вступление (1/1)

Когда приезжаешь в Москву, первое, к чему привыкаешь?— это долгие пристальные взгляды в спину от правоохранителей и всяких нациков.Рустик почти сразу заметил, что нормально интегрируются в местное общество только белорусы, которые на славян похожи куда больше самих русских, ну и хохлы?— особенно, если рот не открывают.Понять очень быстро помог вещевой и плодоовощной рынок на Дубровке. Туда, вроде как, лежала дорога всем приезжим братьям из разных республик и стран с окончанием на -стан, и Рустам тоже заехал к Ержану и Малому, которых знал ещё со школы. Поводил носом минут десять и понял, что работать он тут не сможет даже сменщиком у ребят. Малой и Ержан, конечно, были, мягко говоря, слегка обескуражены этим фактом и разводили руками, типа ?Ты вапще не сэчошь, здэс Киркоров и Басков адэваюца?, но в такси хотя бы никому ничего не надо было впаривать, а бабки те же, если не больше.На новоселье никто с его стороны, естественно, не пришёл, потому что Тамби?— его единственный, такой же, как и он сам, интеллигентный кореш, чалился на их малой родине, а Ержана, Малого и прочий хачеград он сам бы не стал звать в то место, где он живёт, потому что, ну, они по-любому чего-нибудь спиздят.Про пати на хате Рустам, если честно, забыл, потому что вторая неделя, из которой ты каждые два дня по двадцать часов за рулём ещё никому не развивала память.За последние сутки он трижды скатался в Шереметьево, покатал по городу пьяных малолеток из Gypsy, совершил подвиг и за час довёз какую-то девочку из Внуково в Домодедово (перепутала аэропорт), поэтому все, чего ему хотелось?— набрать горячую ванну и раствориться в ней.Рустик, не наклоняясь, наступил на пятки своих найков, поочерёдно вылезая из кроссовок и прислушался к шуму из комнаты соседа.Рустам повёл носом. В воздухе также пахло чем-то подозрительно знакомым, но он не мог понять, чем. Запах был родной, и он почему-то упорно навевал странные воспоминания про то, как они с Тамби и девочками ездили на батиной копейке в Пятигорск. Там хавали шашлы и купались, а потом снова хавали, (не удивительно, с ними же был Тамби), но, что странно, запах не мог принадлежать еде.Кальян. Вместе с едой они всегда курили кальян.***Москва такая разная, но встречает всех одинаково?— красной звездой и пробками в восемь баллов. Нурлана устраивает всё: и те пробки, и шум, и цены, и сосед новый его тоже устраивает, потому что Нурик хорошо помнит откуда приехал?— плоский город, без центра, без направления, где культурный слой присыпан пеплом и утрамбован окурками. В Степногорске будущее ищут на дне бутылки, а здесь… миллионный город, живой, страшный, пульсирующий. В чёрной радужке отражаются величавые небоскрёбы, хрустящие баксы, кубики льда в стакане с алкоголем, вещи от Pierre Balmain, высокие потолки и возможность быть собой. Всё это реально и прямо здесь, нужно только протянуть руку.—?Пизди больше.—?Этот начешет и дорого не возьмёт.—?Чё, э? Он тебе ща зубы выронит за дёшево.—?Брат, да расслабься ты.Агрессивные объятия, трёхэтажный мат, на плечах и меж лопаток увесистые ладони, грубые хлопки, смех и снова дым. Всё закрутилось по старой схеме?— девушки в комплекте с алкоголем. Калейдоскоп людей, плохого рэпа и женщин.Жанат наклоняется к лицу чуть полноватой тёлки, заводит за ухо её кудрявую прядь.—?Чё щёки-то отъела? Перед пацанами неудобно.—?Бля, иди нахуй, да? —?не остаётся в долгу щекастая.Разговор на одном краю кухни, на другом обсуждают успехи смутно знакомого персонажа.—?Так он это, в штатах сейчас.—?Да, ну, блядь? Тот тормоз?—?Э, я те отвечаю, правда. Чистейшая.—?Бля, есть ощущение, что он пиздит? —?забавным жестом щёлкнув у ушей, Сабуров пьяно смеётся. —?Щас ещё лапшу соберу с пола, —?он делает странное телодвижение и валится на диван,?— меня ей придавило. —?невозмутимо сообщает Нурлан.Он лежит на диване и чувствует чужие ладони на своей шее, острые ногти, выкрашенные в цвет вина, Нурлан думает, что это пошловато, слышит своё имя, нелепо перекатывающееся на чужих губах. Странно. Вроде казашка, а произносит как-то уёбищно.—?Давай цыганочку,?— хрипло произносит Сабуров, приподнимая бёдра, чтобы достать зажигалку. Девичьи пальцы обнимают тонкую сигарету, руки обхватывают его за шею.—?Самый оригинальный подкат за этот вечер,?— кивает она, выслуживаясь, и тянется к его приоткрытым губам. Нурлан лениво шарит языком в её рту, пока девушка вьётся под его руками, как змея. Её ладошки водят по плечам, расслабленно касаются кончиками пальцев предплечий, спины и смыкаются на затылке, подталкивая к более активным действиям. Но мужчина молчит и как-то разочарованно вздыхает, прикрыв угольно-чёрные глаза. Она не понимает, жмётся к нему ближе, трётся и мурлычет, как кошка.—?Ты какой-то напряжённый,?— он молчит и рассматривает блёстки на её веках. —?Эй,?— мягко приближается к его лицу. —?Может, ты уже обратишь на меня внимание? —?нашёптывает на ухо, уложив аккуратные пальчики Нурлану на плечи.Сабуров отстраняется и не отвечает. За грохотом басов он слышит возмущённый голос Рустама, так вовремя появившегося на тусовке, и охотно переключается на него.—?О, это мой сосед?— Рустам. Очень щедрый человек, кстати. —?Сабуров чуть ли не скидывает с себя девчонку, чтобы ободряюще хлопнуть Рустика по плечу, улыбается во все тридцать два белоснежных сталактита. —?Пошли, я тебе объясню ситуацию.Если честно, Рустам слабо представляет себе, что именно должен сказать этот ахуевший (-нный) азиат для того, чтобы хотя бы как-то оправдать происходящее, потому что кальян?— неотъемлемая часть и главная составляющая жизни любого прогрессивного выходца Кабардино-Балкарии которую он с гордостью выставил на их общую московскую кухню вообще не для того, чтобы её спиздили без его ведома.В Нальчике они с Тамби курили гораздо чаще, чем он тут. Там Рустам любил сосредоточенно и осмысленно забивать калик на молоке под ?Девочку-войну? Hammali&Navai, поэтому чёрный расплавленный кусок фольги непоменянного угля из соседской комнаты моментально въедается на подкорку. Как вообще можно так беспощадно обращаться с шайтановой писькой?На кухню их с соседом из дверей провожает внимательный, затянутый взгляд яркой азиатской девочки, выхваченный из Скриптонита, бьющего по ушам: ?на мне цепи, цепи, цепи на шее и поцелуи…?—?Че это за фигня? Мог спгосить хотя бы, не? —?Рустам говорит и чувствует, как его брови съезжаются в одну ?моно? у переносицы, по привычке понижает голос на полтона.Спасибо долгой дружбе с чеченцами за то, что ?зарэзали? в Нурлане всякий страх перед горцами. А ещё спасибо родителям Рустама за то, что не водили его к логопеду, ведь, честно говоря, тяжело пугаться наездов от человека с такой трогательной картавостью.—?Ты обиделся что ли, Рус? Хочешь, давай я прям щас у тебя спрошу, окей? —?очень участливо. Сабуров выглядит и звучит, как человек, который искренне хочет всё разрулить. —?Нормально будет?Пока сосед что-то отвечает, Нурлан скашивает взгляд в сторону. В дверном проёме стоит та самая сучка, пасущая Сабурова целый вечер. Вся её поза была какой-то ломанной и нервозной. Блеск с тонких губ уже давным-давно стёрся о края бокалов, а из укладки выбились редкие пряди. Нурлан даже не помнит кто и когда её сюда пригласил.Сабурову совсем не интересно забираться в её парадные трусы, неинтересно снимать с неё типа кожаную юбку, проходясь подушечками пальцев по дерматину, неинтересно мять её сиськи и лезть членом в эту пещеру венерических чудес. Пусть сегодня ради разнообразия оставит ноги сведёнными.Есть возможность её отвадить. Напряжённость стирается с лица, как набор стандартных масок. Нурлан просто снимает одну из них и поворачивается другой стороной.—?Разреши мне взять твой кальян, пожалуйста. —?в глубоком бархатном голосе читается лёгкая насмешка. Сабуров подходит ближе, но не так, чтобы слишком. Не перебарщивает. —?О, а ты тоже здесь?Нурлан поворачивает голову в сторону навязчивой девчонки и делает вид, будто только её заметил.У Сабурова нет проблем с противоположным полом. Женщины редко ему отказывают, да и не только они. Нурик умеет уламывать самых вредных, закружив в водовороте из полуулыбок, снисходительного тона и личной близости. Он всегда старается подобраться так, чтобы горячее дыхание попадало собеседнику на кожу, обжигало и туманило мозги.—?Слушай, я не хотел говорить, но раз ты всё равно подглядела… —?широкая ладонь Сабурова мягко ложится на поясницу, придвинув ахуевшего соседа ещё на полшага. —?Мы с Рустамом встречаемся.Нурлан с приклеенной улыбкой поворачивает голову к кабардинцу, и на лице крупными буквами очень требовательно горит ?подыграй?.—?Тебе же не жалко кальян для своего парня?***Свой первый за три недели выходной в Москве Рустам проводит совсем не так, как представлял, когда думал о своей новой жизни в столице. Утром он отмокает в горячей ванне, старательно пытаясь раствориться, но раствориться никак не получается.Горячая вода на какое-то время купирует проснувшуюся боль в колене (а ведь раньше педаль ощущалась мягче!), но Рустик все равно хромает на одну ногу, потому что по дому так ходить проще, а выглядеть на улице хромоножкой он не собирается.В холодильнике на общей полке стоит трехлитровая бутылка с чем-то белым внутри, а на ней торопливо нацарапанные фломастером буквы ?Кумыс, можно пить?.Рустам хмыкает себе под нос, достаёт бутылку, открывает, нюхает и морщится.—?Пить можно, но лучше не надо.Дверь в комнату брата из близлежащего -стана оказывается приоткрыта, и хотя Рустам очень культурный человек, ноги сами несут туда.Он вообще ничего не трогает, только смотрит, потому что, ну, всегда любопытно узнать, чем живёт человек, с которым ты тусишь на одной территории.На полке рядом с jbl-кой живёт нормальная коллекция музла, в основном разные Труверы, Лимбо, Кисло-сладкие с Бонами и другие кореша Скриптонита.***Калик со времен пятничного вечера он даже не стал забирать с кухни, потому что, ну, для собственного парня реально жалко шайтановой писки что ли?Девчонка молчит и пялится на него исподлобья, когда Рустик туповато улыбается и начинает:—?Н-ну да, парень… Я парень! А ты кто вообще? Нурик, это что такое?С одной стороны он вроде бы не врет, потому что жить с кем-то?— это всегда бытовуха (почти) семейной жизни.***—?Слушай, может, плафон какой-нить купим сюда? —?неожиданно предлагает Нурлан в субботу утром, глядя на цокольную лампу под потолком.Он только что из душа, у него на бёдрах чёрное махровое полотенце Zara Home. Рустам пялится на лицо, ползёт глазами вниз, пару раз сильно моргает, чтобы отвиснуть, и произносит:—?Да, кстати, мне тоже в глаза бьёт.—?Ну, я тогда посмотрю что-нибудь в интернете не больше трех?Пока казахский брат покупает люстру, Рустам на смене слушает радио Шоколад и развозит воскресным вечером из клубов не золотую молодёжь столицы.В десятом часу телега вибрирует входящими, внутри?— фото несчастной люстры и сообщение:?для этой херни нужны патроны??сдавать??Рустам за рулём на 38-м километре МКАДа, записывает голосовое ?погоди, бгат?, закрывает заказ и гуглит ночной Obi.Чтобы перестать быть похожим на вахабита, в свой единственный выходной Рустик оперативно гуглит барбершоп.В Нальчике было всего одно приличное место, где ахуенный мастер Роман, больше похожий на Ромчика, брил длинным тонким лезвием под Канье Уэста из колонок (I'm not?a?businessman, I'm a?business, man!), и куда стекались все стилевые нальчинские хачи.***Москва сильно помогла Нурлану с делами, теперь он улыбается самым денежным химбо, папикам и эскортницам, предлагая флаконы с заключёнными в них ароматами. Сабуров сам лощённый и презентабельный, как парфюм от Tom Ford, будто другой жизни он и не видел.Так что, заработав новый социальный статус, Нурлан распоряжался им так, как было ему удобно. В основном, держал долбаёбов на расстоянии. Люди раздражали Сабурова перманентно и главное достоинство нового соседа?— он его не бесил. Вообще. Хотя поначалу, когда Нурик только узнал о происхождении Рустама, он ожидал, что хата в скором времени начнёт превращаться в чайхану, но шли недели, а час Х всё никак не наступал.—?Я, кстати, когда в Москву только ?понаехал? сначала взял курсы барбером. Могу по-братски тебя из моджахеда обратно в человека превратить. Если есть желание.Рустаму, на самом деле, никогда особенно не нравилось, если что-то ему делали по дружбе (читай: нахаляву). Это всегда означало хреновое качество и то, что ты по-любому должен потом что-нибудь в ответ.Он недолго думает, пялясь в глаза своему новому дружбану по московским квадратным метрам, пока не понимает, что долгие взгляды в глаза?это, в принципе, зря?— там же все равно нихуя не видно.Чешет заросшую длинную бороду, а она такая жёсткая, как будто он плод запретной взрывоопасной любви Бен Ладена и Шамиля Басаева, и тут уже ничего не остаётся, кроме как задумчиво выдать:—?Ну, хогошо было бы конечно. Че ты, своему пагню богоду не побгеешь. Но только я тебе заплачу так, по-бгатски. Сколько там минималка стоит?Нурик предлагает свои услуги, потому что, встречая их обоих на выходе из квартиры, соседи шепчутся, что у них тут вообще-то не Москвабад, а это до того, как Рустик закончил свой левел-ап в террориста. Теперь же Сабуров боится прийти домой и встретить там два наряда полиции, собак и орущих бабок.—?Да можно чисто символически тыщ пять накинуть. —?оливы чёрных зрачков лукаво поблёскивают.— Шучу, Рустам, пятнадцать. Ладно, сиди, сначала человека из тебя сделаем, потом по деньгам обсудим.От Нурлана всегда приятно пахнет, это он тоже сразу заметил, потому что сам всегда воняет пахучим Axe Effect так, как полагается вонять порядочному чурке, а от казаха всегда выразительно несёт парфюмом: нижние ноты, средние ноты, основа, подтон, как пишут в этих каталогах парфюмерии, которые у Нурлана валяются, почему-то, на крышке унитаза. Зато в доме всегда есть годное чтиво, если сел надолго срать.Рустам напоминает себе о том, что надо бы спросить поподробнее, чем занимается гость столицы, но вместо этого молча смотрит, как красивое обтянутое тканью колено протискивается между его ног.Нурлан придаёт форму, прочёсывая каждый волосок, дорабатывает контуры триммером. Он наносит на кожу разогревающее масло, затем заматывает лицо в тёплое полотенце, после распределяет по шее гель?— аmerican сrew, естественно, хуйнёй Сабуров не пользуется, и только в самом конце Нурлан берёт в руки лезвие.—?Я перчатки надевать не буду, ты не против? —?вопрос риторический, потому что процесс к тому моменту уже пошёл. —?Не шевелись. —?говорит таким тоном, чтобы не хотелось ослушаться.Сабуров приподнимает вверх подбородок, показывая Рустаму, что от него требуется, и тот послушно зеркалит движение, подставляя беззащитную шею.Казах оценивает открывшийся вид, сползая взглядом к отдёрнутому вороту с призывно выставленными ямками у ключиц.Чернота зрачков лоснится маслянистым блеском. Сабуров не даёт этим мыслям оформиться.—?Голову наклони. Рустик чувствует шеей дыхание и забывает, где голова.?Голова?— это там, где борода растёт??— подсказывает внутренний голос.Напряжение нарастает.Острое лезвие касается шеи холодным поцелуем, прямо в том месте, где бьётся артерия. Кадык перекатывается под тонкой кожей. Нурлан видит, что его брат с Кавказа старается дышать через раз, пока металл скашивает жёсткие волоски.—?Слушай, мне вот всегда интегесно было, удобно в такие глаза смотгеть? Тебе не узко, нет? Мне пгосто кажется это как по телеку, когда качество хуевое…—?Серьёзно? Ты так шутишь с человеком, который лезвие у твоего горла держит? —?жёсткая ухмылка грубой линией расчерчивает его лицо. —?Нихрена себе вы, кавказцы, бешенные. Я, кстати, нормально вижу. —?Сабуров водит огрубевшими подушечками по выступающим скулам. —?Даже очень хорошо, братан, прямо насквозь.Мужчина отстраняется, отойдя на пару шагов, чтобы не загораживать собой отражение.—?Ну, смотри теперь. —?Сабуров торжественно поворачивает Рустика к зеркалу. —?Все Наташи твои, запрыгивай на любую.