chapter twenty one (1/1)

У Дживон был целый план — следовало хотя бы попытаться систематизировать всё то, что удалось узнать и какие выводы сделать, чтобы разобраться в происходящем хоть отчасти. Она даже попросила у Риин бумагу и ручку, но девушка вместо этого принесла детский альбом акварельной бумаги и цветные карандаши, которые еле оставляли на ней след. Неловко пожав плечами, явно смущаясь того, что дома оказалось только подобное, Риин притащила фломастеры, а Чимин прыснул, привлекая к себе внимание и заставляя хлопнуть его по здоровому бедру. — Ты не в том положении, чтобы хихикать, — прищурилась Дживон, едва девушка поднялась наверх, снова оставляя их одних — на этот раз в гостиной. — Чем богаты, тому и рады. Знаешь такую мудрость? Чимин растянулся в скептичной усмешке, сидя на диване и широко расставив ноги, и Дживон отвернулась от него, демонстративно закатив глаза и покачав головой. Странного, непонятного псевдопримирения хватило буквально на пару часов — ровно до того момента, пока Чимин не пришёл в себя окончательно и не стал плеваться ядом направо и налево, уверенный в собственной неотразимости и привлекательности. Они уже целовались прежде, и Дживон не видела ничего такого особенного в том, что произошло утром, вот только парень самым настоящим образом петушился, ловил то за запястье, то за талию, не стесняясь присутствия сестры, скептично поднимающей брови на каждую их перепалку, вызванную такими его действиями, а ещё не упускал случая напомнить о том, как искренне и честно Дживон переживала о нём ещё несколько часов назад. Так что девушка была убеждена — болезненное и несколько ослабленное состояние ему исключительно шло. Чимин на некоторое время действительно показался ей вполне себе терпимым, а теперь словно специально пропускал каждое её слово мимо ушей, из раза в раз стараясь перевести разговор в нужное только ему русло.— И ты порвала футболку, чтобы сделать мне перевязку, я помню, — ляпнул он в очередной раз, и Дживон едва не зарычала, сидя на ковре рядом с диваном и искренне пытаясь сосредоточиться на нужном. — И либо твоя грудь стала больше, либо я неправильно помню.?Ты сказал, что я не люблю пушап, — чуть не сорвалось с губ, и девушка закусила изнутри щёку, радуясь, что Чимин не мог видеть её лица. — И если это был не намёк на мою маленькую грудь, то что это было?? — Но ты поправилась, — продолжил парень гнуть свою линию, — прям отлично выглядишь. Значит, грудь тоже могла вырасти.Язык почти по-настоящему чесался пойти на поводу у Чимина и позволить ему утянуть себя в совершенно бессмысленный разговор, отвлекая от дела, но он добивался именно этого, и по одной уже этой причине хотелось плеваться и грязно ругаться. Он сначала позволял узнать чуть больше, почти манил вкусным мясом, как какую-то кошку, а потом прятал за спину или и вовсе забирал, заводя уже привычную шарманку о том, что не нужно так много думать обо всём этом.— Если продолжишь меня игнорировать, я сползу с дивана на ковёр и начну приставать, — протянул Чимин, и Дживон с тяжёлым вздохом подняла глаза к потолку, потому что он ещё и ногой потыкал прямо в копчик, привлекая к себе хоть какое-то внимание. — Я бы мог сказать, что сяду на ковёр, но чувствую себя гусеницей. Знаешь, почему? Потому что фактически одноногий и однорукий. Я как Циклоп, только гусеница. Так что теперь я ползучий гад.— Может, хватит милашничать?Дживон всё же оглянулась на него, не сдержавшись, нахмурилась и поджала губы, потому что терпения не хватало никакого. А Чимин так вытаращил глаза, словно совсем не ожидал подобной реакции. Да ещё и заморгал, будто бы вовсе был не при делах.— Милашничать?— Ох, вот только святую невинность строить не надо, — фыркнула девушка и помахала рукой перед лицом, не зная, как правильно выразить свою мысль. — Милашничаешь тут, чушь всякую несёшь, лишь бы отвлечь меня от дела. — Милашничаю? — снова переспросил Чимин и расплылся в такой улыбочке, вмиг теряя напускное невинное очарование, что его захотелось ударить. — Так ты считаешь меня миленьким?Дживон застопорилась на пару секунд, замолчала, ощутив неудобство, сглотнула и, буркнув:— Ненавижу тебя, — снова повернулась к разложенным перед собой листам с разноцветными пометками. Только это всё равно прозвучало совсем не так, как прежде, словно бы безо всякой обиды и тяжёлого сердца, прежде заставляющего перебарывать себя для подобных болезненных слов. Просто сорвалось с губ, словно ничего не значило и просто ставило точку в глупом детском споре, и Дживон это удивило.— Только не говори, что мы вернулись к тому, с чего начали, — прокряхтел Чимин, и она резко оглянулась снова, боясь, что тот и правда решил сползти вниз с дивана, тревожа каждую из ран, вопреки её запретам. — Что за кольцо Уробороса?Но парень только повошкался, располагаясь удобнее на мягкой спинке, а Дживон повела в ответ плечами, смутившись того, что среагировала и снова побеспокоилась. То ли как за собственного пациента, то ли как за человека, которым, несмотря ни на что, всё равно продолжала дорожить изо всех сил.— Мы сейчас знаем больше, чем когда-либо, — произнесла она, игнорируя заданный вопрос, — а ты продолжаешь отвлекать меня, словно не хочешь, чтобы мы хотя бы попытались разобраться... И да, — фыркнула Дживон, едва только парень открыл рот, чтобы вставить слово, — я запомнила и поняла, что у тебя синдром гиперопеки, но я же не лезу на рожон сейчас. Всего лишь хочу сделать выводы.— Они, возможно, будут бесполезны. Нужно дождаться результатов по установлению личности этого Ли Джунсу. Чимин действительно, едва вспомнил оказавшееся знакомым имя, попросил Риин связаться с Хосоком, чтобы тот занялся ещё и этим, а потом предложил позавтракать, потому что в установившейся тишине комнаты желудок Дживон неожиданно заурчал.— Как вообще можно забыть человека, которого сам же и грохнул? — скептично хмыкнула девушка, а Чимин безразлично пожал плечами, словно для него подобное было в порядке вещей. — Ты только что милашничал, не надо теперь строить из себя крутого парня.Он усмехнулся снова, выглядя абсолютно довольным, запрокинул голову на спинку дивана и ладонью провёл по волосам, убирая со лба серебристые пряди. Чимин отказывался одеваться, сколько бы Дживон не указывала на элементарное приличие, ссылался на нерабочую левую руку и щурился, продолжая сверкать обнажённым смуглым торсом — тонким, но крепким. Свободные спортивные штаны из гардероба мужа Риин кинула прямо в его лицо, морщась и недовольно цокая, и Дживон стало до безумия стыдно, потому что у неё убедить его одеться никак не получалось. Так что она и сейчас мысленно благодарила Риин, видя перед собой хотя бы наполовину одетого парня.— Мне нравится, что ты называешь милашничеством то, что мы просто разговариваем. Правда так привыкла ссориться?Дживон вздохнула, осознавая, что он был прав, и даже устыдилась подобного, потому что, кажется, действительно успела забыть, как это — просто разговаривать с Чимином, не ругаясь громко и не пытаясь перекричать один другого. Они всё ещё препирались, всё ещё мерились своими иглами, пытались иронизировать, скатываясь в сарказм, но не ссорились по-настоящему. Перестали словно бы в тот миг, когда впервые признали свои же ошибки, извинились в особенном стиле и решили поехать к Ходону вместе. И Дживон всё ещё радовалась тому, что напросилась вместе с Чимином, потому что иначе всё могло закончиться куда хуже.— Не хочу ссориться, — призналась она и подняла на него взгляд. — Поэтому не спрашивай, насколько я привыкла, потому что язык так и чешется сказать, что ты начинал первый.Чимин усмехнулся и коротко рассмеялся, а потом снова попытался ткнуть её ногой в спину, но Дживон перехватила его за щиколотку.— Формально ты это сказала.— Мне было необходимо выпустить пар, — пожала плечами девушка, не видя смысла отпираться, — и убери свои ласты от меня. — Я — гусеница, забыла? У меня нет ласт.— Гадюка.— Тогда уж чёрная мамба, — хмыкнул Чимин и дёрнул бровями, заставив чуть улыбнуться в ответ, а потом вздохнул и вдруг произнёс: — Ладно, так что ты там понаписала?Дживон едва удержалась от ехидства и желания прищуриться, чтобы напомнить, как он говорил, будто это всё может не иметь никакого смысла, но вместо этого только собрала все листы в стопку и залезла на диван рядышком, чтобы не смотреть снизу вверх, задирая голову и чувствуя себя отчасти неловко. — Самое главное — вот, — проговорила она и синим фломастером ещё раз обвела в кружок дату, — двадцать первое декабря. Отчёт, на котором Ходон черкался и писал наши имена вместе с картами, был именно от этого числа. Джейби думает, что случившееся с Ходоном — это предупреждение, чтобы мы — и именно я — не лезли в это. Но... мы с тобой уже говорили об этом — его точно хотели убрать сознательно, потому что он был единственным, кто вообще видел Кихёна перед тем, как тот погиб. А теперь мне и вовсе не кажется это случайностью.Чимин вмиг нахмурился, забрал из её пальцев тот самый финансовый отчёт и снова уставился на знакомые буквы.— В него стреляли двадцать первого.— Именно, — кивнула Дживон, а потом поёжилась, едва поймала сосредоточенный взгляд парня. — Я понимаю, что его решили убрать, потому что он до чего-то додумался. Один этот Ли Джунсу чего стоит... Но я не понимаю, как этот подонок узнал, о чём думал Ходон.— В его кабинете было столько прослушки, что её сполна бы хватило на весь Голубой Дом.— Вряд ли Ходон болтал сам собой, — хмыкнула девушка. — Скорее, общался с кем-то на эту тему. С кем-то, кто постоянно рядом и знал о происходящем.— Сэрим?— Да это понятно, — махнула рукой Дживон, — но я бы проверила его приближённых. Ту же охрану. Они редко держат языки за зубами, общаются между собой, а внутрь вполне могли подослать кого-нибудь.Чимин задумчиво кивнул, соглашаясь, и кадык на его шее подпрыгнул, привлекая её внимание. Взгляд тогда же невольно соскользнул на глубокие ключицы, коротко огладил грудные мышцы, плечи с сухо выделяющимися мышцами, а Дживон, моргнув, поспешила снова обратить всё внимание на лицо собеседника. Только тот тут же улыбнулся, давая понять, что заметил ненадолго ускользнувшее внимание, и, протянув руку, убрал с её плеча волосы, чтобы затем положить на шею ладонь и большим пальцем чуть погладить линию челюсти.— Ты давно блондинка? — неожиданно спросил Чимин, и девушка моргнула снова, заставляя себя думать о нужном и важном.— Я думала, ты хотел поговорить о деле.Парень чуть усмехнулся, опустив голову, а потом глянул исподлобья, коротко прикусив нижнюю губу, и ладонью с шеи соскользнул на ключицы, погладив, коснулся плеча, выглядывающего из-под короткого рукава футболки, и почти невесомо придвинул ближе к себе.— Я могу говорить с тобой о деле, только когда ты находишься в противоположном углу комнате, — хмыкнул он. — Между прочим, так было всегда.— Списывала твою неуёмную пошлость на пубертат.— Неуёмную пошлость? — прыснул Чимин.— А как ещё это назвать?— Взаимное притяжение?— Его не существует.— Ты ещё скажи, что страсть — удел романтиков, а любви нет, — предложил парень, почти прижав к своему боку, а Дживон ладонью упёрлась в диван прямо между его ног, лишь бы не навалиться сверху и не задеть рану на левом бедре. — Все доктора так циничны?— А ты многих знал?Дживон показалось, что собственный голос прозвучал как-то ревниво, а Чимин усмехнулся вновь, явно подобным довольный. Он перехватил за талию, заставляя второй рукой вцепить в его плечо, почти прижал к своей груди, и девушка задушено выдохнула, потому что находиться в таком положении было крайне неудобно, а страх навредить чужим ранам бился в висках навязчивой мыслью. — Все они были мужчинами. За исключением одного ветеринара, но она не в моём вкусе. Я — извращенец. Предпочитаю сложных женщин, которые, в свою очередь, предпочитают делать вид, что отвергают меня.— Я не отвергаю тебя, просто...— Хотя бы не споришь с тем, что сложная, — перебил Чимин на выдохе, и Дживон неловко сглотнула. — И я был бы благодарен, если бы ты сейчас перекинула через меня ногу, и я уже мог тебя поцеловать. — Исключено.— Что?Девушка попыталась отстраниться, потому что подобного в планах не было совсем, но Чимин, по-настоящему капризно надувшись, только потянул на себя ещё сильнее, и она едва не упала, заойкав и испугавшись навалиться на больное бедро. Только всё равно оказалась поперёк чужих ног, еле удержала равновесие, чтобы не плюхнуться на них животом, упёрлась в диван локтями, а Чимин ехидно захихикал, стоило сдуть с лица прядь мешающихся волос.— Ты сейчас в идеальном положении, чтобы...— Да, — перебила его Дживон, — чтобы забыть о том, что давала клятву Гиппократа и сделать тебе очень больно.Чимин засмеялся слишком довольно, и саму заставляя как-то невольно расслабиться, и мягко коснулся поясницы. Девушка тогда же попыталась перекатиться на пол, понимая, что не смогла бы безопасно для Чимина переползти на противоположную сторону дивана, но тот перехватил под живот, поднял и усадил рядом с собой. Волосы снова взметнулись, запутались, попали на лицо, и Дживон зафыркала, пытаясь их убрать. Большая часть листов оказалась на полу, и девушка едва не рыкнула, переведя резкий взгляд на Чимина.— Считаешь это забавным?— У меня впервые за несколько месяцев приподнятое настроение, — вдруг признался он, и Дживон почувствовала, что простила ему подобное поведение в тот же миг. — Так что — да, я считаю это забавным.— Я боюсь веселиться, пока вокруг творится подобная хрень, — произнесла она в ответ. — Страшно быть легкомысленной, потому что я только и думаю о том, что это может потом аукнуться. Придурок точно уже знает, что одна из его шестёрок мертва. Не думаю, что он оставит это просто так. Чимин вздохнул, коротко и задумчиво поджав губы, и запрокинул голову на спинку дивана, выставляя на обозрение шею с призывно выделяющимся кадыком, который двинулся вверх-вниз, едва только парень сглотнул. — Не думай, что я не осознаю это или отношусь легкомысленно. Когда я звонил Джин-хёну, просил подбросить ещё людей в больницу к Ходону, потому что понимаю, что первым делом нашему убивашке в голову бы пришло закончить начатое. — Какова вероятность, что он знает, где мы сейчас? — Предполагаю, что высокая. И нам повезло, что сейчас здесь нет детей. Дживон покивала головой, соглашаясь, и едва удержала себя от желания прижаться к чужому боку, который находился так близко, что и нужно было только наклонить голову да пододвинуться на десяток сантиметров. Но это казалось настолько неловким и глупым, что стыд завладел всеми мыслями, словно бы говоря: ?Тыкаешь Чимина, а сама думаешь совсем не о том, о чём следовало бы?. Дживон именно поэтому чуть неловко прокашлялась, отвернулась и, прижав к груди колени, обняла ноги руками. — У Намджуна тоже дочь, — вспомнила она. — И я не могу избавиться от ощущения, что мы подвергаем опасности всех, с кем бы не находились поблизости. — Поняла? — хмыкнул Чимин, заставив повернуть голову, и в глазах у него оказалось столько странной боли, что в горле запершило. — Я живу с таким ощущением всю сознательную жизнь. Отсюда и моё желание обезопасить каждого, кто мне дорог. Раньше таких людей было очень много, но после окончания школы, просто с каждым прожитым годом, их становилось всё меньше и меньше, пока не осталось... пока почти никого не осталось. Сейчас каждый из близких мне людей в состоянии позаботиться сам о себе, а мне, если хочешь знать, нравится чувствовать себя грёбанным защитником. Можешь считать меня идиотом, но я хочу быть тем, на кого ты можешь положиться. Мне живётся спокойнее, когда я знаю, что тебе ничего не угрожает. Дживон грустно усмехнулась и положила подбородок на колени, снова чувствуя себя крохотным комочком и маленьким человеком в слишком большом мире. А ещё зажмурилась изо всех сил, стоило почувствовать на своей макушке ладонь, ласково коснувшуюся волос. — Ты всё ещё говоришь совсем как мой отец, — выдохнула девушка . — Ну, — как-то странно хохотнул Чимин, — мы всегда были слишком похожи.— Это уж точно. С этой своей привычкой защитить даже тех, кто в этом не нуждается. Или любовью к тайнам и сокрытию информации, которые якобы позволяют обезопасить.Ладонь Чимина мягко соскользнула с волос на плечо, чуть сжала, заставляя Дживон обернуться, и мягко коснулась спины, будто бы невзначай поглаживая.— Я знаю, что он умер. И мне жаль, что я с таким опозданием могу принести свои соболезнования.— А я знаю, что ты знаешь, — неловко улыбнулась Дживон. — Мне докладывали, что ты был на похоронах, и я даже подумала, что это было мило с твоей стороны — вот так прийти, учитывая какие напряжённые отношения были тогда между Севером и Югом. Поэтому я приказала не трогать тебя и твоих людей, но сама выходить не стала... по известным нам обоим причинам.Чимин скомкано улыбнулся, коснулся поясницы, мягко огладив, приобнял за талию и снова потянул на себя, заставляя повернуться всем телом и коленями опереться о диван прямо рядом с его бедром. Он смотрел снизу вверх, запрокинув голову, но всё равно выглядел уверенным и ведущим, а Дживон с каждой секундой, проведённой рядом с ним, осознавала всё сильнее, что план подонка работал. Но не только Чимин вспоминал и проникался теми чувствами, какие были прежде, она и сама тонула в них, совершая едва уловимые попытки выбраться.— Сегодня двадцать четвёртое декабря, — неожиданно произнёс он, и Дживон скупо кивнула. — Рождество.— Сочельник. Сам праздник только завтра.— Риин и Джин-хён поедут вечером к родителям. Я бы поехал тоже, но не хочу, чтобы мама видела, что я не совсем целый. Поэтому, — задумчиво протянул он, снова мягко огладив её талию, а Дживон сглотнула, — встретим Рождество вдвоём?.. Мне кажется, это отличная ночь для того, чтобы, наконец, переспать.— О боже!Чимин захохотал, вообще ни капли не стесняясь, а девушка всё же подпрыгнула на ноги, легко вырываясь из хватки его руки, и в недовольстве принялась собирать рассыпанные прежде листы.— Поверить не могу, что правда решила, что ты можешь быть нормальным!— Да ладно тебе, — прыснул он снова. — Я не собирался это говорить, честно. Просто само так и просилось на язык.— В следующий раз тебе на язык запросится пуля, — пообещала Дживон и тыльной стороной кисти коснулась горящей щеки. — Я лично позабочусь об этом.— От тебя это звучит горячо и сексуально, — хихикнул Чимин, но, не дождавшись ожидаемой реакции, заканючил: — Да ладно тебе, ещё скажи, что не думала об этом. — С чего бы мне о таком думать?Девушка повернулась к нему лицом, снова окинула взглядом фигуру, отметила про себя, что он всё ещё чувствовал себя недостаточно хорошо, сколько бы не храбрился, и поджала губы, обратив внимание на повязку на левой руке. Подобная на бедре пряталась под тканью спортивных штанов, но Чимин действительно старался много и по-глупому хохмить, ссылаясь на приподнятое настроение, то ли пытаясь скрыть своё истинное состояние, то ли действительно стараясь отвлечь её от правильно-неправильных мыслей.— Потому что ты думаешь обо мне в принципе, — неожиданной серьёзно произнёс он. — Я вижу, что не безразличен тебе. Куда более не безразличен, чем кто-либо ещё.— Я не собираюсь наступать на одни и те же грабли.— Дважды в одну реку не войдёшь, — пожал плечами Чимин и, подавшись вперёд, опёрся о правое колено, чтобы подняться на ноги. — Может быть, я и не изменился, Дживон, но изменилось моё отношение к миру. Я другой не потому что больше не школьник, и ты другая не потому что стала врачом. Просто мы выросли. Набрались опыта, стали умнее, во многих вещах — разумнее... Я стал честнее. Ты научила меня этому — не кто-то другой. И я честно признаю, что помешался на тебе, стоило только нам один раз снова встретиться лицом к лицу.— Значит, всё это исчезнет, когда мы снова разойдёмся каждый своей дорогой? — зачем-то спросила Дживон, и странная улыбка, отдающая горечью, сама собой легла на губы. — Ты помешался, когда мы встретились снова. Хорошо. Но, — покачала она головой и выдохнула, боясь быть честной до конца, — я никогда не забывала. Я правда была влюблена в тебя до грёбанных чёртиков. Больше не хочу быть той, кто отдаёт всё, но не получает ничего. Каждый наш разговор — это эмоциональные качели, поход по минному полю, лотерея на удачу и только один бог знает что ещё. Это не те здоровые чувства, о которых нам рассказывали на практикуме по психологии. Почему-то признавать это и говорить вслух было сложнее, чем просто допускать короткие мысли, а глаза уже слезились, заставляя судорожно дышать открытым ртом, пытаясь пропустить кислород сквозь сжатое рукой тихой истерики горло. Чимин прихрамывал не так сильно, как мог и как ожидалось, учитывая характер его раны, изо всех сил всё утро старался передвигаться сам и только фыркал в ответ на помощь. Но Дживон даже сейчас захотелось самой подбежать к нему и поймать подмышки, чтобы перестал напрягаться, ставя под угрозу целостность шва и собственное здоровье. Только она по итогу оказалась притянута к самой груди, обнята здоровой рукой и прижата изо всех сил. Чимин выдохнул куда-то в её висок, почти обжёг этим, а Дживон зажмурилась и сама лишь сильнее уткнулась в его плечо, понимая вдруг, что не хватало именно этого — не поцелуев, не громких слов, не попыток удержать, больно сжав запястье, а самых простых объятий.— Вот именно поэтому у нас с тобой только один выход, — протянул Чимин, чуть качнувшись из стороны в сторону, а потом обнял и второй рукой — мягко и осторожно, боясь потревожить рану.— Это какой? — невнятно буркнула Дживон и скептично усмехнулась. — Разъехаться по разным странам, чтобы вообще никогда не пересечься?— Думаешь, я тебя в Палау не найду?— Знать бы ещё, что это.Чимин хмыкнул, снова выдохнул и, чуть отстранившись, поймал её лицо ладонями, а потом улыбнулся тому, как Дживон, перепугавшись, осторожно поймала предплечье левой руки, обёрнутое бинтами.— Наш выход — это вход. Переход из одной комнаты в другую, из детской — в спальню. Просто... на этот раз мы должны быть честными друг с другом. — Это сложнее, чем кажется, Чимин. И сложно будет именно тебе. Он вдруг усмехнулся, снова обнял — на этот раз за шею, прижал к себе, словно бы какого плюшевого зайца, и предложил:— Давай всё же попробуем, Дживон. Я не утверждаю, что полигамен, как Джин-хён, не отрицаю саму любовь, как Намджун-хён... Да и вообще идеальный в сравнении со многими другими. — И ты дашь мне время подумать?— Сколько угодно, — удивительно легко согласился он, а потом добавил: — Сколько угодно перед тем, как услышу от тебя согласие.