Misui (1/1)

黒百合と影 - 未遂Мэй видел кровь. Она, сливаясь с белыми стенами замкнутого пространства, стекала густыми потоками к его ногам и обволакивала жизненным теплом — свежая, словно выжатая из вен нескольких человек, бьющихся в беспрестанных муках. Мэй хорошо представлял их предсмертные конвульсии, их боль, до неузнаваемости искажающую лица, и слышал в затуманенном сознании их хриплые, почти беззвучные мольбы. Но он замер на месте, стоя босыми ногами в алом течении, и, неспособный помочь даже себе, медлительно тонул в чужой крови, пока не просыпался, опустошенно глядя в потолок.— Этот сон повторяется несколько дней, — сейчас, в позднее время суток, Мэй был не один, предпочитая вместо сна ненавязчивое присутствие Кея. — Что ты хочешь этим сказать? — Мэй не нуждался в утешении, и Кей только лишь придвинулся ближе к нему, сминая светлые простыни на кровати.— Не знаю, может, я схожу с ума? — кривая усмешка тронула уголки губ Мэя, когда поблизости чиркнула зажигалка. Кей закурил, лежа на спине. Мэй не имел ничего против дурной привычки: Кею уже давно было дозволено все — от мелочных привилегий до выражения давно укоренившейся тяги. — Перестань, это полная ерунда, — Кей, сделав глубокую затяжку, передал зажатую между пальцев сигарету Мэю. Его жест был ленивым и заученным, потому что повторялся из ночи в ночь с того момента, как Мэй стал чаще приглашать его к себе, не справляясь в одиночестве со снами кровавого содержания и с собой. Он был действительно готов поверить в собственное безумие.— Но я устал видеть алые потоки, — Мэй выдохнул сизый дым, задержавшийся в воздухе на несколько секунд, и повернулся к Кею, устав от пустоты, нависшей над ним бесцветной мглой меланхоличного сумрака. — Ты, наверное, думаешь, что я стал сентиментальным?— Вот еще, — Кей неожиданно рассмеялся, но Мэй даже не улыбнулся, лишь поджал губы и, дотянувшись до пепельницы, стоявшей на полу, потушил недокуренную сигарету. Ему не казалось, что Кей насмехается над ним и над его всегда сдержанными чувствами, нет, но почему-то появилось желание стыдливо отвести от него взгляд. — Знаешь, что? Мне кажется, ты должен придумать конец своему сну.Только сейчас Мэй осознал, что на самом деле не видел полноценной истории: она всегда обрывалась на середине. Тогда Мэй стоял по колено в алом потоке и с ужасом в бездонных глазах встречался с лицом неминуемой смерти. Он так и не узнал, каково это — захлебываться чужой кровью, и, впрочем, не желал знать.— Убить героя вместо себя? — Кей вернул себе серьезность, с коей теперь смотрел на Мэя, лежа на боку и подпирая голову кулаком. Он кивнул в подтверждение, уверенный в том, что Мэй обязательно избавится от беспокойного сна, если напишет не о себе. — Нет ничего проще, чем проживать выдуманную жизнь.Слова звучали странно и даже цинично в мертвенном спокойствии, но не нашли своего опровержения. Мэй прожил уже множество коротких жизней, которые строились в его разуме, и каждая из них — устрашающая, гнетущая или заманчивая — была особенной, отчего все сложнее становилось пребывать в реальности, в которой он был не один. — Ты удивительный, — Кей улыбался легкой улыбкой, не стесняясь своей искренности. Мэй действительно был ?не таким, как все?. Он был смел и уверен в своих необычных идеях, которые порой губили его волю. Он думал и писал о том, о чем другие предпочитали молчать.Мир подсознания настолько слился с его восприятием, что повлиял на жизнь. Но Мэй не хотел отступать, ему нравилось быть ?отклонением от норм?, даже если приходилось расплачиваться часами возможного сна и тревогой. Несмотря на это, он был слишком горд, чтобы позволять Кею утешать себя, хотя знал, что тот был в состоянии помочь.Мэй продолжал видеть кровь. Она, сливаясь с белыми стенами замкнутого пространства, стекала густыми потоками к ногам, но больше не обволакивала теплом. Она была холодной, и человек, лишь похожий на Мэя, замерзал, но не сдвигался с места, умирая тихо и незаметно.