1 часть (1/1)
В этом доме убираться или просто наводить порядок, перекладывать вещи было крайне опасно: можно совершенно случайно выкинуть мощнейший артефакт в форме погнутой бабочки из древнего металла, с игрушкой вместе выкинуть защитный амулет, и просто повредить водой глифы-заклинания на полу и стенах, которые заменяли обои во всех комнатах. Но Яна не была бы Яной, если бы не попробовала справиться с грязью и пылью, скопившейся под креслом-кроватью.?Балор куда-то надолго пропал, книги наскучили, в интернете ничего интересного, а вылазка в город планируется только ближе к вечеру. Почему бы не скоротать время за уборкой?? - подумала про себя Яна и первым делом пошла за ведром и тряпкой. Играющие за столом в карты, Данила и Паша проводили Яну вопросительным взглядом, когда та прошла мимо них с черно-розовой от грязи тряпкой на плече, но и спрашивать о чем-либо не стали. Как и заглядывать в комнату молодой ведьмы с расспросами. Паша еще помнил четко и ясно те извивающиеся щупальца по всей площади комнаты, а Данила… Он просто доверял Яне. Иррационально. Но доверял. Яна, закрыв плотно дверь, остановилась у самого входа в комнату и задумалась. Начинать можно было, откуда угодно: пыль толстым слоем покрыла книжный шкаф, полки над раскладным креслом, даже подоконник стал сероватым от слоя грязи. До кресла, под которым изначально и хотела убраться, девушка добралась ближе к закату, при том, что начинала свой ?ритуал очищения помещения? за полдень. Отодвинутое кресло, а точнее то, что было под ним, заинтересовало Яну. В пыли и грязи валялись старые, чуть потертые белые тюбики с акриловой краской и совсем потрепанные кисти. Никогда до этого она не интересовалась рисованием или искусством, даже уроки рисования в школе плохо запомнились, краски или карандаши Яна в руках держала от силы года два или три назад. Оказавшийся в руке тюбик с акрилом карминного цвета приятно холодил кожу. Взгляд упал на один из белых холстов, оставленных на время уборки в дальний угол комнаты.?А чем черт не шутит…? - пролетело в голове Яны.Потребовалось время, чтобы более-менее устойчиво поставить среднего размера холст на подоконнике, подвинуть ближе кресло и выкинуть старые, засохшие краски, взять еще годные и не засохшие. Краску Яна подцепляла пальцами, так как и облезлые кисти отправились в мусор.Замерев и почти задержав дыхание, Яна сделала первый самый мазок тем самым карминным цветом. Он получился толстым, насыщенным, ярким, как кровь, подсыхающая на ранах. Следующие три мазка преобразовались в толпу людей. Пальцы сами вырисовывали людей, идущих куда-то по своим делам. Только недавно они с Балором практиковались по обработке снов и разума сразу всех людей, без длительного анализа и изучения внутренней составляющей. Структурируя систему вокруг себя, замыкая на себе, создавая из множества осколков витражи воспоминаний, Яна чувствовала себя немножко всемогущей. Самую капельку. А кто не будет так себя чувствовать, когда в твоих руках фактически жизнь всех этих людей и ты можешь с легкостью подтолкнуть их к краю безумия?Когда-то Яна мечтала, в своем детстве о подобной силе. Просто для того, чтобы отомстить обидчикам, показать, что вы все ошибаетесь и зря надо мной издеваетесь. Но даже сейчас, пройдя точку невозврата, получив подобную силу, она не стала бы тратить ее на каких-то там обидчиков. Зачем? Что ей это даст кроме кратковременного облегчения?Ее собственный витраж воспоминаний заполнялся дальше яркими красками на холсте. О чем еще она когда-то мечтала, в детстве, в приюте?Наверное, чтобы ее любили. И такое было. Ровно до того момента, когда она узнавала, что с ней общаются только потому что поспорили на сто рублей с друзьями или потому что у нее хорошие оценки по учебе. Конечно, ее не все всегда использовали. Она знала хороших людей, видела, что можно дружить и жить хорошо. И этот кусочек витража перечеркивается ярко-красным акрилом.Нет.Эти все детские мечты, мысли о нормальной жизни – как от них избавиться? Как выбросить из головы? . . . Яне казалось, что она уже смирилась со своей участью ?немного особенной?. Дверь скрипнула и в комнату влетел Шмыг.- Ян, мы на разведку. Ты с нами?- Нет, идите сегодня без меня. Я останусь тут, - ответила Яна.Шмыг переместил взгляд на холст, почти на три четверти заполненный рисунком и присвистнул.- Понял, принял. Ну, работай, не буду мешать твоему вдохновению, - рассмеялся Шмыг и вылетел. Благодарность за предоставленную возможность побыть с самой собой и в полной тишине разлилась теплом по груди. ?Стоп, они же вечером собирались на вылазку? - молнией пролетела в голове девушки мысль. Действительно, так близко сидя к окну, она даже не заметила, что начались сумерки, и солнце бледно-желтым оглаживает стремительно темнеющее небо.- Уже так поздно… - Яна посмотрела на свои руки, измазанные по локоть краской, почти завершенный витраж и вздохнула. Картину и такую своеобразную медитацию завершать не хотелось. Воспоминания о прошлом, что раньше ранили острыми осколками воспоминаний, сейчас очень правильно выстраивались в картину, и от них не веяло всепоглощающей тревогой, паникой и хаосом. Детские мечты-цветные стекла словно сложились в красивый калейдоскоп узоров перед линзой-взором Яны. ?Мы должны были встретиться??Я не верю в совпадения?Усмехнувшись, Яна подхватила нетронутую краску приятного аквамаринного оттенка и целую ночь провела за прорисовкой последней части калейдоскопа. В обед, проснувшись от хлопка входной двери, Яна проснулась и потянулась. Все тело болело из-за сна в три перегиба на кресле, но даже короткий утренне-обеденный сон и такой дискомфорт стоили последней детской мечты, которую она никому и никогда не покажет.Последний кусок в красно-карминном мареве получился на удивление свежим и морским, от него веяло свободой, солью, запахом Вселенной и надеждой.В последнем узоре калейдоскопа Яна стояла рядом со своей новоприобретенной семьей: Данилой, Черным Псом, Балором, Настей Шмыгом. Удалось вписать в картину даже их нового соседа – Пашу.