Золотое "прощай" (1/2)
Дино проводил его задумчивым взглядом, забираясь на середину большой кровати. Хибари вышел из ванной, остановившись в дверях. Видимо, он искал глазами капитана Варии. Но такового не было.
Едва уловимо сощурив глаза, хранитель опустился на край кровати, стараясь не смотреть на Дино. Во-первых, его хотелось убить. С особой жестокостью. А во-вторых, как-то и не хотелось его убивать. Парадокс. И он ставил Хибари в тупик.
— Ке-е-е-ея!
Дино зашуршал одеялом и подполз к Хибари. Мягкое прикосновение, увы, не оторвало Кею от мыслей. Даже когда руки Мустанга обняли его, гладя грудь, Хибари не шевелился.
Дино ласково поцеловал шею хранителя, едва ощутимо, но от этого еще более чувствительно, провел по коже языком, видя, как дрогнула спина хранителя и по коже пробежали мурашки.
Дино любил эту игру. Как любил Хибари. Не зря он пытал Скуало. Ему надо было знать, есть ли в мире хоть еще один безумец, что способен признаться в своих чувствах человеку, который, скорее всего, и вовсе не знает об их значении. (ну бейсбольный придурок не в счет)— Ке-е-е-ея, – продолжал мурлыкать Дино, кусая мочку уха. Хибари снова дрогнул.
— Ками… — начал было Хибари бесстрастным голосом.
— Я люблю тебя, – тихо, ведь слова предназначались только Хибари, но четко, с небольшой толикой волнения, счастья и… неуверенности?Хибари запнулся.
— Я не знаю о чем ты говоришь.
Дино не сказал ничего, лишь крепче прижимая его к себе. И Кея это позволял. Нет, он все так же презирал его, считая травоядным, слабаком. Но позволял прикасаться к своему телу. Позволял целовать. Позволял доводить до оргазма, позволял даже засыпать с ним в одном постели. Но… теперь это как-то зашло слишком далеко.
Дино повалил хранителя на спину, усаживаясь на его бедра и накрывая ворохом теплого и мягкого одеяла.
Хибари даже сейчас лежал с отсутствующим видом. Понимая что это надо прекратить. Быстро и резко. Пусть это травоядное обвиняет его, но живет дальше.
— Я ухожу.
Дино внимательно посмотрел на хранителя, ласково улыбнувшись и коснувшись своими губами губ Кеи. Не целовал, а просто касался, ловя его запах, дыша его воздухом.
— И когда ты вернешься?Голос Мустанга звучал так нежно, так заботливо и так тепло. А в глазах всегда были искры, веселые, дразнящие, иногда провоцирующие и вызывающие.