Глава пятая (2/2)

Слёзы, что подступают к глазам, начинают жечь. Сердце ускоряет свой ритм, голова начинает пульсировать, а пульсация отдаёт в виски.

Что ты несёшь, Дженни?

— Что я несу?— Дженни ухмыляется,— правду, дорогая, правду. А что не так?! Нет? Всегда! Все хвалили только тебя! Все парни доставались только тебе! А я? Кто-нибудь думал обо мне? Нет! Ну и я не думаю о тебе!

Врёт! Она всё врёт, нет... не было такого... не было!

Нетнетнетнетнет.Заткнись, не смей говорить ни слова. Чёрт побери, закрой свой рот и не смей его открывать, иначе Пранприя точно не выдержит...

По коже бежит холодок, а за ним и неприятные мурашки, руки сжимаются в кулаки, а глаза становятся чёрными от гнева и злости.

Отвращение — вот, что Лиса испытывает к ней. Отвращение и только.

Или так и есть... может это и есть та самая правда, которая режет глаза? Может Лиса сама виновата во всём? Может она виновата в том, что к ней все так относятся. Даже мать?

Но чёрт, она старается как может! Она из кожи вон лезет, ведь старается не огорчить никого. А все давят и давят. Кто сказал, что она хочет быть такой идеальной, как все говорят, да и почему все её такой считают?

Это не так! Не так! Она этого никогда не хотела! Никогда!

Она всего-то старалась не огорчать мать, которой не нравится абсолютно всё!

— Я ненавижу тебя! Ненавижу уже с пятого класса!— выкрикивает подруга...бывшая подруга, а у Манобан будто второе дыхание открывается.Это конец. Финишная прямая. Их недодружба разрушилась, как песочный замок. Его просто нахер смыло волной. Грёбаной волной, что называется — правда.

— Ненавидишь?— ухмыляется та.Адреналин бьёт в голову, и что-то внутри ломается, но вместе с этим откуда-то появляется дикая смелость и храбрость.

Ей надоело. Ей так надоело это всё, она просто задолбалась подстраиваться под всех. Ей надоело сглаживать углы и бояться обидеть кого-то, когда её чувства просто растаптывают.— Тогда почему общалась и мучила себя? Тебя никто не держал! Могла бы и сама заблистать! Заблестеть соло! Как ты говоришь: "без моей помощи"! Что же ты не уходила? Зачем мучила себя? Почему оставалась в моей тени? А? Зачем, раз так ненавидишь меня!— кричит во весь голос девушка, пытаясь сдержать слёзы.

Сука! Какая же ты сука, Дженни!

— Зачем? Хах, это было выгодно, ты даже не

замечала этого и рассказывала мне всё. В один день твоя мама попросила помощи, вот я и согласилась, знаешь, а ты правда дура, раз всё рассказывала не скрывая...

— Так, успокойтесь, девочки,— перебивает её Кай и пытается отвести от Лалисы.— Да, вы подруги, не ссорьтесь,— говорит Чой, пытаясь увести Лису.

Подруги? И это ты, блять, называешь подруги?!

Это слово заводит Манобан ещё больше.

— Знаешь что? Дженни,— сидит девушка,— может я и дура, как ты говоришь,— заключает Лиса, подходя к подруге и не обращая внимания на Чоя,— может я и не замечала, какая ты, и как дура верила,— вплотную подходит Манобан и отталкивает от себя Субина, что начинает дико бесить.

Уйди нахер, Субин! Уйди и не останавливай её, иначе тоже получишь!

— Но знаешь, я хотя бы не такая убогая и жалкая как ты!— тыкает указательным?пальцем в бывшую подругу девушка,— я хотя бы не докатилась до того, чтобы общаться с человеком из-за выгоды, тем самым заставляя себя это делать! Я хотя бы не додумалась до того, чтобы сдавать человека, который считает меня своей подругой, его маме, и я точно не с такой низкой самооценкой, чтобы распускать слухи про свою подругу и считать, что нахожусь в её тени. Я дура, но зато не такая гнила, как ты. А теперь сияй соло, а не в моей тени, детка,— говорит Лиса и, специально зацепив Дженни плечом, уходит.

Выплюнув всё это на Дженни, Манобан чувствует дикое облегчение. И сейчас она понимает, что всё делает правильно.

Ли застывает на месте в то время, как по щеке у девушки скатывается одинокая слеза, а Кай пытается успокоить её.

Руби чувствует дикую пустоту внутри, объяснение которой не может дать, сердце начинает покалывать, а непонятно откуда взявшаяся обида начинает накрывать с головой.

Что-то начинает разъедать изнутри, заставляя чувствовать себя виноватой.

Отвратительное состояние, отвратительная жизнь, всё отвратительное!*Лалиса направляется в сторону общежития, ей надо остыть, надо побыть одной и обдумать всё, но девушку останавливает рука Субина.Блять, не сейчас, Субин. Уйди, просто уйди.

— Что произошло? Ты как?— Я? Отлично!— показывает два больших пальца и улыбается,— всё нормально, мне надо побыть одной,— говорит она сухо и, отдёрнув руку, уходит, оставив друга в замешательстве, но парень не бежит за подругой, прекрасно понимая, что ей и вправду нужно одиночество.

???— Джен, ты как?— спрашивает обеспокоенный Чонин, кладя руку на плечо Ли, та оборачивается в его сторону и смотрит на него обижено,— пошли,— берёт за руку девушку и уводит с места, на котором минуту назад произошла ссора.

Дойдя до ближайшей лавочки, что стояли во дворе, Кай сажает Руби, а сам на корточках приседает напротив.— Ну ты как? Сильно расстроилась?— интересуется он, кладя руку на щёку любимой и гладя её,— не расстраивайся, она не стоит твоих слёз.Сильно ли она расстроилась? Она подругу потеряла! Лучшую подругу и, кажется, только сейчас осознала это...

Становится гадко от самой себя. Хочется отмыться. Отмыть все слёзы, предательства и слова, кинутые Манобан ей в лицо.

Хочется сказать, что всё хорошо и ей всё равно, но...— Но... мне как-то обидно... как будто у меня теперь никого нет,— говорит девушка, не понимая, почему ей так совестно, и из-за чего сердце начинает ныть всё сильней и сильней.Руби чувствует пустоту внутри... до сих пор чувствует и, кажется, она не хочет уходить.

В голову ударяют слова Манобан, и мурашки бегут по коже.Обида. Злость. Непонимание. Разочарование в себе. Всё в одном флаконе, который сейчас пожирает Дженни изнутри.— У тебя есть я, Джен,— слегка улыбается парень,— и больше нам никто не нужен, слышишь? Не обращай на неё внимания, она не стоит твоих слёз, хорошо?— наклоняет голову вбок парень.

Руби лишь кивает несколько раз в знак согласия, хотя и понимает, что это не так, понимает, что не хочет соглашаться, понимает, что так не должно быть. А Чонин в свою очередь заключает её в тёплые объятия.

— Я люблю тебя, Дженни, и не позволю никому обидеть,— целуя девушку в лоб, говорит Кай.? ? ? Девушка, открыв дверь, выбегает на крышу общежития.

Лалиса даёт волю чувствам и только сейчас начинает плакать. Манобан подбегает к перилам и, схватившись за них, опускает голову и жмурит глаза со всей силы.

— Ненавижу...— шепчет девушка,— ненавижу тебя!— уже громче говорит Лалиса, вспоминая свою маму, из-за которой дружба с её единственной подругой теперь окончена.За что? За что её мать так с ней поступает? Манобан старается, правда старается. Как может. Выворачивается наизнанку, но женщине ничего не нравится. Мать всегда недовольна.

Девушка просто не понимает...почему мать так не любит её, за что? За что, блять?

Она никогда не чувствовала любви от матери. Никакой теплоты, никаких сказок на ночь, никаких тёплых чувств со стороны матери.

С самого. Грёбаного. Детства.

Всё это с самого грёбаного детства...

— Почему ты так меня ненавидишь... что я тебе сделала, чёрт возьми,— задыхаясь в собственных слезах, произносит она.Этот вопрос, кажется, будет волновать её всегда.

— Вау, а этот день всё интересней и интересней,— слышится приближающийся голос, но девушка будто не слышит. Ким подходит ближе и тушит бычок сигареты о поручни, а затем выкидывает его.

Парень смотрит на Лалису с неким интересом.

Интересно, из-за чего или кого она так плачет?

Становится обидно, что до такого состояния её довёл не он. Жалко.

Но никто не мешает добить её, верно?

Но всё же... какая сволочь довела её до такого состояния? Кто, блять... парень не замечает, как начинает злиться, но игнорирует это.

— Что случилось?— наигранно надул губы Ким и наклонил голову в бок,— кто же тебя так обидел, что ты так сладко заливаешься слезами. Что? Один из твоих мальчиков сказал, что ему на тебя похер?

Ноль реакции. Вообще, как будто она даже не видит его.

Хотя раньше бы она наверное разозлилась и что-то ответила бы ему, ну или в крайнем случае осуждающе посмотрела бы на него.Ким резко поворачивает её к себе лицом и, заметив заплаканные глаза, что кажется смотрят сквозь, вздрагивает, но не останавливается.

— Наша заучка поссорилась с кем-то? Кто тебя обидел, Лалиса? Мальчики... или малышка Дженни,— вздрогнула,— значит малышка Джен... что? Узнала от своей подруженьки, какая ты отвратительная? Надеюсь, она хорошо тебе всё высказала.Заткнисьзаткнисьзаткнись!

Не говори ни слова!

Просто закрой свой поганый рот.— Узнала от неё всю правду о себе? О своей порочности? Ты жалкая, Манобан, ты очень жалкая. Ты такая хуйня...обычная пустышка. Пустышка, в которую всаживает каждый и...

Парень не успевает договорить, ведь ощущает руку Манобан на своей щеке. Голова Кима повёрнута в бок, а щека, кажется, начинает краснеть и болеть, но он не чувствует.

Совсем не чувствует боли. Но осознаёт, эта тварь влепила ему пощёчину.

Эта шлюха отвесила ему вторую пощёчину за грёбаные несколько дней! Блять, Манобан, ты явно испытываешь его терпение и ходишь по лезвию.

Сука, сраная девчонка! Девчонка без ёбаного инстинкта самосохранения!

Лалиса, ты наверное единственная девушка, которая ударила его, да и к тому же, целых два раза... и последняя, ибо сейчас ты огребёшь.

Синие глаза в миг становятся чёрными от злости.

Первый раз он простил тебе это, но на этот раз ты получишь. Сука, ты получишь!

Ким убьёт тебя, убьёт и глазом не моргнёт! Тварь, ты хотя бы представляешь, как бесишь его?!

Каждое твоё грёбаное появление, каждый твой ёбаный взгляд и каждый твой проклятый вздох рядом с ним заставляют ненавидеть тебя больше! А ты, блять, ещё и соизволила ударить его! Ты понимаешь, что ты сейчас сделала?

Ты подписала смертный договор, Лалиса, так что готовься его принять.А до неё, кажется, только доходит. Глаза расширяются, и рот открывается, она хочет что-то сказать? Или просто удивляется? Ты переступила черту, и ты уже знаешь об этом.

По спине бегут мурашки, и, кажется, всё внутри покрывается толстой корочкой льда. Страшно...

Парень медленно поворачивает голову в сторону напуганной от собственных действий девушки и странно ухмыляется, делая два шага к ней. И Манобан бы наверное умерла от страха в любой другой ситуации, но не сейчас. Нет! Не сейчас!

Что-то бьёт в голову, что-то сумасбродное. Заставляет вытянуться и, приподняв подбородок, посмотреть на него.

Девушка не исключает того факта, что он снова захочет задушить её, но ей похер...он не осмелится.Ким уже хочет что-то сказать ей, но она опережает.— И что ты сделаешь?— выпаливает она, вздёрнув подбородок, смотря на него снизу вверх,— что ты мне сделаешь, Ким? Убьёшь?

Ким лишь сжимает руки в кулаках.

— А если и убью? Тогда что сделаешь ты? Поганая тварь.— Ты не тронешь... меня,— как можно уверенней произносит девушка, но голос дрожит, что совершенно не кстати.

— Да ну, Манобан? Хочешь проверить это?

— Ты не тронешь меня, Ким. Признай это...

— Хах, ты права, такой мусор, как ты, не стоит трогать, не хочу пачкать о тебя руки, идиотка,— кидает ей в лицо.

— Да ну?...тебе слабо! Ты просто боишься своего отца, ведь стоит тебе сделать что-то не так и...

Договорить она не успевает, ведь Ким вплотную подходит к ней и тянет за кофту на себя.— Не зли меня, Манобан. Кому как не тебе знать какой я в гневе или ты хочешь, чтобы я продолжил то, что начал в прошлый раз? О! Я с огромным удовольствием это продолжу! И ты сдохнешь. Умрёшь от нехватки сраного воздуха в своих сраных лёгких, а я посмеюсь. Посмеюсь и буду рад. На одну поганую, избалованную и никому нахер ненужную тварь станет меньше. И знаешь... выдохнут все... все, Манобан.Грёбаные слова врезаются в сознание и, кажется, отказываются покидать его... и она мысленно, на мгновение, а может и на два, но соглашается с ним.Все и правда выдохнут. Всем так будет лучше.— Слышишь, Манобан?— трясёт её рубашку, из-за чего она приближается к нему на несколько сантиметров ближе.

Становится противно. От себя, от него, противно и отвратительно. Он отвратительный, его слова отвратительные.А Манобан, кажется, задыхается в них. Они режут глаза и сердце.

— Нет! Закрой. Свой. Рот. Ким! Ты не прав! Чушь, полная чушь,— слёзы начинают бежать по хрустальным щекам, а руки сжимаются в кулаки, начиная бить парня и стараясь высвободиться из его хватки.Кима начинало всё бесить. Не долго думая, он хватает кисти девушки и сжимает их в своих руках со всей силы.

А Лалиса начинает шипеть, ведь кретин задел чёртов синяк на пол руки, который ей любезно поставила любимая мать.— Нет, Манобан, это ты. Закрой. Свой. Поганый. Рот! Хватит жить в своём грёбаном мире! Открой глаза и смотри ими на долбанную правду!

Пранприя его не слышит, совсем не слышит. Она лишь чувствует отвратительную боль в правой кисти и, кажется, чувствует, как что-то начинает течь по этой самой кисти.

Парень сжимает руки всё сильней и сильней и Манобан не выдерживает боли.— Тэ... Тэхён... умоляю, отпусти,— тихо произносит девушка, не в силах выдернуть руку.

— Что?! Отпустить?! Ну уж нет, никуда ты не уйдёшь!— ещё сильнее сжимает кисть Лалисы.— Мне больно... отпусти... умоляю...— девушка начинает трясти руки, пытаясь вырваться, из-за чего делает себе больней.Но парень не двигается и просто наблюдает за девушкой. А точнее за её непонятным поведением, и через секунду ощущает влагу под ладонью.

Опустив взгляд на её кисти, замечает, как по ним стекает кровь. Голос Лисы, что продолжал умолять парня, отзывался в голове эхом. Тэхён резко отдёргивает руки и смотрит на Манобан, а она в свою очередь прижимает к себе руку и продолжает плакать.Рана начинает печь от попадания на неё воздуха.

Грёбаный синяк, а точнее гематома, лопнула. И всё благодаря Киму и твоему тупому языку, Лалиса.

Что за чертовщина, блять? С хера ли у неё столько крови? Он не трогал её...

Техён одним движением тянет кисть руки Манобан на себя, после чего быстро задирает рукав рубашки, что окрасился в красный цвет. И видит огромную чёрную гематому, что лопнула и кровоточила у самой кисти, благодаря ему. Было видно, что в некоторых местах рана была обработана.

Парень медленно перевёл взгляд на Лису, что с ужасом и ещё большим страхом смотрела на парня.

Он не должен был это видеть.Нет. Нет. Нет.

Непонятная злость окутывает Тэхёна. Кровь начинает с дикой скоростью бежать по желвакам, а голова заполняется мыслями о Лалисе. А точнее о том, откуда у неё такая гематома и есть ли на её теле ещё.

Кто, блять, поставил ей их? Какой кретин это сделал?

Но только зачем ему это?

Тебе разве не всё равно? Разве ты не хочешь придушить эту девушку, Тэхён?

— Что это?— процедил Ким, смотря девушке не в глаза, а прямо в душу, но ответа он так и не получил,— я спрашиваю! Что это, блять, такое! И где ты получила такую гематому?!—орёт он на девушку.И пусть она попробует оправдаться перед ним! Пусть попробует напиздеть ему! Пусть только скажет, что это случайность или она упала, или что она, блять, придумает... так не падают и не ударяются, такую херь получают только от чей-то руки. И вопрос заключается в следующем

От какой бляди эта херова гематома?

— Я... нет... ты не,— прерывисто говорит девушка, захлёбываясь в слезах и продолжая пытаться выдернуть руку, что собственно было бессмысленно.Глаза начинают бегать то по лицу парня, то по крыше. Ищет оправданий. Ищет достойную отговорку... но не находит.— Лиса, что это?— спрашивает Техён, а девушку будто током бьёт.Подняв взгляд на парня, она видит в его глазах злость и... переживание?

Стоп! Он сказал ЛИСА?!?...

Никто никогда не назвал её так... разве что отец, иногда, очень редко.

Она всегда была Пранприя, Лалиса, Манобан, рыжик, староста, дрянная девчонка, максимум холодное подобие чего-то ласкового было — Прия, но не Лиса.

Никто никогда так не говорил, а Тэхён вообще не называл девушку по имени, только кличкой, которую он ей дал, по фамилии (редко) и разными обзывательствами, но не Лиса. Чёрт он даже просто Лалиса или Пранприя ей не говорил... а тут.Лиса... Ли-иса... Лиса.Такое странное слово, но почему-то так согревающее девушку. Даже папа не так произносит это имя... Лиса.

И это его ?Лиса? звучит так сладко и непривычно. Слишком непривычно для неё... Манобан мысленно прокручивает в голове это слово, отчего оно кажется ещё более странным.

Её имя с его губ звучит красиво... Лиса.

Сегодня, видимо, день перемен и изменений.

Каждый из этих двоих что-то сегодня сделал впервые... она впервые высказала своё мнение Дженни и стала первым человеком в жизни Кима, который поднял на него руку два раза.

А он стал первым, кто назвал её Лиса. Так просто и непонятно согревающие. И стал первым, кто увидел её синяки.И кажется до него только дошло. Он только осознал, что сказал секунду назад и по внутренностям прошла непонятная дрожь.Лиса? Ты только, что назвал её по имени, идиот... и тебе понравилось?

Да, как бы странно это сейчас не звучало, но ему понравилось это простое Лиса. Лучше чем При, Пранприя или как её недодрузья называют её?

Но сейчас не об этом, у Тэхёна ещё будет время подумать об этом. Вечером.

Вечером в своей комнате наедине с собой. Он обязательно вспомнит об этом, а на утро постарается забыть о том, что думал о ней и о её треклятом имени.Всё потом, а сейчас главное узнать.

Кто нахер так избил её и за что? Что ты такого сделала, Манобан?

Ким смотрит на неё, не отрывая взгляда от удивлённых глаз.— Кто?— кратко произносит парень, сжимая челюсть от злости.Кто, блять! Сука! Скажи! Просто назови имя этого человека, и он....Что он? Что ты, Ким? Побьёшь его? Поговоришь с ним? Или что? Что ты, блин, сделаешь? Ты же ненавидишь её! А сейчас переживаешь о ней...

Переживаешь? Пффф... нет... совсем нет. Ему просто интересно. Да, интересно и ничего больше.

Он же тоже не такой изверг, чтобы не замечать такого или игнорировать это...А у девушки будто воздух в лёгких кончается после его вопроса. То ли от того, что он интересуется, то ли от осознания того, что это сделала её родная мать.

И что ей делать? Сказать, что это её родная любимая мама?

Сказать ему это? Раскрыть ему одну из её главных тайн? Нет... нетнетнет, не бывать этому. Ему это не надо, да и ему всё равно. Это наигранное переживание и только. Наигранное переживание, и через секунду начнёт издеваться.

Да. Да, так и будет.

Но вот только слёзы новым потоком начинают течь из глаз, а девушка начинает махать головой и повторять ?нет?.Ким не понимает её и не понимает себя, ведь ему хочется... обнять её?!

Её трясёт и, кажется, его вместе с ней и осознание того, что он ни черта не может, душит и вскрывает внутренности.— Лиса... просто скажи кто,— слишком спокойно и тихо произносит он.

Произносит так, как несвойственно ему. Так, как никогда ей не говорил и наверное больше не скажет, но в ответ всё равно слышит лишь...

— Нет.Кима начинает злить такое поведение девушки и тот факт, что она боится назвать имя человека. Просто боится.

Кого она так боится, чёрт возьми, кого?

И этот вопрос рвётся наружу, и он уже собирается спросить девушку, но...

— Ким, мать твою, Ви Техён!— раздаётся знакомый, до чёртиков звонкий женский голос.

Лиса вздрагивает и, повернув голову, замечает ту самую девушку, что встретила в женском туалете несколько дней назад. Ким Джису. А Тэхён, не обращая внимания на сестру,? продолжает сверлить в Манобан дыру, не сводя взгляда. Девушка уверенно движется в их сторону и отталкивает брата от Лисы.

— Ты что творишь, придурок?— проговорила она, аккуратно подходя к Лисе, по щекам которой до сих пор текли слёзы.— Я?!— просыпается парень.— Ну не я же,— зло смотрит на него Джису и приобнимает Пранприю,— ты в порядке? Он не успел ничего сделать?— интересуется уже у Лисы, на что та начинает мотать головой, пытаясь остановить слёзы и спускает рукав кофты.

— Я ничего не сделал! Во всяком случае Я,— выделяет он последнее слово,— и вообще, что ты тут забыла?— интересуется Ким у сестры.

— Потом поговорим!— строго говорит старшая,— пошли, всё хорошо, не переживай,—говорит она старосте, беря её под руку и поглаживая по плечу, направляясь к двери.

Направляясь к двери и уходя с крыши, оставляя Кима наедине с собой.Оставляя его наедине с мыслями о ней С мыслями о ней, которые, кажется, будут терзать его до глубокой ночи, сегодня.

??? — Алло? Госпожа Манобан, это Дженни,— закрываясь в туалете, нервно говорит Ли.— Здравствуй, ну что? Что-то новое?— усмехаясь интересуется женщина.— Госпожа Манобан... в общем... тут,— не знает как сказать этой ведьме правду, мямлит.Это выбешивает женщину. Хоюн ненавидит всю эту застенчивости, несобранность.— Не мямли!— огрызается мать подруги,— говори нормально.— В общем, мы с Лисой поссорились, и она знает, что я вам всё рассказывала,— девушка делает паузу,— и я больше не хочу вам помогать.— Оу... какая жалость,— слащавостей прошипела женщина,— я надеюсь ты понимаешь, что должна помириться с ней, иначе компания твоих родителей долго не протянет, и тогда уже я о ней позабочусь. Пока, Дженни, и не забывай о родителях,— проговорила женщина и бросила трубку.- Чёрт!— закатывает глаза Ли и, прислонив спину к холодному кафелю, скатывается по стене.