1 часть (1/1)

Он должен был догадаться, что что-то намечается, когда Конферансье задержал его после прошлого шоу чтобы спросить, не мог бы он прийти ненадолго на следующий день. И, разумеется, он согласился; не будешь же спорить с Конферансье, если хочешь сохранить работу?— или чувство собственного достоинства?— даже если это значит, что нужно пожертвовать одним из выходных на этой неделе, по причинам, которые тебе толком не объяснили.Когда он зашёл в клуб ?Kit Kat?, не было и полудня, но, раз уж это был февраль, солнце уже клонилось к закату, а ветер пробирал до мурашек даже через плотно прижатое к телу пальто. Так как ночи лишь предстояло наступить, кабаре не могло очаровать его так же, как когда он был здесь с остальными артистами, и чувства от пребывания на сцене опьяняли их. Но даже эти чувства были ничем по сравнению с теми, что ночь за ночью очаровывали их восхитительно ведомую аудиторию.Он по привычке пересёк зал, чтобы добраться до двери, ведущей за сцену, прошёл через тёмный коридор, а затем?— поднялся вверх по лестнице, что вела к квартире Конферансье. Костяшки его пальцев негромко стукнули по тяжёлой двери, и голос его начальника ответил ему, позволяя зайти.Конферансье был худощавым, невысоким мужчиной. Сейчас он выглядел совершенно обычно, но когда он накладывал грим перед выступлениями, его черты лица становились почти гротескными. Он сидел за гримёрным столиком, перед зеркалом, поверхность которого была скрыта за косметикой и рукописными бумажками с бесконечными текстами песен и нотами, разбросанными по каждому из листков.—?Guten Morgen, mein Herr. —?он всё ещё стоял в дверях, когда начал говорить, и Конферансье смотрел на него, показывая своим видом, что более чем привык ко всему этому. Он оценивал его, его настроение?— даже учитывая то, что было не сложно догадаться, что эта ситуация в равной мере смущала и пугала молодого человека.—?Предполагаю, тебе хотелось бы, чтобы я сразу перешёл к делу, ja? —?глаза Конферансье насмешливо блеснули, когда тот поднялся.Он говорил на английском с сильным немецким акцентом. Много лет назад?— возможно, ещё до появления здесь Конферансье?— артисты клуба поняли, что даже если их клиентура почти полностью говорила на немецком, то некоторые их коллеги?— нет. Чаще всего английский был единственной точкой соприкосновения для некоторых из них, так что кто-то решил, что чтобы сохранить время и избежать непонимания, английский должен быть главным языком, используемым за сценой. И эта привычка прижилась, даже при том, что с годами в труппу приходили новые участники. Прижилась настолько, что теперь вряд ли можно было услышать разговор между персоналом, который не был бы на английском.—?Да, было бы неплохо. —?он тихо согласился, зная, что его мнение сейчас мало на что повлияет, ведь если Конферансье не хотел сразу раскрывать свои замыслы, то он бы скорее всего не стал бы это делать.—?К сожалению, не могу оказать тебе такую честь. Следуй за мной.Невысокий человек уступил ему, вновь выводя из комнаты, не делая абсолютно ничего, чтобы успокоить его. Двое спустились вниз по лестнице и вышли в клуб, но не остановились, пока также не поднялись по одной из винтовых лестниц, что были по бокам сцены, и остановились на балконе над ней, где во время выступлений располагался оркестр, если не спускался на главную сцену вместе с ещё несколькими музыкантами, когда все мальчики и девочки кабаре были нужны для определённого номера.—?Сколько ты уже здесь работаешь? —?спросил его Конферансье спустя минуту.—?Три года, mein Herr.—?Забавно. —?он задумался. —?Кажется, будто ты пробыл здесь куда больше. Ты как никто другой понимаешь кабаре?— не только его искусство, но и всю ту мистику, что с ним связана.Он выглядел словно король, наблюдающий за своим великим королевством, проходясь по кабаре блестящим взглядом?— красные лампы в центре каждого из столиков ещё не были зажжены, стулья были подняты или собраны у стен зала. Отсутствие людей в оживлённом обычно помещении было несколько жутковатым.—?Дело не только в шоу, что мы устраиваем каждую ночь. Это спасение?— не только для нашей аудитории, но и для нас самих, ja? Когда экономика рушится, мы пользуемся ещё большим спросом, чем когда-либо. Всеобщая подавленность ужасна для всех?— кроме кабаре?— переступая порог, они оставляют все свои проблемы снаружи. А мы, артисты, ещё более опасны, чем все те обезумевшие фанатики, украшающие страницы газет своими политическими бреднями?— на то мы и сатирики, самые опасные политики из всех!В этот момент любопытный взгляд был обращён на него.—?Но не мне рассказывать тебе обо всём этом, так ведь? Ты и так всё знаешь. Знал, когда впервые переступил этот порог. Тебе хватило всего пары ночей наблюдения за нами, чтобы попросить взять тебя на работу, если я правильно помню. И как только я мог отказать такому божественному созданию получить место здесь? Ты пришёл не за деньгами или шармом или чем-то незначительным вроде мимолетных отблесков славы, как некоторые другие?— нет, ты делаешь это с истинным удовольствием. Всё это… словно опьяняет тебя.Пауза затянулась, пока они смотрели на пустую комнату.—?Я уже совсем не юноша, равно как и не лучший человек в целом. Я люблю это кабаре больше, чем любил какого угодно человека, но я не смогу и дальше сохранять контроль над ним, иначе я его просто разрушу. Ему нужна новая жизнь?— новая страсть, иначе оно увянет и умрёт, как и всё в этом мире. Пришло время двигаться дальше, а это значит, что клубу нужен тот, кто присмотрел бы за ним. Аудитории понадобится кто-то, кто восхитил бы их, а моим мальчикам и девочкам?— кто-то, кто возглавил бы их. —?он обернулся, чтобы полностью видеть ошеломлённого мальчика из кабаре, стоящего рядом. —?Единственный человек, которого я хочу видеть на этом месте?— единственный, кому я позволю занять своё место на сцене?— это ты.—?Но… —?его возражение в миг было прервано.—?Подумай об остальных мальчиках, что каждую ночь выходят с тобой на сцену. Ты действительно веришь в то, что кто-то из них подошёл бы на эту роль лучше? Веришь, что они смогли бы сохранить кабаре целым и невредимым несмотря на все катастрофы, что могут встать на пути?Казалось, что тишины, охватившей двоих, было достаточно.—?Я скажу остальным завтра, после шоу. Моё же последнее шоу состоится в субботу, а ты сможешь переехать в квартиру наверху в следующее воскресенье.Так это всё и закончилось.***—?Как это увольняетесь? —?Петра, одна из девочек кабаре, подавилась дымом собственной сигареты.—?Вы, должно быть, шутите, Конферансье,?— один из мальчиков кабаре, Лука, покачал головой. —?он как Ваш преемник? Да он пробыл здесь меньше всех, если не считать Аду!—?Потому он и не успел стать таким же циничным, как вы двое! —?Конферансье буквально прожигал их взглядом. —?Если вас не устраивает моё решение, вы знаете, где выход.В комнате повисло молчание, артисты переглянулись.—?Никто больше не возражает? —?похоже, это его устраивало. —?Тогда я продолжу. Время от своих репетиций на этой неделе можете потратить на то, чтобы приспособить всю рутину под моё отсутствие. Моё последнее выступление состоится ночью субботы, а в понедельник вы уже будете выступать с новым Конферансье. Я достаточно ясно выразился?—?Да, mein Herr. —?ответили они хором после неловкой паузы.—?Хорошо. Я верю в то, что вы будете готовы к концу недели так же, как я верю в него.***Неделя репетиций и подготовки прошла как в тумане. Он не успел оглянуться, как настала его последняя ночь в роли мальчика кабаре. После этого он станет Конферансье, и, несмотря на то, что репетиции проходили неплохо, отказ некоторых его коллег принимать изменения действовал на нервы.Лука завидовал, потому что дольше всех выступал в роли мальчика кабаре, но его дерзкое поведение не давало ему завоевать внимание Конферансье, то же самое можно было сказать про Петру, а Ада была на её стороне просто потому что эти двое были не разлей вода. Он был почти уверен в том, что мозг у них тоже один на двоих. К счастью, остальным либо не было до этого дела, либо их устраивали такие изменения в составе труппы?— если бы большее количество людей было против, они могли бы выразить свой протест.Если же не учитывать завистливых коллег, сейчас мысли о внезапном повышении были куда приятнее, чем в тот момент, когда он только узнал о нём. Репетиции проходили неплохо?— и даже более, чем просто неплохо, если уж быть честным. Конферансье был от него в восторге, к утру среды он запомнил все песни и привык к распорядку дня.Хозяйка комнаты, где он жил до этого, фройляйн Шнайдер, как ни странно, была рада за него, когда он рассказал ей о своём продвижении по карьерной лестнице кабаре. Даже когда он сказал, что съедет к концу недели.Она была странной женщиной, эта фройляйн Шнайдер. Она открыто осуждала всё, что было хоть немного скандальным (как всё, что обычно было связано с клубом ?Kit Kat?), но ей также нравились многие артисты, кто общался с ней и был готов слушать её дурацкие истории, по большей части правдивые, с интересом. Она даже штопала порванные костюмы. когда кто-то из девочек не мог. Конечно, её расположение к нему наверняка было связано с тем, что он предупредил её за неделю?— честь, которую оказывали ей далеко не все жильцы?— и настоял на том, чтобы оплатить аренду на месяц вперёд, даже при том, что в этом не было нужды. Может, он и работал в одном из самых скандально известных ночных клубов Берлина, но оставался при этом настоящим джентльменом, когда возникала такая необходимость.Вечер субботы он провёл за совершенствованием костюма. Разумеется, он совсем не был похож на тот, что носил нынешний Конферансье. Он действительно беспокоился об этом. желая отдалиться от своего предшественника, ступив на сцену ночью понедельника. Попытка копировать человека, которого он заменил, не принесла бы ничего хорошего ни ему, ни кабаре?— да и, в любом случае, у него бы не получилось.А затем всё это закончилось. Завершение эры, финальная глава книги. Новый рассвет. Но это… удручало, в каком-то смысле. Этой ночью, когда шоу было окончено, Конферансье повторил речь, что была озвучена ранее, прежде чем передать свою роль, работу, и обязанности, что были связаны со всем этим. Остальные же артисты выглядели подавленными, признавая важность этой ночи и думая, что ждёт их начиная с этого момента.Он тоже понимал, в чём её важность, и отчасти это пугало.На следующий день, не без помощи одного из жильцов пансиона, он перевёз свои вещи в квартиру над клубом. Конферансье исчез, не оставив и следа. Казалось, что теперь кабаре по-настоящему принадлежит ему. Он около часа бродил по квартире, курил, разбирая вещи, а затем спустился к сцене, осматривая своё ?королевство?.Он пробыл здесь совсем недолго до того, как пришёл хозяин здания?— его новый арендодатель, ко всему прочему. Они всегда прекрасно ладили, он и Максимилиан фон Хойне, и Макс был почти что благодарен, что эту должность не получил никто другой из мальчиков кабаре.Он спустился и сел за барную стойку вместе с Максом, который уже предлагал ему сигарету. Мужчины обсуждали скучные, пустяковые детали своего договора. Всё это, конечно же, могло быть и хуже. Если бы Макс не доверял ему, пришлось бы смириться с его практически ежедневными проверками, не сгорел ли клуб дотла. Но Макс ему доверял?— насколько это было необходимо?— так что договор между хозяином клуба и Конферансье остался практически таким же, как при его предшественнике. Макс будет появляться время от времени, чтобы проверить, всё ли так, как должно быть, но вряд ли будет уходить один.После того, как Максимилиан ушёл, новый Коеферансье поджёг ещё одну сигарету, оставшись сидеть за барной стойкой. Он думал о своей новой должности, о том, что он может изменить, и что будет дальше.Он выдохнул облачко сигаретного дыма, тихо пробормотав в пустоту:—?Ich bin euer Confrecier, je suis votre compere?— I am your host. —?на его лице мелькнула слабая улыбка. —?Конферансье. The M.C.Нет, это звучало не так. Сколько бы так ни называли предыдущего Конферансье, эти две буквы всегда звучали слишком резко. Каким-то образом это подходило ему, именно с тем чётким произношением. Однако, это совершенно не подходило его преемнику.?— The M.C. —?повторение ситуацию не исправило. Он сделал ещё одну затяжку, на выдохе произнося эти инициалы так, что они звучали тягуче, практически невнятно. Emcee.—?The Emcee. —?он вновь улыбнулся.Да. Так-то лучше.