Тридцать два. Белоснежка и Златовласка. (1/2)

Наш Бог на небесах, но нас же почему-то закапывают в землю.Что для людей бог? Зачем они поддерживают миф о его существовании? Кому-то он приносит утешение и спокойствие, кто-то его ненавидит и просто не признаёт. Большинство же просто боится. Чего? Бог видит всё, бог знает всё. Судьба, фортуна, высшее провидение – как люди ни называли его, признавая, что всё-таки есть нечто, контролирующее их жизнь. Почему же мы так хотим, чтобы нами управляли?Жить самостоятельно сложно. Самому решать, самому выбирать свой путь так страшно – вдруг ошибёшься? И ведь намного проще поверить в то, что это не мы опростоволосились и поступили неправильно, а судьба сыграла с нами злую шутку. Что на самом деле ТАК И ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ, нечего даже пытаться что-либо изменить. И правда, как может человек распоряжаться собой сам? Он ведь никто, всего лишь капля в океане. Разве не лучше просто забыть обо всём и смириться? И так раз, два, десять… в итоге человек позорно сдаётся, даже не осмелившись сопротивляться тому, чего даже, быть может, и не существует. Выдумав для себя идола, мы попали в ловушку…Много мыслей посещало меня в той камере. Дни текли незаметно, словно чужие. Я отделился от времени, оно больше не существовало для меня. Тело, безвольно лежащее на холодном полу, также отстранилось и от окружающего пространства. Мне стало всё равно. Что было, что будет – конец один. Никто не придёт за мной. Я лишь обуза. Один в этом проклятом месте, всё, что осталось – воспоминания.

Я многое понял за это время. Что на самом деле судьба не имеет никакого значения. Не она управляет человеком, а он создаёт её. Всеми ошибками, всеми попытками, плохими и хорошими поступками. Пока мы живём и боремся, она растёт и крепнет, питаясь нашей энергией. И только тогда, когда мы ослабеваем и вспоминаем о ней, она обретает власть и начинает вмешиваться в ход событий. Приговаривая ?на всё воля божья?, мы тем самым приближаем свой конец. Мы умираем, потому что сдаёмся. Вот и всё.Словно живые, мысли и образы вылетали из моей головы и тихо рассаживалисьвокруг. Чьи-то лица, обрывки фраз, тихие голоса мелькали перед глазами, сливаясь в разноцветные пятна. Они рассказывали мне мою историю, но я уже не слушал. Я снова думал.

Где я пошел не туда? Когда выбрал неправильный путь? Я ошибся, но… что вообще такое ошибка? Несоответствие между действием, которое ты должен был совершить, чтобы всё сложилось самым лучшим образом, и действием, которое ты сделал. Или между явлением, которое произошло, и явлением, которое могло произойти при наиблагоприятнейшем развитии событий. Однако что мы принимаем за эталон? Откуда он взялся у нас в голове? Сами ли мы выдумали его, или же он был навязан обществом? Почему ошибка – ошибка? Может это просто действие, которое в данный момент нежелательно. То есть, случись оно чуть раньше или чуть позже, оно бы, возможно, уже не было ошибкой. А в другом варианте событий оно было бы даже полезным. Или бы просто не совершилось, так как уже не потребовалось бы. Так что, если рассудить, ошибка – явление, произошедшее слишком рано или слишком поздно. Не стоит слишком ругать себя за ошибки. Но и не стоит оправдываться ими. Ты виноват вних, они вызваны тем, что ты поспешил или опоздал. Поэтому делать всё нужно вовремя. Иначе можно ошибиться.За стеной раздался удар и глухой стон. Инстинктивно я втянул голову в плечи. Цубаки... пытают вот уже в который раз. Этот ублюдокНисей издевается над ней, как хочет.

Порой я слышу хрипы, порой сдавленные рыдания, а иногда так плотно закрываю уши руками, пытаясь заглушить дикие крики, что хочется самому выть. Понимание того, что я не могу облегчить страдания бедной девушки, мучительнее самого изощренного издевательства. Я ненавижу... так ненавижу эту тварь Акаме, что готов вцепиться ему в горло и отгрызть голову. Когда я представляю это, мне становится немного легче. Однако слабые крики за стеной не смолкают. Они словно чудной метроном задают ритм, играющий в моей голове. Раз-два-три, пауза, затем одна долгая нота, и все начинается сначала. Подумав об этом, я пришел к мысли, что мне давно следовало бы ослепнуть и оглохнуть. Жизнь в бесшумной черноте показалась довольно приятной перспективой. И всего-то ведь нужно несколько решительных движений, да что-нибудь острое... Одно но - я был не в силах даже пошевелиться, поэтому вынужден терпеливо выносить этот кошмар.Слабость сковывала. Она наступала не постепенно, а накатывала волнами. На дне мне было хорошо и даже спокойно, однако на гребне волны желание бросить все и сдаться охватывало меня с такой силой, что я начинал дрожать. Давление на мое сознание не ослабевало ни на секунду. Я все время чувствовал чье-то присутствие. Это пугало меня. Отсутствие еды и воды измотало меня, а подозрения, что во сне противник может застать меня врасплох, лишало меня возможности спать. Мои нервы были на пределе. Сеймей так страстно хотел сломать меня, что я почти не мог сопротивляться ему. Почти. У меня оставались еще крупицы силы, хотя держался я, по-моему, на чистом упрямстве. Однако мне все еще не везло. В общем-то, как всегда.Дверь открылась, и в камеру с безразличным лицом вошла Исака. В ее руках был поднос, на котором стояла тарелка куриного бульона и чашка зеленого чая.Увидев мой удивленный взгляд, она сказала:- Сеймей-сама прислал меня покормить тебя.Я закатил глаза. Он вспомнил, что мне тоже нужна еда? А я думал, он хочет, чтобы я умер. Хотя нет, я же тогда не смогу перейти на его сторону. Ошибочка... Нет, не так. Он убьет меня, просто чуть позже, когда исчерпает всю надобность во мне. Хм, моя теория небезнадежна.

Исака окинула оценивающим взглядом мое лежащее на полу тело и вздохнула. Аккуратно поставив поднос на пол, она присела на корточки, взялась за мои плечи, осторожно приподняла меня и прислонила спиной к стене. Застывшие в одной позе мышцы работали с трудом, и я позорно зашатался, стараясь не сползти вниз. Исака насмешливо вскинула брови, наблюдая за моими неуклюжими движениями.-Вижу, ты совсем ослаб.- Сейчас я все равно сильнее тебя, - тихо сказал я.Звук собственного голоса испугал меня. Я уже и забыл, как это - говорить. Сколько же я тут?

-Почему это? – недовольно спросила девушка, надув губы.Когда она злилась, то всегда так делала. Живое напоминание о прошлом заставило меня поморщиться.

-Ты совсем не меняешься.-А должна?-Ну по идее ты марионетка, находящаяся под гипнозом. У тебя не должно быть ни мыслей, ни чувств, а ты умудрилась сохранить их, причём настолько, что осталась такой же невыносимой.Она скрестила руки на груди и оскалилась:-Ты сидишь, точнее, лежишь в этой камере уже шесть дней. Ты не ешь, не пьёшь и даже не спишь, хотя это уже твой личный выбор. По идее ты должен быть уже если не трупом, то готовым на всё и вся рабом. Однако ты умудряешься язвить так же, как и в день нашей первой встречи, да и выглядишь не особенно по-другому.Я молча проглотил шпильку, ловко подброшеннуюею, и спросил:-Ты правда не понимаешь, о чём я?Она дёрнула плечами.-Какая разница, что ты говоришь. Мне не интересно.Хм, она действительно не понимала. Что ж, я ожидал этого. До неё всегда доходило немного… долго. Было забавно порой наблюдать за её лицом, когда она напряжённо обдумывала слова, сказанные мной. Я легко мог поймать момент, когда она наконец понимала – её брови немного вздёргивались, а уголки губ либо насмешливо приподнимались, выражая раздражение или удовлетворение, либо резко опускались, и тогда это означало, что шутка не оценена адресатом. Но всё равно каждый раз это было весело.Несмотря ни на что, в тот момент она смотрела на меня так же, как всегда, но в её глазах не светилось ни одной мысли, ни одна эмоция не отражалась на отупевшем за пару мгновений холодном лице. Я понял, что не смогу этого вынести. Что я должен освободить её от оков, которых увидеть не могу. Но они есть, ибо это не Исака, я не вижу тех черт, тех особенных ноток, что играли в ней раньше. Ведь у каждого есть свой мотив, в каждом неслышно играет одна дорогая их сердцу мелодия. Я понял, Цубаки. Спасибо тебе. Жаль, мне уже не сказать тебе этого лично никогда. Но я буду помнить. Я всегда буду помнить всё то, что ты мне дала.-Сейчас тебе не осознать, - мягко сказал я, сжимая её руку в своей ненадолго и быстро отпуская. – Но я помогу тебе.Она удивлённо посмотрела на меня. Всё то же глупое выражение, боже… Ненавижу. Я сотру его. Точно. Я определился и больше не колебался, а лишь ждал подходящей минуты.-Мне не нужна твоя помощь, - выдала она после минутного молчания, поджав губы. – У меня всё хорошо.-Хорошо? – Я усмехнулся, вложив всё недоверие в этот жест. – Зачем ты так глупо лжёшь? Так жалко. Что за пустые оправдания, ты прекрасно знаешь, что я не поверю тебе.Она резко отпрянула от меня, вскочила, толкнув поднос. Чашка со звономпокатилась по полу.-Всё в порядке! – злобно выкрикнула она, мучительно изменившись в лице. – Всё просто отлично! Всё-так-как-и-должно-быть! Я выбрала это,сама согласилась. Что ещё тебе нужно от меня?-Сама?-Да! – Она раздражённо махнула рукой.-Конечно, оказалась я здесь не по своей воле, однако, встретившись с Сеймеем-самой, решила остаться здесь без чьей-либо помощи. Это был мой выбор, я не жалела о нём. Пока не увидела тебя. Теперь я не знаю.-Как он вообще уговорил тебя? – спросил я непонимающе.

Она задумчиво потёрла подбородок:-Сложно объяснить, в чём его Сила. Быть может, всё дело в особенной харизме, притяжении. Он как змей-искуситель, обещает исполнить любое желание, любой каприз. За определенную цену, конечно. Я заплатила её и смогла заключить с ним что-то вроде договора. Поэтому служу ему.-И каким же было твоё желание?Она улыбнулась неловко, по-детски беспомощно, будто собственная мечта показалась ей до смешного глупой, нелепой, невообразимой даже.-Я хотела стать сильнее. Не самой сильной, это было бы излишне, да и не нужно. Я мечтала просто быть сильнее, чем ты. Почему он даже этого не смог исполнить? Я опять прощаю слишком многое, как всегда, ты скажешь?

Что-то в её взгляде изменилось, она спрятала лицо за дрожащей ладонью, слабыйприглушённый смешок сорвался с побледневших губ.-Он солгал… Обещания, пустые обещания. Зачем я вообще ему поверила? Я слишком отчаялась, это так долго жило в моей голове, что я не выдержала. Мне хочется сойти с ума.-Исака.- Я взял её за плечи и слегка встряхнул.Она подняла на меня глаза, утратившие свой былой блеск и казавшиеся в тот момент почти белыми. Я ободряюще улыбнулся, чувствуя, как неприятно сводит челюсти. Кажется, сегодня я превысил свой лимит улыбок. Но так надо, мне не скоро придется делать это снова.-Я обещал, что помогу тебе. Ты уже спасла меня однажды, теперь моя очередь. Оставить тебя так я не смогу.

Он растерянно заморгала:-Что ты хочешь сделать?-Просто расслабься.Я закрыл глаза и прижался лбом к её холодному лбу. Нужен как можно более близкий контакт, иначе ничего не получится. Как же всё-таки похоже на тот случай, когда мы встретились……Маленькая девочка быстро шла по улице, широко переставляя ноги и размахивая пакетом с надписью “Starbucks”. Встречая редких вечерних прохожих, она замедлялась и придавала своему миленькому личику важное выражение, будто несла сверхважный документ в своих крошечных пальчиках. Глядя на неё, можно было бы расхохотаться, но это, пожалуй, сильно оскорбило бы её.

Подойдя к небольшому, похожему на остальные, дому, она хотела уже зайти в него, как вдруг что-то заставило её остановиться и, развернувшись, броситься сломя голову на другую сторону улицы. Нырнув в одну из тёмных улочек, часто встречавшихся в том квартале, она лихорадочно заметалась между мусорных баков, пока не наткнулась маленькую фигуру. Обрадовавшись, она радостно воскликнула: ?Нашла!?.

Её находка сидела на пакете, пахнувшем тухлой рыбой, и тёрла затылок, шипя что-то сквозь стиснутые зубы. Это был ребёнок лет девяти, который из-за копны спутанных фиолетовых волос,скрывавших добрую половину лица, вполне мог быть как девочкой, так и мальчиком. Услышав приближение Девочки, он вскочил и напряжённо уставился на неё.