как-то помочь?—?Они… Они же белые… —?чуть не плача, пробормотала Ингер себе под нос. Ах, вот оно что! Видимо, она скептически относилась к надписям, вроде ?100%-ная защита? на упаковках ?Always?. Роман с улыбкой закатил глаза и еще раз взглядом указал на пассажирское:—?Садись, это неважно.Еле-еле борясь с дичайшим стыдом, который то и дело заставлял глаза мокреть, а щеки краснеть, девушка села, наконец, расслабив гудящее от напряжения тело. Годфри быстро завел машину и тронулся с места, включив какую-то старую песню из 70-х. Ингер нравился его выбор музыки, она одобряла почти каждый трэк, и даже замечала, что некоторые из них сама часто слушала. Но сейчас ей не нравилось совершенно ничего. Ни музыка, ни обычно восторгающие пейзажи, ни, тем более, чертова пробка, которая обещала длиться около получаса. Роман хотел было со злостью двинуть кулаком по рулю, но тут же вспомнил, что девушке это, скорее всего, физически будет неприятно, и сдержался.—?Как же, мать вашу, вовремя… —?посетовал он, оборачиваясь к Ингер и глядя печальным взглядом на то, как она сжимает зубы от тупой ноющей боли, которую вдобавок подогревали нервы. —?Тебе очень больно?Как бы она ни старалась скрыть свои мучения, ничего не вышло. От каждого его вопроса она краснела все больше и не могла выдавить из себя ни слова.—?Черт, слушай,?— ее смущение одновременно умиляло и волновало Годфри. —?У меня две сестры, одна из которых, к счастью, разговаривает. Я вырос на нытье о том, что Литу донимает вздутие во время месячных, а прокладки, цитирую, стоят столько, будто они из золота.Ингер не сдержалась и хохотнула.—?Так что забей. Это нормально. Ненормально швыряться в человека тампонами, особенно когда ему страшно и плохо.Девушка понимала, что он говорил правду. Он не просто пытался ее успокоить, он действительно так думал. Это расслабляло, заставляло ненадолго отвлечься от болезненных спазмов и проникнуться непривычной атмосферой заботы и поддержки. Это было непривычно не только для Ингер, но и для самого Романа. Когда в последний раз он так… Хорошо относился к девушке? Уважительно, нежно и ласково. Да никогда, если не брать в расчет сестер.Так чем эта Ингер ему такая особенная? Что в ней такого? Почему ранее пустая клетка из ребер как будто начала наполняться странными тягучими ощущениями липкой яблочной пастилы? Почему руки так подрагивают в такт каждому ее вздоху, шагу, движению белых волос? От чего в груди бьется то, что до этого никогда не билось?И почему, черт возьми, она пробуждает в нем голод? Почему она стала одновременно смыслом его жалкой жизни и самым надежным и страшным способом умереть?***Это было невозможно. Невыносимо. Каждая клеточка его тела содрогалась, мозг пульсировал от напряжения, внутри разразилась война. Его жгло, ломало, разрывало, а он молча вел машину, пытаясь лишний раз даже не смотреть на пассажира. Боль сковывала все тело, в голове вертелась одна единственная мысль, и именно от нее Роман старательно и безрезультатно пытался отмахнуться. Он так хотел сейчас остановить автомобиль, который к этому моменту вести адекватно уже не представлялось возможным, и со слезами на глазах попросить Ингер помочь ему. Как молодой Лео ДиКаприо просил у матери деньги на наркотики, так и Годфри сейчас мечтал выпросить у девушки хотя бы каплю… Хотя бы один глоток…От дерганных движений Романа машина стала ездить то вбок, то по диагонали, и им повезло, что на дороге они были одни. Никто не любил ездить по ямам у ромашкового поля близ Белой Башни. Это было, фактически, приватной дорогой Романа, для которого это поле было единственным местом городе, что он называл красивым и действительно любил. Но сейчас никакая красота цветов и их пьянящий аромат не могли отвлечь его внимания от самого главного. От неуемной дрожи в руках и всем напряженном теле. От бьющего в нос медного запаха свежей густой крови, от мыслей о ее сладковатом пряном вкусе.Голод сам съедал его. По вискам стекал холодный пот, он был обессилен, руки тряслись, губы побледнели. Даже его слух притупился и он не сразу услышал, как Ингер криком просит его остановить машину.Что ж, будь по-твоему…Роман резко нажал на педаль тормоза, от чего бежняжка в который раз дернулась. Чертовы спазмы, они никак не отпускали, а при каждом резком движении только усиливались. Наверное, это отвратительно?— с непривычки испытывать эту боль аж в восемнадцать лет и не знать, что тебе от нее помогает.Девушка испуганно уставилась на парня, который уже почти сжевал собственную щеку изнутри, будто никак не мог решиться сказать или сделать что-то неправильное. Наконец, он решительно вышел из машины и, спотыкаясь на ровном месте, обошел ее, открывая дверь пассажирского сиденья и опускаясь на колени перед самим пассажиром.—?Роман, ты в порядке? —?позабыв о собственном недомогании, побеспокоилась Ингер. Его вид заставил бы заволноваться даже самого безразличного человека: почерневшие круги под глазами, испарина, мертвецкая бледность и крупная дрожь, бьющая все тело.—?Ингер,?— срывающимся голосом проговорил Роман, поднимая на нее налитые кровью глаза. —?Ты не будешь сопротивляться тому, что я сейчас сделаю. Как только я закончу, ты уснешь, а проснувшись… Будешь думать, что это всего лишь сон.—?Ч… Чего? —?из вздернутого носа потоком хлынула кровь, гораздо больше, чем тогда, в коридоре. Но в мозгу Ингер лишь пронеслась некая вибрация и ничего более.?В смысле? Не действует?!?—?Ингер,?— уже более рассерженно произнес Годфри, хмуря брови и буквально истекая кровью. —?Ты не станешь сопротивляться…—?Прекрати! —?девушка вжалась в сиденье, слыша, как внутри черепа словно вновь осыпались громадные булыжники.—?А когда я закончу…—?Хватит, пожалуйста, нет! —?кричала она, хватаясь за голову. Камни будто проламывали ее кости насквозь, от них лопались барабанные перепонки, бешено колотилось сердце.—?Ты будешь думать, что это сон! —?прорычал Роман, хватая ее за худенькие лодыжки. —?Будешь думать, что это сон!Шум заглушил все происходящее. Давящий транс настиг воспаленный мозг, воистину не позволяя противиться любым движениям Годфри. Голова непроизвольно откинулась на сиденье, глаза закрылись в безвольном синтетическом блаженстве, тело расслабилось. Из уха показалась капелька крови, которая тут же была слизана горячим влажным языком.?Умоляю тебя, дай мне выжить?.Холодные дрожащие руки медленно проскользили вверх до колен, разворачивая послушное тело и разводя в стороны ватные тонкие ноги. Медленно, дабы не пробудить ее от и без того ненадежного полусна, парень стянул одежду вместе с бельем, на котором красовалась почти негодная прокладка, пропитанная тем, что так сильно манило его своим медным запахом. Нет, ее кровь не была горькой и не пахла мерзко, как у остальных. Она была самой вкусной и самой теплой, в чем Роман планировал сейчас убедиться.?Господи, что же ты творишь, ублюдок!??— вопило шокированное подсознание, а тело посылало его к черту. Заставив Ингер облокотиться на водительское сиденье и согнуть ноги в коленях, он с силой сжал их и провел языком по нежной молочной коже. Прелюдии никогда не привлекали его, особенно в данный момент, но просто вцепиться в нее зубами он не мог. Что-то не позволяло ему использовать ее, как пакетик донорской крови.?Пусть тебе хотя бы будет приятно??— обреченно проговорил голос внутри, прежде чем язык впервые прикоснулся к скользким от кровавых разводов губам. Рваное дыхание обжигало нежную кожу, с каждым таким секундным прикосновением Ингер проваливалась в негу все глубже, а Роман почти постанывал от предвкушения.?Не тянул бы ты, а то талант гипнотизера, гляжу, знатно сбоит??— подсказал голос, и тут Годфри будто переклинило. Оставшийся на языке сладковатый привкус ударил в голову, будто толстенная дорога кокаина, зрачки расширились до неимоверных размеров, губы сами потянулись к мокрому влагалищу, в один момент буквально присасываясь к разгоряченной коже.Вот то, чего он так долго жаждал. То, что вернет его в нормальное состояние хотя бы ненадолго. Это было грязно. Неправильно. Унизительно для Богровых, но так нужно ему сейчас. Кровь капала на зубы, на язык, чередуя капли и скользкие сгустки, которые сейчас казались каким-то лекарством от смертельной болезни. Самым сладким и сытным в мире коктейлем, бьющим в голову круче любого экстази. Роман заполз наполовину в автомобиль, нависая над распластавшимся на сиденье тонким телом, упираясь почти рвущейся ширинкой в кожаную обивку.?Не думал, что кровь так тебя возбуждает??— надменно вещал голос, который как будто со стороны наблюдал, как Годфри давится с каждым вторым глотком?— с такой спешкой он вылизывал каждый сантиметр горячих стенок. Словно боялся, что спасительная жидкость сейчас прекратит поступать.?Не в ней дело??— честно признался самому себе Роман, огрызаясь. Он очень старался не забывать о своей цели доставить Ингер хоть какое-то сомнительное удовольствие, но его язык цеплял клитор откровенно редко. Он его не интересовал. Его ничто не интересовало, кроме тех жалких миллилитров темно-алой жидкости.?Но ты же, сука, сама виновата!??— хотел зарычать парень, но вместо этого лишь сжал сильнее ее ноги и на секунду сцепил зубы, отрываясь от непристойностей. —??Это твоя вина, никто не просил тебя лезть в мои мозги и колошматить его! Это ты, чертова шлюха, сводишь с ума каждого, кто на тебя посмотрит, и почему-то остановилась именно на мне! Что я сделал тебе, блядь ты эдакая? Почему ты издеваешься именно надо мной?!?.Постепенно ощущение разъеденных кислотой органов отходило, появилось чувство, будто ему внутривенно вкололи около десяти литров водки, да еще и постепенно, по одному шприцу. Внутри все жгло, он остервенело вылизывал уже абсолютно чистые горячие стенки, пульсирующий комочек между влажных блестящих губ.?Сука, ненавижу… Я ненавижу тебя…??— удивительно, но на этот раз его мозг обращался не к Ингер, а к себе. Лютая ненависть волной накрывала его, он готов был выстрелить себе в висок из револьвера прямо сейчас, будь у него револьвер.?Что же ты наделал, тварь? Что ты творишь?!??— тяжело, когда на тебя бешено орет твой собственный внутренний голос. Твое осознание собственной ничтожности. Сплошная ярость, заставляющая с безумством сумасшедшего льва колотить бугристый асфальт кулаками, превращая тыльные их стороны в сплошное месиво.—?Прости меня… —?тихо шептали губы, на которых осталась запекшаяся кровь. Такие же бурые разводы чуть смывались одиноко стекающей по щеке горячей слезой, которую Роман даже не заметил.—?Не запоминай это, не надо… Этого больше не повторится, клянусь…Ингер, конечно, не слышала. Она пребывала в нынче глубоком и спокойном сне, и лишь отголоски срывающихся стонов доносились до нее сквозь грохот рушащихся каменных стен.—?А жаль… —?пробормотали полуоткрытые пухлые губы.