Sexy little thing (2/2)

Он почти уверен, что не видел ничего привлекательней зрелища, открывшегося ему.Это определенно его цвет, потому что идет ему больше, чем девушке, которая его рекламирует. Больше, чем кому-либо вообще. Возможно, когда люди в лабораторных халатах создавали эту помаду, они думали именно о Кисе, потому что никакие другие губы ей подойти не могут.Бледная кожа Рёты кажется еще бледней, оттененная ярким алым цветом. Даже цвет глаз становится глубже, насыщенней, напоминая расплавленное золото самой высокой пробы. Но самое главное – теперь точно видно, что форма губ Кисе абсолютно идеальна. Не тонкие, как у него самого, и не накачанные силиконом пухлые губки-бантики девушек из дешевого порно. Красивые губы с красивым изгибом, которые пробуждают желания куда более постыдные, чем простые поцелуи.

Проще говоря: такими губами только минет и делать – к этой мысли приходит Аомине, пока заново учит легкие дышать.Он подходит к Рёте и сжимает его в объятьях, одну руку запуская в пшеничные волосы, а второй спускаясь к ягодицам. Задерживая на мгновение взгляд на губах, он аккуратно проводит по ним языком. На языке остается немного терпкий вкус, а в нос бьет пряный, тяжелый аромат. Аомине поддевает язык Кисе своим, почти не соприкасаясь с ним губами, и, вопреки собственным привычкам, прикрывает глаза от удовольствия, отдаваясь на волю тактильным ощущениям. Ему приходит в голову, что вульгарный запах помады – это женский запах. Так наверняка пахнут поцелуи с женщинами, которые надевают тесные платья с глубоким декольте.Кисе кусает его за нижнюю губу и недовольно смотрит охмелевшим взглядом.- Не смей думать ни о ком другом! - капризно шипит он ему в рот и властно запускает руку в его короткие синие волосы, снова прижимая к себе.Аомине раздражает, когда Кисе читает его мысли, но сейчас это ему на руку. Он отрывается от соблазнительных губ, подмечая, что помада все же немного размазалась, но так зрелище еще пошлее и развратнее, и недвусмысленно надавливает на светловолосую макушку сверху. Кисе понимает, чего хочет его любовник, но не слишком торопится исполнять просьбу. Вместо этого он прижимается губами к сонной артерии, щекоча нежную кожу горячим дыханием, прокладывает дорожку поцелуев до кадыка, оставляя кроваво-красный след на смуглой коже. Одной рукой он оттягивает резинку его штанов, поглаживает выступающую бедерную косточку, запускает пальцы под эластичную ткань боксеров и едва ощутимо касается ими головки. На эти нехитрые манипуляции Дайки реагирует судорожным выдохом. Второй рукой Кисе сжимает твердые ягодицы Аомине и думает, что какая-то часть его очень хочет сейчас нагнуть брюнета, облокотить на этот письменный стол, рядом с которым они стоят, стянуть с него штаны с бельем и оттрахать до полного изнеможения. Эта самая часть сейчас очень красноречиво выпирает из его собственных штанов.Но не сегодня. Не сегодня.Сегодня он перестает издеваться над истекающим смазкой парнем и опускается на колени, заодно стягивая его штаны с бельем. Сверху Аомине открывается прекраснейший вид, когда Кисе обхватывает его член рукой, неторопливо двигая ей по всей длине, и подставляет головку к губам. Он проходится по стволу языком, запускает руку к себе в штаны и сжимает собственную не менее возбужденную плоть. И когда Кисе открывает рот, когда алые губы медленно скользят по его члену, приближаясь к основанию, Аомине приходится отвернуться, чтобы не кончить от одного этого зрелища. Он упирается руками позади себя и до крови прикусывает губу, но стон все равно вырывается наружу. У Кисе все внутри стягивает жгутом от этого звука, он закрывает глаза и заглатывает глубже, желая, чтобы Аомине снова показал, как ему нравится все, что он с ним делает.

А ему нравится действительно все – то, как горячо и влажно во рту у Рёты, как пальцы поглаживают его бедро, впиваются в кожу, оставляя следы в виде полулун, как он смотрит на него снизу вверх своими невозможными глазами-звездами. То, что он творит этими глазами, заводит Аомине сильнее, чем то, что он делает ртом. Взгляд Кисе сквозь зрачки-тоннели его синих глаз проникает куда-то внутрь, затрагивая самую чувствительную точку, до которой не добраться прикосновениями.

Рёта слишком хорошо знает Аомине во всем. Его не беспокоит, что Кисе знает, в каком ящике его стола лежат ручки, сколько ложек сахара положить ему в чай или как доставить удовольствие. Его беспокоит, что Кисе знает – он уверен в этом – слишком хорошо знает, что именно его образ забрался в сердце брюнета и теперь меняет там погоду одним движением тонкого белоснежного пальчика. Аомине не так пугает власть Кисе над его чувствами, как его осведомленность об этой власти.

Едва сдерживая подступающий оргазм, Дайки отстраняет от себя светлую макушку и вздергивает блондина за руку вверх. А дальше – ворох суетливых действий, которыми уже нет никаких сил наслаждаться: стянутая одежда, смазанные поцелуи, пальцы, прикушенные и смоченные слюной, те же самые пальцы, но уже растягивающие тесный вход, презерватив забыли, да и черт с ним, отстраниться друг от друга смерти подобно, когда лихорадочное ?быстрее-быстрее-быстрее? в унисон становится все громче и настойчивее.И вот Аомине, наконец, разводит руками бледные ягодицы и входит медленно, постепенно, наслаждаясь тем, что тело Кисе так охотно принимает его. Блондин упирается руками в стол перед собой, судорожно сводит плечи от этой развязной, тягучей боли. Дайки входит до упора и, наклоняясь к нему, припадает губами к влажной спине, сцеловывая капельки пота. Его зубы прикусывают выступившую лопатку, ?мое? думает он.

Смуглые руки обвиваются вокруг его торса, теснее прижимая к себе.

?Мое?.

Кисе откидывает голову назад, когда он начинает двигаться, и ушей Аомине достигают сбитые, рванные стоны, вторящие каждому его толчку.

?Мое?.

Дайки зарывается носом в золотистые волосы и за вуалью запаха шампуня, геля для душа, еще какой-то косметической хрени и злополучной помады он чувствует настоящий, естественный аромат Рёты.

?Мое?.Разморенный, совершенно измотанный и обнаженный Кисе лежит на кровати и лениво перебирает пальцами прядки волос такого же утомленного Аомине, который сидит возле кровати, запрокинув голову назад.

- Надо снова в душ, - вздыхает Кисе, не принимая, правда, никаких попыток подтвердить слова действиями.- Угу, - мычит Дайки в ответ, прикрывая глаза. Какой душ, спрашивается, когда тонкие пальцы так приятно массируют кожу головы? - Эй, Кисе…- Мм?- А давай ты не будешь возвращать помаду?

- Извращенец, - смех блондина щекочет слух. - Только если в следующий раз красить будем тебя.- Мне не пойдет, - фыркает Дайки.- Вот мы и проверим, - отвечает ему Рёта с самой карамельной из своих улыбок.