Часть 1 (2/2)

Сирин его даже не слышал. Продолжая покрывать поцелуями лицо принца, он одной рукой расстегнул ремень на его брюках, скользнул ладонью по обнаженному животу, заставив Торрена сдавленно застонать. Тор глухо вскрикнул, откидывая голову назад и жмурясь. На его ресницах блеснули слезы.— Нет… Сирин… Отпусти! Нет! – всхлипнул принц.— СИРИН!!!

Советник резко отстранился от принца и обернулся. Освобожденный Торрен торопливо затянул ремень на брюках, запахнул рубашку и только потом поднял голову… чтобы увидеть стоящего в конце коридора Триона. И понять, что лучше бы он его не видел.ТАКИМ злым Торрен брата еще не видел. Мало того, что глаза Триона горели уже знакомым ему изумрудным пламенем, так еще зрачки вытянулись в вертикальные щелки, а на сжатых кулаках пролегли толстые нити напрягшихся жил.

Торрен сглотнул, завернулся в разодранную рубашку и, обогнув Сирина, стрелой полетел по коридору, проскользнул мимо брата, проводившего его взглядом, и скрылся за углом.

Сирин устало вздохнул, откидывая с лица серебристую прядь. Трион тяжелой поступью подошел к советнику, не сводя с него убийственного взгляда, схватил за грудки и от души приложил о стенку.— Сирин, сволочь! – прошипел первый принц и, наградив Ро’Шерра множеством непечатных эпитетов, прорычал, задыхаясь от ярости: — Ты что творишь?! На плаху захотелось? Моего брата… Да как ты… Да ты никакой казни не дождешься, ибо я перережу тебе горло прямо здесь и сейчас! Как ты посмел? Принца темноэльфийского престола… Моего младшего брата… — Трион, осекшись, посмотрел на странно спокойного и как-то отрешенно улыбающегося Сирина, и в груди у него с новой силой вспыхнул горячий тугой клубок ненависти и гнева – Подонок! Что ты ему сделал?!— Да, благодаря вашему появлению, ничего, — на удивление равнодушно откликнулся Сирин. Зрачки Триона еще больше сузились, хотя казалось, что больше уже невозможно.

— Ублюдок… — он еще раз приложил советника о стену. – Моего брата… Да ты… — перед глазами Триона мелькали только увиденные картины: Сирин, прижавший к стене коридора его младшего брата, жадно целующий его и расстегивающий ремень на его брюках; Торрен, стонущий, жалобно всхлипывающий и пытающийся вырваться из стальных объятий советника; разорванная одежда Торрена, его испуганный, затравленный, как у загнанного в угол зверя, взгляд, которым он посмотрел на старшего брата, — это был страх, страх, что брат неправильно поймет, разозлится, отвернется от него, — его руки, стыдливо сжимающие разодранную рубашку в попытке скрыть разгоряченную поцелуями Сирина грудь, пылающие щеки, влажно блестящие от слез глаза, распухшие губы, — и ярость снова наполняла его, хотя и так уже била через край, руки сами сжимались на горле Сирина, и желание уничтожить ненавистного советника становилось невыносимым. Да как он посмел… этот подонок… этот подлец… это ничтожество… его брата… пытаться изнасиловать младшего принца тем-ноэльфийского королевства прямо в одном из коридоров дворца Сартара…

— Да как ты… Как только у тебя наглости хватило… Сволочь… Как ты посмел…Сирин продолжал улыбаться, и Трион вдруг понял, что этот мерзавец не только не раскаивается в содеянном и не боится принца, но и, судя по всему, крайне доволен происходящим. Во всяком случае, улыбался он так, словно считал себя победителем.

— Между прочим, светлый тоже заглядывается на вашего братишку. И, ставлю свой фамильный клинок против ржавой шпаги, что одними взглядами он не ограничивается, — продолжал Сирин.У Триона перехватило дыхание.

— Откуда такая уверенность?

Сирин фыркнул. Учитывая, что он находился фактически на волосок от смерти, — это было ясно по бешено горящим глазам старшего принца, готового в любой момент порвать вконец охамевшего Советника на сотню маленьких белобрысых язв, — его уверенность и спокойствие выглядели как минимум неуместно.— Ваше высочество, вы еще спрашиваете! Да вы только посмотрите на своего младшего брата. Неужели его, — Сирин понизил голос, в котором прорезалась легкая хрипотца; глаза Советника хищно блеснули, — можно не желать?

Трион осклабился.— А как же леди Тори? Быстро же у тебя меняются вкусы, Сирин.— Никто не говорит о вкусах. Леди Тори была совершенством во всем отношениях – кроме разве что характера, — но, как говорит горький опыт, идеал либо недостижим, либо по достижении в конце концов приедается своей безупречностью – а иначе это не идеал. И леди Тори, не сомневаюсь, не стала бы исключением из общего правила. А Торрен… Он другой. Он особенный. Непохожий на других дроу.

— И тебя это в нем так привлекает?

Сирин ухмыльнулся.— Если бы я знал, что меня в нем привлекает, оно бы уже перестало меня привлекать. Я сам не понимаю… и это придает желанию только большую прелесть.Трион с силой встряхнул Советника.

— Сирин, я тебя уже не раз предупреждал. Увижу тебя рядом с Торреном…Сирин улыбался, с интересом ожидая окончания фразы.

— Я убью тебя, — коротко, но убийственно серьезно сказал Трион.Советник улыбнулся еще шире.— Думаю, одна ночь с младшим принцем стоит того, чтобы умереть от руки старшего.

— Стоит? – прошипел Трион.

— Ну да, — сиреневые глаза хитро сверкнули. – А ты разве так не считаешь, Трион?

— Ты умрешь до того, как придет эта ночь, Сирин.

— Ну так убей меня прямо сейчас, — как-то даже весело предложил Ро’Шерр. – Чтобы эта ночь уж точно никогда не наступила.

Трион долго буравил Советника ненавидящим взглядом. Сирин был уверен, что он борется с самим собой: с одной стороны, никого дороже брата у первого принца нет, и никому отдавать своего мелкого Трион не собирается и не задумываясь убьет любого, кто посмеет покуситься на его братишку, а с другой… А что с другой?Внезапно Трион разжал руки и выпрямился.

— О? Отпускаешь? – удивился Советник.

— Увы, ты слишком нужная королевству сволочь, — с сожалением произнес Трион.

— Ты всегда ставил интересы государства выше своих собственных, — усмехнулся Сирин, растирая шею.Трион медленно сузил глаза.

— Поверь, если подобное повторится, я пошлю интересы королевства ко всем демонам и перережу тебе глотку, не мучаясь угрызениями совести по поводу оной несомненно ужасной для народа дроу потери, потому что…Он вдруг замолчал, не окончив фразы, но Сирин понял, что он хотел сказать.«Потому что Торрен для меня дороже всего королевства».