1 часть (1/1)

***— Лале. Бутылёк с алой жидкостью плескается в спасительной колбе, пока я безостановочно благодарю Создателя Вселенной за то, что он всё-таки удостоил меня чести лишить жизни главной неуловимой кобры во всём дворце независимого королевства. Данное решение пришло ко мне не сразу, выдался долгий путь до теперешней возможности. Здесь и сейчас, как никогда я преисполнена решимости, стоя к нему спиной, помешивая щербет в позолоченном кубке и морально готовясь к неминуемому со злорадной ухмылочкой. Аслан бы мною гордился: я спасаю не только свою жизнь, но и судьбы многих жителей этой страны. Пока никто и представить не может, что в покоях их короля затаилась первая смертная, вот-вот готовая выплеснуть яд в напиток их главного предводителя, та действительно делает это и не жалеет.Чувствую, как он приближается. Шаг. Ещё один. Грязные руки Мехмеда перехватывают талию, сжимают в подобие объятий, что больше схожи на животную потребность, и придвигают ближе к себе. Он шепчет, как сегодня я соблазнительна, губами касается шеи, прикусывает мочку уха, ласкает всё тело ровно в тот момент, как мысли в моей голове ищут тропу для верных размышлений. Проклинаю всё в округе, но не подаю вида — лишь оборачиваюсь к нему лицом с невозмутимой миной. Вижу в его карих глазах свои и только сейчас замечаю, в какие яркие красные тона окрашена вся комната. Сегодня он опрятнее: тёмные волосы забраны назад, кафтан сидит по фигуре, а парфюм отдаёт ореховыми нотками — видно, тщательно готовился к брачной ночи, что не может не развеселить. На деле же лишь фальшиво улыбаюсь, не в силах вымолвить и слова, позволяю ему перехватить собственные плечи, сжимая их в крепкой хватке, и снова выслушиваю этот мерзкий, беспрекословный тон, что мурует всё тело. — Всё-таки усмирила свой буйный нрав, повиновалась и исполнила часть своей сделки. Умничка, — жгучее дыхание опаляет лицо, и мышцы тотчас, по зову сердца, спешат напрячься. — Я доволен тобой.Хочу плюнуть в лицо, но не получается. Сдаюсь, понимая, что план в подобном исходе провалится, и пытаюсь выглядеть как можно смущённее. Щербет ни в чем не виноват, это всего лишь сладкая жидкость, дать которую стоящему напротив животному проще простого. Между тем понимаю: медлить не стоит, Мехмед изучает каждую черту моего лица, достаточно долго перебирает прядки каштановых локонов и прижимает стан к близ стоящему столику — непозволительно. Чуть отстраняюсь от него, мигом подмигиваю и спешу вознести два бокала с напитком ввысь — король одобряет. — Выпьем?..Он кивает с довольной и похотливой ухмылочкой, а я не могу не продолжать злорадствовать. Провожаю тяжёлым взглядом фигуру короля, что ретировалась к своей ложе, и улыбаюсь во все тридцать два, как если бы уже успела напиться. Мать хотела обьединить два королевства, выдать замуж за самовлюблённого короля — что ж, в таком случае, я повинуюсь лишь если скоропостижно стану вдовой, имеющей власть и достоинство. Отрава в напитке правого кубка погубит его, сотрёт эту дурацкую усмешку с соблазнительного рта и навеки веков станет отпечатком причины смерти. Всё уже решено: я стану жертвой. Бедная, бедная Лале потеряла мужа в их первую брачную ночь, а по сути только торжествует данным исходом. Как бы мерзко не звучало, но это так: я сажусь рядом с ним, аккуратно придвигаюсь ближе, касаюсь бедра и смущённо заправляю прядку волос за ухо, пока Мехмед медленно сокращает между нашими лицами короткую дистанцию. Отстраняюсь, многозначительно сглатывая комок в горле, и уже начинаю переживать — не против же моей воли он станет консумировать брак?— Не бойся, — пылающая пламенем ладонь исследует ключицы, чуть оголяет декольте, что некогда было прикрыто роскошным алым платьем длиной в пол с витиеватыми золотыми узорами и объемными рукавами. Мужчина ближе, намного ближе дозволенного мною, но я не могу остановить и наводить лишних подозрений. — Не стоит беспокоиться, я буду мягок. Дышу часто и только сейчас понимаю, как здесь душно. Резко встаю, борюсь с эмоциями и пытаюсь как можно меньше выдавать саму себя. Король чему-то хитро жмурится, но не обращает особого внимания на представленные выходки, лишь разглядывает меня с ног до головы. Ликую: он отпил глоток щербета, а это значит только одно. Вот-вот яд обезоружит каждую клеточку его тела и нанесёт ответный удар.***За день до описываемых ранее событий.Шнуровка на корсете — самое кошмарное, что со мной когда-либо происходило. Без лишних прислуг и умелых рук, всегда вьющихся поодаль, я никогда не обхожусь, поэтому принимать помощь от Влада мне, что неудивительно, в новизну. Предательское смущение по сей день выражается в пунцовых щеках, ярко горящих в сумерках предвечерней ночи, и не собирается так просто отступать — это не в правилах двух отчаянных подростков. Пока кончики его изящных пальцев с предельной осторожностью касаются чувствительной кожи спины, выводят узоры и изучают каждый миллиметр моего тела, мир приостанавливает своё движение. Он рядом, и мы вместе. Он находится в непозволительном от меня расстоянии в самые трудные минуты жизни, крепко сжимает ладонь, гладит по плечу и шепчет ласковые слова искреннего соболезнования. Он всегда в моих мыслях, такой невинный и чистый душой, отважный, верный, храбрый. Влад честен, и мой истинный спутник жизни. Но выхожу я за другого. Связываю свою жизнь с аморальным, избалованным и самовлюблённым индюком. Иду на супружество с тем, кого терпеть не могу, кого не выношу, кого готова истерзать в дьявольских муках, толкнуть в исчадие Ада, огненный котёл, только бы Мехмеда не существовало. Нас знакомили с детства, сводили с детства два независимых королевства, а мы ненавидит друг друга до сих пор. Спустя столько лет его присутствие доставляет мне бурю отрицательных эмоций, что превращается вовсе не в забавный фейерверк, а в самый настоящий пожар, сжигающий всё в округе. Мехмед — тот человек, корону которому давать строго-настрого запрещено, иначе стране не жить в процветании и достатке. Он жаден, и если хоть какое-то событие пойдёт наперекор его желаниям — абсолютно каждый, невинный или же виновный, поплатится за это своей же жизнью. Он настолько очарован собственной властью и очарованием, что трахает всё, что движется, а я должна терпеть это, как верная жена. Должна верить всем клятвами любви, коими раскидываться Мехмед умеет точно так же, как раздавать глупые приказы и править страной несправедливо. Быть марионеткой в руках столь мерзкого короля — худшая пытка, и я готова на всё, только бы свергнуть его с престола. Готова пожертвовать всем, но править двумя странами одновременно, и если прошлые мои желания крылись в совместном побеге с Владом — сейчас планировалось совершенное иное. Мы заключили сделку, в рамках которой моё обязательство — быть верной супругой. В таком случае, я стану его женой, но не откажусь от принесённого местной ведьмой яда. Отравлю его грязную душу и спасу всех. Мои желания ясны, действия — ещё проще. Остаётся дело за малым, воплотить задуманное в реальность.Незамедлительно киваю, отхожу от Влада в сторону и собираю откинутую в порыве страсти одежду. Гляжу в зеркало — это ли я? Отражение искажает всю суть бывшего непорочного ангела, как величать меня любил отец. Я не могу быть такой коварной, злой. На меня смотрит совершенно другая восемнадцатилетняя девушка, уже без тех уникальных пшеничных волос, алмазных очей, в границах которых некогда плескалось откровенное желание доказать, чего она стоит. Впредь эта добрейшая Лале больше не та, кем была раньше, и ей не хочется быть таковой здесь, сейчас, на этом самом месте. Если прогнусь тёмной стороне, то кем в итоге стану? Предельно ясно: ничем, в таком случае, не буду отличаться от Мехмеда, главного пьяницы во всём тридевятом королевстве. Чего я меньше всего желала, так этого — отклоняться от свято принятых правил ни в коем случае не буду. Сделаю всё тихо, без лишних помощников.— Сегодня свадебная церемония?.. — нотка нежности в бархатном голосе Влада действует на меня с правильным эффектом: я успокаиваюсь. В последнее время нам приходилось скрываться от посторонних глаз с целью не стать главным предметом для сплетен во всём дворце, и встречаться мы стали намного реже. Мальчиков готовят к войне, а я погрязла в учёбе тайно ото всех — здесь не признают тягу девушек к науке, что просто возмутительно для меня и ещё одной служанки. Наш ум презирают? Не допускают возможным, что представительницы женского пола умеют что-то дельное, помимо домашнего хозяйства? Абсурд. Мы точно такие же, как и все те напыщенные воины из компании Влада, можем в руки и меч взять, и вызубрить очередное правило точных наук.Оборачиваюсь к парню — сегодня на нём кремовая рубашка, свободная в рукавах, и всё те же чёрные брюки на ремешке. Усмехаюсь, быстрым движением заправляю спавшую на его лоб прядку тёмных волос и тотчас ретируюсь к двери: приходить вовремя меня учили с самых пелёнок.— Он не дождётся моего согласия, ты же знаешь. Я скорее умру, нежели стану его супругой. ***День описываемых ранее событий.Отец говорил: ?Никогда не говори никогда, Лале, мы не можем предугадать, что нас ждёт в будущем и будем ли мы в выигрыше?, а я не прислушивалась ни к единому его слову. Только сейчас, к великому сожалению, поняла, как много они значат и как стоило уделять им должного внимания.Мехмед обыграл меня. Обыграл и не собирается так просто отпускать: возвышается надо мной, поражённой, что пала в его ноги и задыхается впредь от собственного яда. Молодой, но хитрый король обхитрил всех на своём пути, оказался на два шага вперёд, и отныне предстаёт передо мной в истинном свете. В его руках я — пешка на шахматном поле, а он — нарцисс — до сего момента играл скрытного ферзя. Мне не удалось раскусить его вовремя, так что теперь оставалось только допытываться до правды, хватаясь за последние шансы выжить.Воздуха катастрофически мало. Горло жжёт так, как если бы остатки лавы с кратера вулкана насильно вливали в мою глотку, как если бы ногти хищника скребли по сердцу, все органы сжимало недосягаемое никем существо, а я постепенно, но верно шла к своей смерти. Мне не плохо. Мне унизительно осознавать, какая я в конечном счёте дура, как месть затмила глаза, что те не увидели очевидного — он не так прост, каким бы глупым не казался на первый взгляд. Мехмед вовсе не самовлюблённый мальчишка. Он серийный убийца, неуловимый, со своей загадкой и со своим мотивом. — Думала, я не пойму? — обнажённый ряд белоснежных зубов выдаёт всё торжество. Мужчина не медлит, ведёт плечом, подтягивает штаны, садится на корточки — я кривлюсь. В груди уже давно вспыхнута паника, его бояться незачем. Самое кошмарное король со мной сотворил. — Ты меня разочаровала, Лале... Мне показалось, мы договорились, сделка состоялась.Катись к чёрту со своей сделкой — хочется выплюнуть именно эти слова в его дико недовольную физиономию. Хочется наградить пощёчиной и насильно влить ту же отраву, что на вкус вязкая и горькая, в его глотку, только чтобы свёл счёты с жизнью вместе со мной. Хочется избавиться от оков тех недомоганий, овладеть которые решили всё моё тело — от кончиков волос до кончиков пальцев, потому что ничто не может быть столь унизительным, как это. Мехмед не глуп, но и я от него не отстала — поменяй он кубки хоть раз десять, яд будет в обоих. — Ты жалок, — усмехаюсь, сплевываю металлический привкус крови, заранее прекрасно понимая, в кого постепенно перевоплощаюсь. Знаю, что за окном Луна входит в свои права, освещает тусклым бликом покои, пока за пределами замка — полное безмолвие, песнь сверчков и спокойствие. Воздух пропитан физически ощутимым напряжением, а сам Мехмед впредь странен: желваки на скулах пускаются в пляс, ноги подкашиваются, а лицо приобретает бледноватый оттенок. Король поколебим? Что ж, если это так, то сегодняшнее состояние то подтверждает.— Ох, дорогой, ты раскис... — выдавливаю последнее изречение. Во рту усиливается тошнотворный привкус, и вместо того, чтобы глубже войти в роль роковой женщины, я всё острее ощущаю рвотные позывы. Что-то тяжелое — сам он — падает на пол. И я удерживаю на лице выражение мечтательного безразличия, хоть это и требует больших усилий. Сердце трепещет, точно попавшая в силок птичка, но не выдаёт своей паники. Я не хуже него, и если умело когда-то играла саму невинность — то сейчас наши истинные сущности открылись всему миру.В его глазах зажигается непонимание, и он в самом деле не может понять: мы оба проиграли, ибо лучше вынести две смерти взамен на тысячи, нежели наоборот. Нам обоим пришлось заключить сделку, хоть и не равную, и всё же, мы в полной мере поплатились за неё — я, обратившись в прекрасного лебедя, и он, навеки веков гниющий под землей. ***