Глава 20. Новый рассвет (1/1)

Чтобы не злить реаниматолога, да и самой иметь на другой день вид более лучший, чем сейчас, Лике пришлось покинуть палату возлюбленного. Это далось с трудом, с куда большей охотой она осталась бы ночевать в коридоре, прямо на этой жёсткой пластиковой скамейке, на виду у всех любопытных. Только бы не оставлять Хайдена одного. Только бы дать ему знать, даже сейчас, слабому и бесчувственному, что она здесь, с ним и никогда его больше не бросит. Но правила есть правила и не желая оставлять Лику одну, миссис Лоуренс увела её из клиники и привезла на такси домой. Но в эту ночь обе женщины не спали, сидя на кухне и говоря только о произошедшем. - Нет, я всегда говорила, что общение с этой Лаурой добром не кончится, - тяжко вздохнула миссис Лоуренс, налив себе полную стопку коньяка, вторую велела выпить Лики, несмотря на сопротивление - Надеюсь эта дрянь сядет на долгие годы, в камеру с матерыми уголовницами, те живо научат её, как существовать с мире с законом. - Сомневаюсь, что это будет так, - поморщилась Лика, одним духом опрокинув в себя обжигающий напиток и часто задышав после этого - Рейчел говорит, её могут признать невменяемой и отдать на принудительное лечение. - Ну кто так пьёт? А ещё русская! - укоризненно произнесла Лоуренс, протягивая ей кусок чёрного хлеба - На вот, закуси! Ты знаешь, что бы не решил закон, а я этой твари рога обломаю. Хайди вырос на моих руках и если мне придётся ещё и в гроб его укладывать, то я за себя не отвечаю. Лика взяла кусок и сперва понюхав, откусила, почти не ощущая вкуса. Времени до утра было так много, что просто хотелось подтолкнуть стрелки часов и скорее уже вернуться в клинику, где приёмные часы начинались с девяти утра. Однако, несмотря на такое ярое желание первой оказаться возле палаты, Лика, войдя туда, всё же увидела, что её кто-то опередил. Хотя прежде всего внимание девушки привлёк сам Хайден. Она ещё не забыла, каким он был вчера и потому сейчас с облегчением выдохнула, застав его в сознании и не подключённым к приборам. Кровать была немного шире и гораздо удобнее, чем прежняя, подушка поставлена вертикально. Хайден полусидел, опираясь на неё спиной. Светло-голубая пижама пациентов хирургии оттеняла его до сих пор ещё бледное лицо и светлые волосы, окружающие его, как светящийся нимб. В этом он весь, светлый, чистый, открытый, не боявшийся встретить никакие испытания, даже если это будет сама смерть. В этом Хайден здорово походил на своих героев или же напротив, специально подбирал персонажей, похожих на себя, чтобы было проще влиться в роль. Да нет, впрочем, подбирает сценарист, сам он не стал бы, ведь всякого рода бахвальство было чуждо его натуре и возможно даже сам Кристенсен не знал, каков он в глазах других, но Лика теперь знала, какой он в глазах её самой. И вся душа её устремилась навстречу к его, даже не думая, какой приём встретит. Лика просто приблизилась и опустилась на стул, не решаясь заговорить. Хайден тоже не спешил начать разговор, хотя явно почувствовал, что в палате он больше не один. Его правая рука нервно перебирала складки белой простыни, которой он был прикрыт, а левая ненадолго прижалась к груди с той же стороны, там, где явно была повязка. Это понадобилось для того, чтобы Хайден мог слегка повернуться и его открытый взгляд голубых глаз встретился с другим, таким же, только очень смущенным. Взгляды соединились и каждый из них вызвал у другого улыбку, такую же светлую и добрую, которой не нужны слова, чтобы понять, что за ней кроется. Но тем не менее, Лика решилась заговорить первая, считая, что должна это сделать именно она:- Я очень виновата перед тобой. Прости. Я должна была прежде разобраться и только потом что-то решать. Ведь ты очень дорог мне, я люблю тебя так, как никого ещё не любила. И мне была невыносима сама мысль о том, что это может быть не так... И я... Я не знаю, как теперь быть... Если у меня есть шанс искупить всё то, что я сотворила, то дай мне это знать. И не в силах больше говорить, Лика опустила лицо вниз, уставившись в колени, сложив на них обе руки и неизвестно как долго ещё просидела бы так, если бы не ощутила, как поверх них опустилась прохладная ладонь. - Лика, я так счастлив, что ты появилась рядом со мной. Тогда, когда я и надеяться не мог на то, что когда-нибудь ещё смогу обрести любовь. Я думал, нет, даже уверен был, что девушки моей мечты просто не существует. А теперь я узнал, что она есть, что она рядом. И скажи теперь, могу ли я отказаться от того, что пришло ко мне божественным даром тогда, когда я не чаял уже дождаться? - послышалось где-то над ликиной макушкой. Могло ли быть у этих слов иное толкование? Если и да, то точно не такое, что говорило бы о необходимости немедленно уйти. Лика осторожно освободила одну руку и положила её поверх ладони Хайдена. Потом решила снова на него посмотреть и увидела ещё одну улыбку. Более глубокую и чувственную, обещавшую много счастливых дней настоящего и будущего. Был ли смысл и дальше обсуждать недавнюю ссору? Тем более, что Лика заметила на тумбочке Хайдена один предмет, который и послужил началом другого разговора - простой букетик полевых цветов, стоявший в прозрачном стакане. - Я смотрю, меня уже успели опередить, - усмехнулась она тут же - И от кого же такая красота? Хайден лукаво подмигнул и ответил с нескрываемой иронией:- От одной юной и прекрасной дамы, которую я люблю всем сердцем и которую ты, я уверен, скоро увидишь тут. Лика хотела было придумать какой-то привычный для них ироничный ответ, однако и слова сказать не успела, как дверь палаты открылась, впуская туда и правда очень юную и красивую даму. На ней был розовый комбинезон, такие же замшевые ботинки, а русые непокорные кудряшки приминал жёлтый берет с помпоном. И самое главное, в её правой руке был точно такой же будет цветов, как и на тумбочке. А само появление здесь данной особы вызвало у обоих самые радостные эмоции. - Роуз, милая, как же давно я не видел тебя, - произнёс Хайден, глядя на дочь, которую видел впервые после пробуждения, до этого он повидался только с её матерью, которая пришла принести извинения за тот скандал и вновь позволить видеться с Роуз, когда они оба этого захотят. Девочка прямо расцвела ответной улыбкой, было заметно, что и она тоже скучала по своему отцу и мигом подлетев к кровати, забралась на неё, усевшись возле Хайдена и взяв его левую ладонь своими двумя и слегка погладив, спросила с наивным детским сочувствием:- Папочка, а тебе очень больно? Хайден в ответ постарался сказать наиболее непринуждённо:- Нет, милая, совсем нет. Хотя, на самом деле было заметно, что он едва сдерживается и даже сидеть ему пока ещё очень трудно. Но Роуз видимо что-то поняла и спросила уже кое-что вполне конкретное:- Папа, а вы с Ликой правда поженитесь? Совсем скоро, да? Мне мама сказала. Лика вспыхнула до корней волос. Вот же дети пошли, ничего не стесняются. - Правда, девочка моя, правда, - ответил Хайден, поцеловав Роуз в макушку. - А я вас поженю! Прямо сейчас возьму и поженю! - смеялась и радовалась Роуз - Мама сказала, что на свадьбы детей не пускают, а я хочу увидеть свадьбу! И увижу! Прямо сейчас! Сама вас поженю! Вот так! И встав с кровати, Роуз взяла одновременно ладонь Лики и отца, а затем соединила их вместе и громко провозгласила:- Объявляю вас мужем и женой! Лика не смогла сдержать смех, однако долго наслаждаться общим весельем помешала вошедшая в палату Рейчел, которая всё это время была в коридоре, позволяя дочери пообщаться с отцом без неё и теперь, привлечённая шумом, решила вмешаться. - Роуз, милая, нам пора, папе нужно отдохнуть, он ещё не совсем здоров, - произнесла она мягко, кивнув Лике в знак приветствия. - Мама, а я на свадьбе была! Сейчас! - спешила поделиться новостью Роуз. - Вот и отлично, - вежливо сказала Рейчел - Значит, побываете ещё и на моей. Она через месяц. Точно, вчера Юэн наконец сделал ей предложение и спустя названное время они официально станут супругами. Может и не только они, кто знает. Только время и те, кто появится на свет в будущем году. ***Осень в Онтарио в этом году порадовала своих жителей на редкость сухой и тёплой погодой. Золотистые листья устилали дорогу парка красивым ковром, а солнце играло на крышах павильонов и капельках росы. И приветливо улыбалось двум семейным парам, идущим по парковой дорожке. Немного впереди шёл не очень высокий, но крепкий мужчина средних лет с рыжеватыми волосами и короткой бородой, катя перед собой коляску, где мирно спал недавно родившийся мальчик. Рядом с ним, держа ручку коляски одной рукой, шла молодая женщина с блестящими чёрными волосами. Она недавно родила сына, но уже успела прийти в форму и потому смотрелась великолепно. - Правда они хорошая пара? - поинтересовалась светловолосая девушка с длинной косой и уже довольно большим животом, выпиравшим их тонкого платья. - Может быть, - не стал спорить её спутник, высокий красавчик с русыми кудрями - Но мы всё равно лучше, ведь у нас есть она. Наша девочка, наша Асока. Последние слова Хайден произнёс с улыбкой и обняв жену со спины, соединил руки на её животе, где вовсю толкались маленькие ножки, заявляя право на то, чтобы видеть свет и родителей. - Иного имени ей не носить, - улыбнулась и Лика - Ведь она зачата на съёмках. - И я знаю, что новый седьмой эпизод понравился не только нам, - напомнил ей Хайден - Стоит лишь посмотреть на маленького Эни Макгрегора, что идёт впереди нас. - Это точно, теперь у нас есть свой личный канон, - смеясь сказала Лика - И имя ему Любовь.