1 часть (1/1)
—?Привет.Он испуганно открывает глаза и смотрит по сторонам, и сначала?— ничего не видно. Совсем. А после начинают проступать очертания незнакомца в темноте. Ему кажется, что он просто фантастически обдолбался, раз видит такое.Также накрывает запоздалое понимание. Он ничего не чувствовал. Он проснулся и ничего не чувствовал. Ни боли, ни тоски, ни сжирающего одиночества. Пусто.—?А ты неразговорчивый,?— незнакомец говорит голосом Кобейна, боже, ему реально крышу снесло что ли?—?Я… Что происходит? —?голос не царапает глотку, как обычно после пьянок.—?Даже не знаю, как тебе помягче объяснить, пацан,?— говорит Курт и закуривает с улыбкой.Этот человек выглядит, как Кобейн, звучит, как Кобейн, и ведет себя также. Он не станет искать тут подвоха, потому что проще принять происходящее как есть.—?Как тебя зовут? Меня ты, наверное, знаешь.—?Густав. Лучше Пип.Кобейн закатывает глаза и легко смеется; тоска на глубине зрачков, которую все детство видел Густав в интервью, исчезла, к слову.—?Слышал я твою песню, играла недавно. Мне очень лестно.Густав краснеет и неловко чешет затылок, как провинившийся ребенок перед по-доброму журившей его матерью.—?Спасибо. А мы где? —?Пип с любопытством озирается.Из пустоты соткался пол под ногами, дубовый и крепкий. Поползли вверх стены, обрастающие светлыми досками и портретами известных личностей, замкнулись в купол потолка, с которого свисали теплые лампы.—?Честно? Не имею понятия,?— Курт пожал плечами и проследовал к барной стойке, кинув Пипу пачку сигарет.Густав достает одну и привычно закуривает, немного закашливаясь. Как давно он не курил настоящие сигареты? С дерьмовым табаком, с противным душком и прогорклым дымом? Очень, очень давно. Наверное, еще в школе, мама тогда страшно расстроилась… Мама.—?Отсюда нет выхода? —?Пип садится рядом с Куртом и вежливо протягивает ему потрепанную пачку.Краем глаза он видит дату изготовления на торце?— март 1994. Его рука дрогнула. Курт заметил это и криво ухмыльнулся. Перед ними возникли из ниоткуда стаканы с виски и с грохотом ударились об лакированную столешницу.Густав поднял глаза и поперхнулся вдохом.—?Нет, дорогой, выхода отсюда нет. Тебе разбавить колой, или ты сможешь выпить чистый? В мое время никто не разбавлял алкоголь разной дрянью, наверное, потому мы были здоровее,?— ему улыбалось круглое веснушчатое лицо Дженис.—?Вы… вы… —?он затянулся поглубже, не найдя, что сказать и уткнулся взглядом в столещницу.Курт рассмеялся и едва не разлил алкоголь на собственные истертые джинсы.Дженис громко и хрипло расхохоталась, браслеты на ее руках стукнулись друг об друга, когда они с Куртом отбили ?пять?.—?Господи,?— утер слезы Кобейн,?— я давненько уже не видел такой реакции. Обычно все кричат. А ты крепкий.Курт одним махом опрокинул свой стакан, вновь засмолив. Дженис потянулась к его пачке и тоже прикурила от какой-то старенькой белой зажигалки. Сигареты точно навсегда застыли в привычном количестве для этой пачки и не иссякали?— Густав видел?— там как было штук пятнадцать, так и вовсе не убавилось.—?Так что происходит-то? Где мы? —?он не оставлял попыток докопаться до правды, нерешительно глядя на свой виски.—?Никто не знает, чувак. Мы просто застряли здесь, и все с тем,?— послышался справа красивый женский голос.Пипу даже не нужно было поднимать голову, чтобы понять, кто к ним подсел.—?Привет, Эми. Тебе как всегда?—?Если можно,?— она улыбнулась и поправила локон в прическе.Бар постепенно наполнялся людьми, они подходили с разных сторон и здоровались друг с другом, Дженис наливала им так быстро, словно у нее были бесконечные запасы алкоголя. Пипу все казалось очередным навеянным препаратами трипом. Но он был хотя бы… спокойным.Тут было так спокойно, как ему никогда не было. Светло и уютно, эти люди, даже ненавидящие друг друга при жизни, словно оставили все тревоги там, за порогом. После смерти не оставалось места конфликтам, они все были в одной лодке.Когда к нему подошли познакомиться Леннон с Хариссоном, Густав вовсе перестал пытаться как-то выяснить, что происходит. Он просто смотрел на бесконечный поток музыкантов, великих музыкантов, которые были для него недостижимыми иконами со старых пластинок и чувствовал одно?— спокойно. Никто из них ничего не просил, им ничего не было нужно от него, он был… свободен.—?Нравится? Мне тоже понравилось в свое время,?— подал голос Курт, так и не отсевший от него.—?А теперь надоело? —?Пип обернулся на кумира и с наивным детским любопытством заглянул в глаза.—?Нет. Я бы остался тут навсегда. Хочешь подышать воздухом?Густав радостно закивал, вскочив вслед за Кобейном. Они с легкостью прошли сквозь толпу, которая просто не могла бы поместиться в таком маленьком баре.Улица пахла сыростью асфальта после дождя, а луна светила неимоверно ярко. По пустой дороге не проезжало ни единой машины, и кроме здания старенького бара, подозрительно похожего на смесь CBGB и какого-то новомодного клуба, ни одного дома больше не было. Только бескрайние поля.Курт курил, запрокидывая голову и пуская дым кольцами.—?Ты ничего не слышал о моей семье?—?Оу… —?Пип смутился и ненадолго замолчал. —?В новостях мелькало, что Кортни опять с кем-то скандалит.Лицо Кобейна озарила теплая улыбка и он весело хмыкнул.—?Это в ее духе. Боевая.—?Не то слово,?— Густав невольно улыбнулся. —?Фрэнсис занимается искусством, то гитара, то модель, то мольберт. Она… ваша копия. Видел ее на мероприятиях.—?Я знаю,?— в голосе Курта впервые за весь вечер промелькнула такая знакомая грусть.Они снова замолчали, глядя в небо. Пип нащупал мобильник в кармане. Он не работал.—?Выкинь. Бесполезная хреновина здесь.Густав пожал плечами и кинул телефон на дорогу. Он распался на три части: батарея, экран, крышка. Из приоткрытой двери бара послышалась какая-то знакомая песня.—?О, что-то новое. Значит, скоро еще придут,?— Курт покачал головой.—?В смысле?Пип наконец-то распознал в мелодии ?save me?от ненавистного Джасея.—?В прямом, Гас. В прямом.Повисло молчание. Не то, которое хотелось бы нарушить. Тишина, которую делят с друзьями, с настоящими друзьями. Та тишина, которую Пип уже и не помнил.—?Я ведь умер, да? —?спросил Густав, набравшись смелости.Курт молча кивнул, не отрывая взгляда голубых глаз от дороги.—?Я даже не понял, как… Я ничего не помню. Я спал, а потом… Потом я здесь. Как это?— умирать?Курт улыбнулся своим мыслям, потушил окурок мыском старого кеда и пошел обратно в бар. Обернулся у самого порога и сказал с тоскливой усмешкой:—?Умирать? Умирать?— это как падать вниз. Отдыхай, Гас. Теперь все наконец-то будет хорошо.