Глава 8 Закон подлости (1/1)

— Матиус! — возвестил я, стоя на пороге мед отсека. — У тебя есть успокоительное?Матиус поднял глаза от бумажек и сочувственно сказал:— Извини, излишки все вышли… Осталось только слабительное…— Плевать! — рявкнул я. — Давай слабительное! Сааамую большую банку!— Что, на камбузе сегодня подавали фирменный бифштекс нашего шеф-повара? — усмехнулся коухшан. — Тогда рекомендую взять к нему ещё рвотных таблеток, они очень популярны к пятничному меню…— Типун тебе на язык, дурак, — я прошел в кабинет и сел на край стола. — Я в эту отравильню под дулом ружья не пойду. У меня стресс.— Ну да, слабительное отлично решит все проблемы, — хихикнул Матиус.— Мне что угодно, лишь бы отвлекло, — раздраженно сказал я.— Так что у тебя случилось, Норд? — Матиус положил ручку и притянул меня за рукав.Я позволил ему свалить себя на стол, прямо на кучи бланков.— Начальник хочет меня убить.— Почему ты так решил? — удивился Матиус.— Сегодня он пригласил меня на ковер и…— Трахнул извращенным способом? — заинтересованно предположил лиловозадый.— Матиус-твоюматиус, у тебя по жизни синдром недобитой морды? Не зли меня, я сам справлюсь…Матиус улыбнулся и ласково поцеловал меня в кончик носа. Как ни странно, успокоило. — Так вот наш дорогой полковник Торо ненавязчиво так рассказал, что моему подопечному надо гулять…— Шутишь! — присвистнул врач.— Отнюдь, — помотал я головой. — Якобы верховный суд допустил ошибку в приговоре, и сверху от галактического совета пришло постановление о внесении исправлений в приговор и процедуру наказаний. Теперь каждый день, после полудня, я обязан выгуливать это милое существо в течение двух часов.— А они там не того? — с подозрением спросил Матиус. — Может ему сразу оправдательный оформить?— В том-то и дело, — вздохнул я. — Янарет у нас кто? Наркобарон, работорговец, один из королей галактического преступного мира, так?— Так, — согласился медик.— А раз так, то мы с тобой должны знать, что наркотики — это деньги, а деньги крутят колеса бытия…— Чё?— Ниче, мудила полосатая! — рассердился я. — В галактическом Совете сидят такие же Янареты, по большей части, только в пиджаках и при государственных портфелях. Бизнес Ирзе кормит их, позволяя сидеть на жопах и писать законы на благо всей Вселенной. Разве позволят они такой кормушке иссякнуть?— А конкуренция? — поднял бровь Матиус. — На место Янарета нашлось бы много желающих…— Пока он жив, желающих не будет, — сказал я.— Но тогда какого хрена они ослабляют режим? Ведь если его убить…— Тогда кто-то может потерять хорошие посты, а падать с самого верха это, знаешь ли, оооочень больно. — ответил я. — Вот представь, ты, к примеру, министр галактического Совета. Большой и важный. И ты немножко в деле с Ирзе. И тебе в кармашек ежемесячно набегает довольно приятная сердцу и глазу сумма с большим количеством нулей. Ты доволен, твои коллеги тоже, а Ирзе и подавно, потому что вы обеспечиваете ему крышу. Но вот в какой-то момент, ты с коллегами должен уступить народному гневу и, хотя бы для вида, посадить Янарета за решетку. Но «для вида» не получается, потому что твои противники хотят убрать вас с дороги и добиваются для вашего «кошелька» поимки и настоящего сурового приговора. И вот теперь какая штука. Они не прочь убить Ирзе, потому что тогда они сами начнут кушать лучше, а ты окажешься в одном общеизвестном месте… Но ты ещё пока большой и важный министр, помнишь?Матиус кивнул.— Вот. Пока Ирзе жив, ты обязан его защитить, а в ближайших переспективах и вернуть на дело, чтобы жить долго и счастливо и показывать своим оппонентам большой и толстый…— Ух, как ты здорово во всем этом разбираешься! — восторженно ухнул техник.— Ещё бы, — хмыкнул я. — Это политические игры, детка.— А я думал ты политикой не интересуешься.— Я ей и не интересовался. Просто жизнь учит вникать в самые разные и далеко не самые приятные вещи.Матиус склонил голову набок и хлопал глазами.— Да что я тебе распинаюсь тут, кукла ты с дыркой, — сплюнул я и встал со стола. — Вечером жду твою жопу в гости. С коробкой шоколада.— Какого шоколада? — захлопал подлыми глазками техник.— С макадамовыми орешками, — ответил я, полируя ноготь о форменный жетон. — Из посылки, которую ты вчера получил.— Какой посылки? — ещё более неубедительно взвыл коухшан.— Номер 1673, с Базы-2 от некоего Джоди-Джоди, — елейным голосом сказал я.— Откуда ты… Ааааа, — махнул рукой Матиус. — Я и забыл, что вы с Гучем из каптерки…— Приходится, — притворно вздохнул я. — А то ведь каждый норовит нагреть бедного меня. Сожрать шоколад в одну харю… Все двадцать шесть батончиков.— Двадцать пять, — машинально поправил Матиус.— Вот видишь, — я выкатил губу и выразительно всхлипнул. — Уже на батончик меньше. Сейчас возьму пистолет и застрелюсь.— Терри…Я повернул к нему один глаз, смачно шмыгнул и утер несуществующую слезу — Матиус был убит наповал.— Я приду, Норд, миленький, — залебезил он. — И шоколадки принесу…— Так и быть, — «простил» я. — Приходи с шоколадками…Я открыл дверь медотсека.— И того розового вибро-зайчика тоже принеси!— Что?!!!!!!— Какая подлость делать коробки с двойным дном! — застенал я. — И втихоря сжирать двадцать шестую шоколадку не поделившись с другом! И ты бы остальные четыре сожрал, у тебя паскудства хватило бы!— А коробка-то была раскрыта! — некстати дошло до Матиуса.— Таможня, — сурово сказал я.Коухшан выскочил из-за стола, схватил шприц и шланг от клизмы и погнался за мной.— Вор! Жулик! — вопил он. — Я тебе покажу таможню! Отдавай шоколад!— Позже, — заржал я. — В сортир после меня зайдешь и заберешь. Можешь прямо там съесть!Двери лифта захлопнулись прямо перед носом разъяренного врача. Я ни на секунду не сомневался, что вечером он притащится ко мне с конфетами и виброзайчиком. А у меня будет отменная выпивка. Ведь Матиус не знал, что в его посылке была бутылка редчайшего розового Звездного вина. И с кем только эта жопа якшается, интересно?***— О, бриллиант моей черной души! — я аккуратно вставил контакты электростека в подреберье Ирзе и дал короткий заряд. — У меня для тебя отвратительные новости: по новому предписанию суда тебе отныне положены прогулки по апартаментам. Янарет клацнул зубами от боли, но тут же придал лицу самое самодовольное выражение.— Между прочим зря радуешься, — острая игла контакта коснулась уголка его рта. — Я прекрасно представляю откуда все эти амнистионные ветра дуют. Вернее кто и зачем их пускает. И ты знаешь… Наркобарон величественно склонил голову, игла процарапала кожу и тоненькая кровавая дорожка побежала по подбородку саллийца.Я достал платок, поднялся на ступеньку, нежным движением стер кровь и положил голову на его плечо.— Хорошо. Но я также хочу, чтобы ты знал, что пока лично мне в руки не вручат решение о твоем помиловании, мой долг — не дать тебе отсюда драпануть. Твоим покровителям ведь глубоко наплевать, сколько шкур сдерут с твоего надзирателя за побег заключенного. А мне мои шкуры дороги, я с ними сроднился уже, представляешь?Ирзе фыркнул — жалкое подобие смеха.— Смешно? — равнодушно спросил я, вешая стек на пояс. — Я и не ждал, что ты будешь меня слушать. Ты ведь у нас большой авторитет. Но мы договоримся. Чего бы это тебе ни стоило. Я присел на корточки перед ним и открыл нижние клапаны его костюма. Плоский гладкий живот так и манил хорошенько шлепнуть по нему ладошкой. Что я и сделал.Ирзе предупреждающе зарычал.— Пой, моя птичка, — я опустил руку ниже, пробежался пальцами по бархатистой коже его члена и обхватил его всей пятерней. — А хочешь, дерну?!В слепых глазах Ирзе четко читалось выражение «Спасите, тут маньяк!»— Боишься? — тоном матерого педофила осведомился я. — Только смотри руку мне не описай… Хотя… У тебя же там…Я нащупал тонкую силиконовую трубку катетера и осторожно потянул её. Ирзе закрыл глаза и запрокинул голову. Мученик, блин! Святоша…— Интересное ощущеньице, верно? — я ещё немного поиграл с трубкой, стараясь одновременно задевать пальцами головку его органа.— Когда дело касается моей жизни, я готов на очень многое. Ты ведь понимаешь меня, Ирзе? Или ты всю жизнь, как сквиззл в слизи катался? И не знаешь, что такое постоянные опасности и лишения?Янарет сосредоточенно сопел в свою дыхательную систему. Грудная клетка ходила ходуном под тонкой тканью костюма.— Наверное не понимаешь, — грустно сказал я. — Но тебе стоит попробовать. Если хочешь дожить до освобождения целым и… — я сделал паузу, перенося пальцы к его промежности.Указательный палец нажал на сфинктер, Ирзе пискнул как придавленная резиновая уточка.— Невредимым, — с усмешкой закончил я, чуть продвигая палец вверх.Мой подопечный, кажется, дышать уже перестал, сосредоточив все немалые силы на зажимании собственных ягодиц.— Ну, так как? Будешь душечкой? — спросил я.Янарет, с трудом превозмогая бешенство, кивнул. Спорить с таким твердым аргументом как мой палец он был явно не в состоянии.— Вот и договорились, — я оставил его зад в покое, привел в порядок одежду. — Как хорошо, когда люди понимают друг друга! Вернувшись в караулку, я тщательно вымыл руки и поставил разогреваться контейнер с обедом. В паху ломило, да так, что хоть сейчас вызывай скорую секс-помощь в лице Матиуса. Ну почему? Почему меня так возбуждает беспомощность Ирзе? Унижение на его самодовольной физиономии доставляет такое неописуемое наслаждение… Но кому как ни мне понимать его чувства? Все до единого?***— Терри, маленькая сучка, — ржет капитан, ударяя меня по бедрам. — Я сказал расслабиться! Ну, давай, дрянь, разведи ноги пошире!Я зажмуриваюсь. Обжигающе-горячий, разрывающий едва зажившие рубцы, нет, не член, а кусок раскаленного металла. Сосредоточиваюсь на своем страдании. Вокруг темнота и боль. Алый пульсирующий комок. Но я должен терпеть этот ад снова и снова, потому что сейчас это — единственный способ выжить.— Смотри на меня, человеческий ублюдок! — орет капитан, вцепляясь мне в волосы.Он ангельски красивый, с фарфоровой кожей, голубыми длинными волосами и миндалевидными глазами, черными как космическая бездна. Ангельски красивый и дьявольски жестокий. Он ненавидел людей, но ему приходилось часто иметь с ними дела, а потом он возвращался на корабль, запирался со мной в каюте и… Дальше все зависело от его фантазии. Сколько раз я был привязан в самых диких и невообразимых позах, а он насиловал меня или просто бил куда попало, но чтобы больше вреда и больнее. Он ненавидел вызов в моих глазах. Трех-четырех ударов ногой в висок хватило, чтобы я окосел, и он стал этим наслаждаться, заставляя меня смотреть ему в лицо во время совокупления. Может быть от этих ударов и от того, что произошло там, дома, я и сам немного тронулся? И стал таким как мой бывший капитан… Убивал я его долго, связанного, подобно запутавшейся в нитках марионетке, заставляя расплатиться за каждую минуту своего добровольного рабства. Там было столько крови и столько крика, что он до сих пор раздается у меня в ушах, стоит вспомнить одно только имя. В конце концов от него остались одни ошметки, разбросанные по трюму его собственного звездолета… Насколько же далеко мы зайдем с тобой, Янарет? Мне не хотелось быть жестоким просто так. Мне было это неприятно. Я мечтал забыть о своем прошлом. Но Ирзе одним своим видом пробуждал во мне все самые черные и страшные желания. Как же я хочу его! Как же я хочу слышать его стоны. Не такие, как в душевой… Я хочу слышать, как он кричит от боли. Хочу увидеть его слёзы… Интересно саллийцы вообще умеют плакать? Я ни одного такого не видел. Вот, черт, возьми!Я посмотрел на свои брюки и понял, что придется идти в медпункт. Выгуливать моего питомца лучше в спокойном и хорошем настроении. Иначе я точно воспользуюсь моментом и тогда кому-то точно будет худо.Я поднес трубку коммуникатора к уху и вызвал медпункт.— Слушаю! — радостно-озабоченно отозвался Матиус.— Красная тревога, готовь вазелин! — сообщил я.— А что случилось-то? — удивился медик.— Да вот, член распух, сейчас приду покажу. И приготовь своего зайчика, чую, до вечера ему не дожить…